Осень наступила, отцвела капуста,
до весны увяли половые чувства...
Выйду я на улицу, положу хуй в лужу,
пусть же он замерзнет, все равно не нужен
(с) Есенин?
Век, день, мгновение - одно все то ж постылое говно,
с кровати незачем вставать - заваришь чай,
глядишь в окно, а там все та же светотень, и ляжешь
снова на кровать, и в потолок плюешь весь день,
но дома быть невмоготу: у мебели избыток ног, и в лампе
только сорок ватт; и снова, в дождь и темноту, под
вечер побредешь в кино, но фильм, опять же, хреноват.
Бреду топиться я к реке, да подвалил знакомый
кекс - мол, я хотел уже давно вас пригласить на
рандеву, хотите кофе? - Не хочу, и вообще, убавьте
звук, растрепанных не трожьте чувств, ведь я скучаю
о другом, вот ща как двину сапогом... Надраться в дым?
- Мысль не нова, но только это все слова, необходим
адреналин. Пустить бы пьяную слезу - и оторваться от земли,
гулять, как птица, на весу... Уж раз мне это не дано,
тогда по книжке записной обматерю я всех друзей,
и мне отрежут телефон, потом пойду - взорву музей,
хоть это и не комильфо. Потом достигну я-таки вышеуказанной
реки и с парапета сигану, e-mail предсмертный разослав,
в нем не забыв упомянуть, что все - уроды и враги,
а я навеки померла и надо мной идут круги...
Отъимели два барана
Деню в дырочку анала.
И у Дени щас дыра,
Как дупло у дерева.
Раз Денис пошел гулять,
По дороге встретил блядь.
Блядь сама трусы сняла,
Раком встала и дала.
А Денис принять не смог,
Вадя вынул хуй, помог.
А потом они вдвоем
Поимели ее ртом.
А теперь у Дени блошка,
У Вадима- мандавошка.
Деня утром так хотел,
Что он трактор поимел.
А теперь-и хуй болит,
И соляркою он ссыт.
У Дианки дырка с палец
Не засунуть ни хуя.
Лишь Алинка длинным пальцем
Умудрилась и вошла.