На закате эпохи, которую историки назовут «Периодом культа личности», по
стране прокатился очередной каток лютых репрессий. В этот раз на роль
врагов народа партия назначила «врачей-вредителей», состоящих в основном
из «безродных космополитов», что в переводе означало – «лиц еврейской
национальности». Под гигантские жернова карательных органов за компанию
попали не только врачи, но и другие представители этого рода-племени.
"Еврейское счастье" не обошло своим вниманием юного пионера Фимку
Гробмана, и однажды устроило ему лёгкую разминку, в счёт будущих
отношений.
По вечерам соседи семьи Гробманов у ворот лузгали семечки и точили лясы.
Об отце Фиминого одноклассника десятилетнего Егорки Донцова судачили,
что он в начале войны попал в плен и до самой победы маялся в немецких
лагерях, а оттуда прямиком был переправлен в советские. На фоне тех
событий у Фимки с Егором случился диспут по «национальному вопросу»,
грозивший перерасти в яростную потасовку. В пылу ссоры лицо Егора
сложилось в брезгливую гримасу, и он выпалил: «Все явреи – трусы,
предатели и враги народа! ». В его тоне слышалась откровенная
брезгливость.
Слово «еврей» Фима раньше воспринимал, как обычную бытовую брань, до тех
пор, пока изо всех рупоров не загрохотало то, о чём поведал ему
одноклассник. Но он не остался в долгу: «Наверное, поэтому мой отец
вернулся с войны раненым и с орденом, а твой отсиживался в плену». Егор
криво ухмыльнулся: «Да явреев немцы и в плен не брали, – на месте
расстреливали, а храбрых бойцов уважали и сохраняли им жизнь, даже сын
товарища Сталина был в плену». Таким аргументом Фимка был сражен
наповал, хотя усомнился в его достоверности и решил при случае схарчить
трепача живьём, прилюдно разоблачив его брехню. И такой случай вскоре
представился. Когда престарелая учительница в очередной раз слащаво
сюсюкала о решающей роли вождя в победе над гитлеровской Германией,
словно бес толкнул Фимку в локоть, и он поднял руку: «А, правда, что сын
товарища Сталина был в фашистском плену? ».
Зловещая тишина воцарилась в классе. Лицо старушки покрылось багровыми
пятнами, она стремительно ринулась к пацану, вцепилась ему в ухо и
потащила по коридору в кабинет директора. Тот, инвалид войны, дядька с
медалями на груди, выслушав её, схватил Фимку за плечи и стал яростно
трясти. Брызгая слюной и тяжело дыша, он шипел: «Кто тебе такое сказал,
гадёныш? ». От страха Фимка заревел и уписался. Размазывая по лицу слезы
и сопли, чтобы не прослыть сексотом, он соврал, что слышал это от
пьяного инвалида-побирушки на колхозном рынке, и поклялся больше такого
никогда не говорить. Директор в сердцах больно стукнул его по затылку и
вытолкнул из кабинета. Эта затрещина поставила точку в Фимкином
представлении о судьбе Якова, старшего сына вождя. А уже позже, после ХХ
съезда, он нахально утверждал, что сам однажды пал жертвой сталинской
репрессии.
Святочный рассказ.
(Подражая Зощенко)
Один гражданин по имени Василий, как вышел на пенсию, так сразу ему
стало скучно жить с материальной стороны. Наступило плохое питание,
нарушился обмен веществ, и началось расстройство нервной системы. А его
брательники и вовсе окочурился от такой жизни. Правда, он самогоном
отчаянно увлекался, отчего у него случился заворот мозговых кишок. В
память об ём остался автомобиль марки «Газель», машина - так себе, но
мотор, колёса, это как положено, имелись в наличии. Даже стёкла были.
Частично. А баба Василия, сварливая холера, завсегда была не прочь
внезапно разбогатеть, и начала она ему зудеть: «Очень даже удивительно,
что встречаются ещё меланхолики, которые скулят, ноют, и вообще не
знают, как заработать побольше деньжат. Ни при социализме нынче живём.
Кругом происходят удивительные истории, как отчаянные борцы с мировой
буржуазией, враз становятся миллионщиками, жёнам польты покупают и
гамбургерами питают».
И тогда надумали они, курицыны дети, использовать брательников
автомобиль в корыстных целях. Захотели через это средство передвижения
стать капиталистами, чтобы начать жить напропалую и загулять на старости
лет, если успеют. Решили обратить эту телегу в такси, а лучше
маршрутное. В маршрутное больше народа напихать можно. Старик по дурости
своей согласился, не думал, что кукиш там будет, а не барыш.
Водительский документ у Василия имелся, ему кум на именины подарил, но
рулить он отродясь не пробовал. Целую неделю практиковался, а в
понедельник повесил табличку, и стал сломя голову носиться по городу с
жутким грохотом и дымом, потому как, ежели не спеша тащиться и глазеть
по сторонам, шиш зашибешь, а не барыш. А на дворе не хухры-мухры, а
мировой кризис, едрёна вошь, конкуренция кругом, акулы капитализма на
Газелях шастають.
Накануне рождества случилась с Василием трагическая история. Дело было к
вечеру, когда, как обычно, в общественном транспорте сидеть и стоять
нету ни какой возможности. Широкие слои трудящегося населения домой
торопятся. Пешком шкандыбать кому охота. Гонит Василий по скользкой
дороге, печка не фурычит, стёкла замёрзши, а в сумерках и так видимость
слабая, да ещё на улице фонари не горят, провода экономят. Пассажиры
после трудового дня отдохнуть торопятся, и потому нервные. Всякий раз,
когда кризис случается, и продукты с лекарствами дорожают, у народа
завсегда нервы расшатываются. Машину колбасит в разные стороны, в салоне
происходит давка. От такой езды народ расстраивается, пихается и хватает
друг друга за разные части тела, чтобы не опрокинуться. Василий
уговаривает народ не раскачивать традулет, подвергая свои последние
жизни смертельной опасности.
И тут разворачиваются главные события: у одного гражданина, находящегося
с похмелья на рогах, от качки приключается морская болезнь и его,
холеру, начинает жутко тошнить, выражаясь по-научному, - ему блевать
приспичело, что он тут же и исполнил в лучшем виде. Народ в тот раз
попался жутко раздражительный, расстраивается по пустякам и сразу
норовит засветить кому-нибудь в глаз. И пассажиры принялись вслух
выражать свои хамские замечания: «Это не водитель, а сукин сын какой-то.
Напихал людей и несётся, как очумелый, вроде дрова везёт! Ехать с ним
хуже, чем в трамвае. За Василия вступилась полная блондинка, сидящая на
коленях древнего старика, лет пятидесяти: «Что вы на них нападаете, чай
не в театре, все домой торопятся. Ежели хотите с комфортом, нанимайте
себе персональное такси». Тогда другая мадам из-под сидения скулит:
«Этот водитель, наверное, сам под мухой. Деньги лопатой гребёт, а
трудящихся может свободно до инвалидности довести. Ему подлецу надо
морду набить».
Посыпались всякие бранные вопли: какой этот шофер прохвост, и кто такого
пожилого мазурика до баранки допустил, надо на него в газету фельетон
накатать. И ещё много чего говорили такого, что автору повторять
неловко. От таких разговоров Василий начал душевно страдать. Ему от
таких выступлений сделалось тоскливо, он и говорит: «Мне довольно обидно
выслушивать ваши грубые замечания. Ну, вас в болото. Сами набились, как
шпроты в жестянку, кому не нравится, выметайтесь наружу и очищайте
воздух. Ни при советском режиме нынче живём, что б критику почём зря
наводить и в газету кляузы строчить». При этих словах один инвалид
окончательно рассерчал: «Это в высшей степени нахальство с его стороны,
так трясти население, у меня уже последняя печёнка отваливается», и
после этих слов, он как брызнет водителя костылём по затылку. Ну и, как
положено, началась рукопашная. А драться в тесной маршрутке не с руки,
особо не развернуться. Тогда один студент, утомлённый высшим
образованием, пристыдил граждан: «Вы – говорит – напрасно выводите
водителя из спокойствия, у него нервы расстроятся, и мы получим аварию».
Как в воду глядел, рыбий глаз. Машина завертелась волчком, и со всего
маху тюкнула подвернувшуюся, как на грех, дорогущую иномарку, после
чего, упёрлась в опору электрического освещения. Озверевшие пассажиры,
выволокли Василия наружу и принялись его метелить по разным важным
местам. Звеня золотыми цепями, толпу раздвигает крупный бритоголовый
браток, хозяин покалеченного лимузина и заявляет: «Отдайте мне этого
паразита, я сейчас ему буду башку отвинчивать! ». Но милиция его
опередила и первым делом интересуется узнать, не выпимши ли водитель и
сколько лишних денег у него в кармане. А Василий уже находился в полном
беззащитном состоянии. Он прямо ахнул, когда услыхал, во что ему
обернётся это происшествие в денежном выражении. Его прямо затрясло и
закачало на нижних конечностях. Немыслимая сумма окончательно подкосила
силы Василия и он, мало чего соображая, поплёлся домой, лёг в постельку
и укрылся одеялом с головой.
Два дня лежал, скучал, пищу кушать перестал, а на третий день взял и
помер. У ворот рая скопилась долгая очередь. Один священник с бородой и
при рясе, норовил протиснуться вне очереди. Но дежурный архангел с
чёрной повязкой на руке, его не пущает: «К САМОМУ – говорит - только в
порядке очереди», а Василия поманил пальцем и пропихнул в ворота.
Батюшка возмутился: «Дожились, - кричит – уже и здесь блат развели,
почему какого-то безбожника пропихивают без очереди, а я, духовное лицо,
должен стоять?! ». «А потому, - дежурный терпеливо разъясняет, - что на
твоих проповедях, святой отец, прихожане спали, а его пассажиры, как
правило, молились! ».