Похоже, неугомонная лавочка «Некто Леша» наконец накрылась – я рассказал
за эти полгода всё самое прикольное, что случилось в моей короткой
жизни, или что слышал от других, вероятно задолбав при этом изрядную
часть читателей. Выдумывать что-то ещё не хочу и не умею. Я наверно
напишу ещё когда-нибудь несколько самых трудных для меня историй, но
попрощаться хочется именно на этой.
Подмосковные перелески и питерские сосняки для меня – как для еврея его
историческая родина. Брожу там счастливый и чувствую, что это моя родная
земля. С грустью сам понимаю, что для этого нет ровно никаких оснований,
кроме разве что генетической памяти - жизнь моя прошла большей частью
между седьмым и шестнадцатым часовыми поясами к востоку от Москвы. А
родился и вырос я между монгольской границей и столицей Казахстана, на
бараньих шашлыках и южных фруктах, на высоте тысячи метров над уровнем
моря – типа горец. Сегодня моя настоящая родина вообще заграница, снится
до сих пор. Заговорил я впервые по-бурятски. Родителям пришлось тогда
отдать меня в круглосуточные ясли, забрали меня оттуда через месяц в
ужасе – я лопотал на незнакомом им языке.
Я давно привык слегка тосковать по разным местам, где жил когда-то.
Но до сих пор не могу вот справиться с тоской по среднерусской полосе,
где жить толком так и не пришлось. Однажды на дороге от ростовской родни
к уральской я решил проделать этот путь поездом. Мой маршрут шёл, судя
по карте, через самую сердцевину европейской России, вдоль великой
русской реки Волги, знакомой мне ранее только по справочникам и
художественным произведениям. Я просто должен был проделать этот путь
хоть раз в жизни, и я поехал. За окном потянулись бесконечные,
совершенно иллинойские степи. Проводница в моём вагоне без умолку
болтала с пассажирами по её собственному счёту на восьми языках, включая
татарский, башкирский, мордовский, калмыцкий, удмуртский и какие-то ещё.
Попутно она учила узбекский – в моём вагоне была вся Средняя Азия…