Солнечным днем на опушке нарядной
мирно на выгуле пасся сохатый.
Сытый, с утра заточив шашлычок,
кротко дремал безмятежный волчок.
Птички свистели, постукивал дятел,
заяц зайчиху в охотку брюхатил,
но расписной пасторальный сюжет
гулко нарушил ружейный дуплет.
В теплый тот день, обосравшись от страха,
буром ломились волчок и сохатый,
мигом забыв про базар и раздоры -
шкура дороже гнилого прикола.
Серый лосЮ с перепугу кричит,
мозг подключив, когда жопа горит:
«Слушай сюда: понесем мы друг друга,
ты, потом я разыграю верблюда».
Вот отработал повинность рогатый,
к волку залез, инда крякнул хвостатый,
еле ползет, скоро грянет погоня,
стремно лосяре - вдруг серый уронит?
«Дай напоследок порадую душу,
и на пол шишки волка отпетУшу» -
сказано — сделано, серый подпрыгнул,
газу подал и прибавилось ритма.
Не удержался - присунул подальше.
Пукнул волчонок очком запылавшим,
скорости дал, засвистало в ушах -
стремно ползти при таких ништяках.
«Ну ка, еще я добавлю чутка,
может судьба подхлестнуть чувака?» -
чтобы шустрее вращались педали
болт (без резьбы) до конца засандалил.
Люто взревел петушара турбиной,
и поскакал как буланка ретивый,
роги дугою от ветра у лося,
шерсть и копыта напором относит...
Эхо дохооодит... в яви?... понарошку? -
«Выыынь дурака — разобьемся в лепешку».