1942 год, Сталинград. Немцы готовят танковый удар, стремясь отрезать обороняющихся от Волги. Единственный шанс остановить их – разбомбить склады с танковым горючим, найденные разведкой. Следует приказ незамедлительно их уничтожить.
Полковник, командир полка Пе-2, прекрасно понимает, почему этот приказ отдан ему. Он единственный, у кого с утра в строю было еще 3 пикировщика. Но Пешки не вернулись с задания. А приказ нужно выполнять.
Из способных летать аппаратов имелся только связной По-2 – этажерка, обтянутая перкалью, грузоподъемностью килограммов в двести. Но чтобы уничтожить склады, нужна более солидная бомба.
— Вешайте пятисотку, — командует Полковник, — на замки для топливного бака.
— Не взлетит… Да и замки не удержат… — слышатся голоса.
— Это приказ! — жестко обрывает Полковник.
— А кто полетит? — угрюмо интересуется начальник штаба, понимая, что этот летчик уже навряд ли вернется.
— Шлемофон мне и парашют, — говорит Полковник.
— Вам же нельзя, — пытается остановить его нач.штаба.
— Нет, на х..й парашют – лишний вес, лучше 200 грамм водки…
Самолет, тарахтя из последних сил, каким-то чудом отрывается от земли и, даже не пытаясь набрать высоту, берет курс на южную часть Сталинграда. По-2 из-за перегруза и изменившейся развесовки почти неуправляем, его мотает по тангажу и крену, а из-за нехватки скорости постоянно тянет свалиться в штопор. Но Полковник настоящий ас, и ему удается удерживать машину.
Минут через сорок он почти у цели. Дважды в пути попадались Мессеры, но они были выше и не заметили его, или приняли за телегу, ползущую по земле. Двигатель, работая на пределе, начинает дымить, самолет болтает еще сильнее. Внизу немецкие зенитчики, они стоят у орудий, но почему-то не стреляют. Правда, Полковнику не до них. Вот овраг, а вот склады, еще немного, он дергает ручку сброса, самолет подкидывает вверх, бомба ушла.
По-2 сразу начинает набирать скорость, болтанка исчезла, зенитчики открывают огонь, но поздно. Склады горят.
Начальник штаба Паулюса лично приезжал разбираться, почему зенитчики не открыли огонь вовремя. Но со всех батарей доложили одно и то же: «Мы думали, что он уже сбитый. Он дымил и буквально кувыркался в воздухе. Решили, что он падает… Самолеты так не летают!».
А наш Полковник, вернувшись, получил выговор, потому что был строгий приказ, запрещающий командирам полков участвовать в боевых вылетах.
Выговор, перед всем строем, Полковнику делал сам командующий Сталинградским фронтом Маршал Тимошенко. Крепко пожав руку, обняв и трижды по-мужски поцеловав.
Однажды с моим коллегой Ефимом случилось трагикомическая история. Умер его престарелый сосед. Как это ни печально, но вопреки усердиям науки человек остается смертным и рано или поздно это печальное событие неизбежно наступает. Наследники покойного, как положено, готовились с честью проводить старика в последний путь и разделить между собой постигшее их горе, в том числе то, что находилось у старика во рту. Задолго до того как склеить ласты старик имел глупость вставить себе полный рот золотых протезов,– тогда это считалось признаком хорошего тона. Лежал он посреди комнаты с суровым лицом и плотно сцепленными руками на груди. Родственники были людьми практичными, и ещё при его жизни заглядывали ему в рот, как старатели в промывочный ящик. Закапывать ценный металл вместе с дедушкой в их планы не входило, поэтому они пригласили Фиму на предмет извлечения золотых коронок. С подобным предложением к нему обращались не впервые, но он обычно от подобных операций уклонялся, хотя гонорар за такую услугу был достаточно щедрым — третья часть извлеченного сокровища. Отказывался он вовсе не по этическим соображениям, а элементарно боялся покойников. Но в тот раз заколебался, уж очень соблазнительной была «халтурка».
Нехитрую манипуляцию по изъятию зубных протезов на работе Фима проделывал по нескольку раз на день, но то же на живых людях... После некоторых размышлений верх одержала корысть, и он принял соломоново решение: скооперироваться с известным специалистом по этой части Артуром Христофоровичем, а выручку поделить по братски, а заодно подучиться тонкостям мрачного ремесла. Произведя половину этой мрачной процедуры, наставник уступил место стажёру. Собрав в кулак остатки стремительного тающего мужества, Фима, потея от напряжения, вцепился в золотую коронку специальными щипцами, и в этот ответственный момент... покойник захрипел. У Фимы моментально подкосились ноги, цвет его лица приобрёл такой же безжизненный оттенок как у «клиента», после чего он плавно опустился на пол. «Теперь у меня уже два покойничка» – с ужасом подумал Артур Христофорович и бросился за помощью к родственникам старика, бдительно дежурившим у двери. Состоялся торжественный вынос тела впечатлительного доктора на свежий воздух, где при помощи нашатыря ему возвратили жизнеспособность и под белы ручки препроводили домой. На следующий день Артур разъяснил оскандалившемуся коллеге причину злополучного инцидента: когда он следил за Фимиными трясущимися руками, то случайно (а скорее всего намеренно) упёрся локтем в грудь покойника, отчего воздух из его лёгких со зловещим хрипом вырвался наружу...