ЮНЫМ ЗООЛОГАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ
В зоопарке, как-то летом, звери вышли все из клеток
И, решив, что рано спать, все отправились гулять.
Только вышли, глядь – пивная,
На ней вывеска блатная,
В окнах яркий свет горит
И заманчиво манит.
Вот пришли, заняли столик,
Самый ярый алкоголик, престарелый лев морской
Говорит друзьям с тоской:
- Как напьюсь – всегда тоскую.
Бык взревел: - Какого хуя! Здесь не место тосковать,
Наливай, ебена мать!
Говорит петух соседке, старой курице-наседке:
- Молод я не по годам, выпьем за любовь, мадам!
- Я вообще не пью такую и катись от меня к хую!
Если будешь приставать, заклюю ебена мать!
В разговор вмешались белки:
- Мы старухи, хоть и целки,
Знаем - все слабы на низ, лучше выпей и заткнись!
Говорит тут царь зверей:
- Дайте денег на блядей!
Кто давал, а кто смеялся, только слон не растерялся
И, прищуря левый глаз: - На хуй нищих! Бог подаст!
Лев обиделся и – в драку, но ударом мощным в сраку,
Опрокинутый слоном, очутился под столом.
Закричали антилопы: - Лев отбил муде и жопу!
Как он будет теперь срать? Ему придется помирать!
Лев с обиды охуел и шакалов чуть не съел,
Потом литру хватанул
И разбил под вепрем стул.
Завязалась, в общем, свалка,
Кто-то жрет, кого-то палкой бык молотит, что есть мочи,
Кто-то ссыт а кто хохочет.
Длинноногая жирафа уеблась сраньем со шкафа,
А зеленый крокодил в дверях яйца прищемил.
Мохнорукая горилла втихомолку хуй дрочила
И спускала малафью прямо на нос соловью.
Тупорылая свиньища упилась и в блюдо дрищет,
Что стянула из-под носа шелудивого барбоса.
Бегемот цистерну выжрал, белок трахнул, тонну высрал
А потом со стула, с лету
Пьяной мордою – в блевоту.
Наконец угомонились,
Хоть и шибко перепились,
Прихватив с собой объедки,
Возвратились в свои клетки.