Почти реальная история, оформленная в форме рассказа
Встряска
В пятницу под рождество, как снег на голову, объявился Ди-ли-дон.
Никодим захлопотал, засветился, затворил его в своем кабинете, послал
Анфису по такому случаю в магазин, а сам побежал в сарай за грибками
особого сбора- посола.
Дилидон – институтский приятель Никодима. Анфиса уже помнила наизусть,
где и когда они бывали со стройотрядами, как и кому сдавали экзамены,
кого уважали, кого не уважали, имена сокурсников и сокурсниц и даже
номера комнат их студенческого общежития.
Редкие появления Дилидона она воспринимала как неизбежные стихийные
бедствия:
лунные затмения, грипп, зубную боль, дождь со снегом. Накрывала стол,
забиралась на диван и следила, не забывая прибавить звук телевизора, за
известным ей заранее ритуалом.
- Грибочки у тебя на этот раз, Ники...
- Грибочки!? Помнишь, тогда в палатках, в степи, после дождя, косой
коси...
- Это когда, после грибной солянки, тебя вылечили двумя литрами теплой
воды.
- А куплеты, куплеты, что в колхозах пели, а затем в институте, и сказал
проректор: "Соловей, узнаю тебя по твоим копытам ",- помнишь?..
- Не сказал, а процитировал.
- А Борьку-пирожка, баяниста нашего, не забыл? От горшка два вершка,
мятый-перемятый, и за что его девчата любили, как играл, как играл.
Письмо ему на лекциях сочиняли, когда загулял на две недели, на
рулончике туалетной бумаги. Ха-ха. Так и начинали: Здравствуй,
подержанный мужчина". Помнишь?
Весь изрисовали, и по почте бандеролью, а она к родителям попала. Сразу
же Пирожок
объявился.
Помнишь. Помнишь. Помнишь. Пить толком не пили. Смотрели на себя
поначалу со стороны, привыкали, забывая про первые седины, морщины,
запущенные радикулиты, почечные колики.
- А эту толковую с "Деталей Машин", ты ей по Левкиному чертежу сдавал.
- Ну, да. Пятна на ватмане осветителем вывел. Развернул, рассказал, а
пятна те, от каберне, на свету стали выступать.
- А ты...Калерия Нестеровна, Кавалерия Клейстеровна - с испугу. В окно
посмотрите. Она отвернулась... - Что, - спрашивает. Ты листы в тубус. –
Весна, - говоришь, - весна! –
Зачет получил, рифмоплет.
- Видел Коляса, Серегу-стипендиата.
- О, Коляс, голова.
- Ритка, с нашей группы, голенастая такая, вышла замуж. На этот раз
удачно.
- А того, белобрысого, в очках, аспиранта... "Несмотря на то, что давление
воздушного столба больше на ноги, очки почему-то падают с носа". Далеко
пошел, на докторскую замахнулся.
- У тебя, Ники, котелок варил не хуже.
" Точно", - подумала Анфиса.- " Хорошо, если бы еще в разные стороны не
кипел.
- А Джамилю помнишь? Гимнастку Джамилю?! Походка, оленьи глаза, родинка
за левым ухом. Ты от нее балдел, так и не подружился?!
- Почему, почему...здоровался.
" Джамиля, гимнастка, что-то новенькое ",- запеленговала Анфиса.
- Здоровался, не забываешь.
- Ну, мы же с тобой под фанфары – на стройку в Казахстан. А они
потихонечку на север –
церквушку реставрировать. Не удалось наше знакомство, не пришлось, не
получилось.
И была она для меня...
- Анфис, тащи горячее!
- Была она для меня как некий символ. Может так оно и к лучшему.
- Где она, с кем?
- Замуж вышла за Саньку, знаешь, баскетболиста. Видел в магазине
случайно.Cтала, как все, хорошенькой москвичкой. Стареем, брат, стареем.
- Теперь по граммулечке за Беломорскую, политэкономшу нашу, так о чем
она нам твердила? " В облаках витаете, мальчики. Пора обживать
каменистую землю". – Добрейшей души человек.
- А как на подвиги нас потянуло?
" Вот, где у меня ваши подвиги сидят".- Подумала Анфиса.
- Палатку купили, рюкзаки, два ящика фиников, кинокамеру выпросили.
Решили спасать
снежного человека. Финики в капронах на деревьях развесить и заснять
скрытой камерой,
чтобы некоторые умники, Никодим крутанул у виска, его не ухлопали, шкуру
и подавай,
а если он последний!?
Помнишь, помнишь.
- Ну, будь, Ники.
- Не забывай, Дилидон.
Двери хлопнули за окном снежная круговерть.
2
Никодим Дружниковский долго еще ходил по комнате, вспоминал. Спал
беспокойно.
А Анфисе снился сон.
Зеленая, в розоватых накрапах клевера, поляна. Старинный сундук,
расписанный полинялыми лепестками мака и мальвы. На крышке сундука
раскрытая темная книга На земле, прямо на сырой земле, разложив на
газетке нехитрую закуску, сидел Дружниковский. Борька-пирожок растягивал
меха у баяна, а в безоблачном небе, над сундуком, словно гигантская
бабочка, ухватившись за связку разноцветных шаров, трепетал Дилидон.
- Дон Педро,- закусь простынет, слазь! – Кричал Никодим, дергая за
невидимую веревочку-цепочку. Шары вздрагивали. Дилидон взмахивал
руками-крылышками. А над ними, под самым солнцем, парила Джамиля,
загадочная гимнастка.
Анфиса поежилась. Приоткрыла глаза. Никодима под боком не было. Из кухни
раздавались приглушенные голоса.
- Да, да. Знаешь, чуть не приехали. Фиников накупили, да вот прости,
засиделись в шашлычной. Молодец ты, вегетарианец. И правильно, не
высовывайся. Прячься, живи скрытно, по ночам. Шкура, понимаешь ли, твоя
нужна, каннибалам этим, в доказательство
Прячься, прячься. Пусть они о своем существовании убеждают, все равно не
убедят. Обожди.
Никодим протянул начатый батон, упаковку сыра, выгреб из вазочки
конфеты. Нагнулся и вытащил из подоконного холодильника морковь.
- Беги.
Анфиса отбросила одеяло, поежилась. Холодно. Небось окно приоткрыл. Ох и
задурил мужик, потянуло, видать, на подвиги. Так и есть. Стоит у
открытого окна.
- Закрой, квартиру выстудишь, паразит. Рубаху надень.
- Сейчас, сейчас. Понимаешь, Анфис, снежный человек. - Растеряно отвечал
Никодим.
- Снежный, подснежный.... Сказки, ерундистика, мифы. О семье подумай. Вот
Чувакин,
Защитился давно, у тебя же курсовые списывал.
- Да нет, снежный, тебе говорят, человек, - заупрямился Никодим.-
Смотри, колбасу оставил. Белесый такой, глаз у него во лбу
замечательный, внутреннего виденья, почти мини - телевизор.
" Мини-телевизор значит, а может с третьего этажа, в ночной рубашке,
разведенка. Кулон у нее синтетический, сама видела; может продавщица в
дубленке, соседка пошла магазин открывать; а может с общежития, что
напротив, шутят. Ох, и встряска нужна мужику, встряска". - Высчитала
Анфиса.
- Бред сивой кайбыл, сновидения, мифы. Закрой окно, одевайся, брейся, -
балда. Я сейчас.-
И, не надевая шлепанцев, ринулась к телефону.
3
- Фельдшер Пирминданов, скорая,- Вызывали?- Спросил у Анфисы коренастый
мужчина в белом халате.
- Понимаете, у мужа галлюцинации. - Размахивая руками, решительно
заявила Анфиса.
Пирминданов отметил про себя: недопитая бутылка, хрустальные фужеры на
столике. Субботы с воскресеньем не хватило. Не похоже на Дружниковского,
руководителя оборонного производства.
- Снежный человек к нему приходил.- Возбужденно продолжала Анфиса.
Новичок, напарник Пирминдонова, опасливо попятился к выходу.
- Подснежник этот значит, подснежница, узнаю кто, волосья повыдергаю с
телевизором вместе. Батон уговорила, конфеты, а колбаса ей моя не по
нутру. Моя колбаса, сервелат
финский, наилучший. И чего вам, мужикам, птичьего молока разве что не
хватает?
- Кто пасется на лугу?! Рыжая корова. Дети пейте молоко – будете
здоровы.
В комнате появился весело напевающий и благоухающий после бритья
Дружниковский.
- Ба, Пирмидоныч, какими судьбами?
- Вот, Никодим Степаныч, супружница ваша околесицу несет про снежную
бабу с телевизором. Батоном, мол, закусила, а от копченой колбаски
отказалась. Непорядок, галлюцинации.
- Что? - Удивленно приподнялась бровь у Дружниковского – Снежная баба?
Сказки, ерундистика, мифы.
- Правильно, правильно, - кивнул Пирминданов, незаметно приближаясь к
Анфисе. – Придется временно изолировать, - и ловко ухватил ее за руки.
- Питекантроп, идиот! – закричала Анфиса.
- Но, но...отставить, беру на поруки. Под свою ответственность. -
Закашлялся Никодим.
. " Переутомилась, матушка, переспала, заблажила. И чего ей не хватает,
птичьего молока? Встряска нужна, ох и встряска... Билеты достану в театр,
цветы куплю или, что проще, путевку закажу в Болгарию. После обеда
звонок в профком. - Окончательно определился Дружниковский.
- Звоните в случае чего, прощевайте, - откозырял Пирминданов и тихонько
притворил дверь.
- Поехали, - с удовлетворением сказал Пирминданов, хлопнув новичка по
халату.
- Ды - ды - ды, - с трудом проговорил тот, тыча в следы громадных босых
ног у санитарной машины.
- Чего талдычишь, - привыкай. Пацаны балуют. Поехали. Всего два вызова.
- Ды – ды – ды, - снова пролепетал новичок, - сползая с сиденья.
На повороте, под одинокой сосной, у кирпичных сараев, - рядом со старым
снеговиком, -
стоял другой, поплечистей. Грыз морковку и махал вслед амбулансу
надкушенным батоном.
- Не спи, - погляди, погляди. Вот отчебучили. С общежития.
- Ды - ды - ды...
- Со второго подъезда, совсем как я в молодости, неженатики, -
умиротворенно улыбался
Пирминданов.
Питер Розенблат