Кино
Лето 1977 года. Сессия сдана. Подыскиваю заработок в виде репетиторства. Вечер, перебираю материалы и готовлю занятия. Заходит мама.
- Я достала билеты в Симферополь. Ты тоже едешь. Тетя Бела отдыхала в Черноморском, ей понравилось. Она говорит, что приехала совсем другим человеком. Ещё раз бы с удовольствием опять съездила.
- Вот пусть тетя Бела, приехавшая другим человеком едет с тобой опять. А мне зачем быть другим человеком? Я же не тётя Бела.
- Я хочу, чтобы ты отдохнул.
- Я, собственно, не устал.
- Всё, я сказала, поезд послезавтра.
Спорить с еврейской мамой – во-первых бесполезно, во-вторых себе дороже. Всё, чего мне удалось выторговать, так это экскурсию в массандровские винные погреба с дегустацией вин.
Крым.
Ранним утром я выехал в Массандру, побывал на экскурсии на винзаводе, продегустировал знаменитые вина (делал умную морду лица, с видом знатока кивая головой).
Ялта.
Мой школьный товарищ учился в кулинарном училище и проходил практику в одном из центральных кафе Ялты. Хотелось бы его навестить, да и пообедать не мешало.
Середина дня. Очередь желающих посетить пункт общественного питания длиннее, чем за женскими сапогами в Москве. Крики, ругань.
- Вас тут не стояло.
- Да я час назад занимал.
- Вы врете, вы только подошли и не толкайте моего ребёнка.
- Женщина, шо вы пихаетесь, идите мужа своего попихайте.
- Я тебе влезу, я сейчас тебе так влезу...
- Ой, иди свою жену попугай...
Стоять часовую очередь ради поесть – это не для меня. Прогулка по тенистой аллее вдоль речки, успокаивает нервы и улучшает настроение, а очередь как-нибудь сама рассосется.
На мосту снимали кино. Скорее всего это был какой-то учебный фильм о правилах ПДД, хотя точно сказать не могу. Сам эпизод выглядел так. Две машины заезжают с двух сторон на мост и не могут поделить дорогу. Резко тормозят, едва не сталкиваясь, водители выходят, начинают спорить, потом к ним подходит милиционер и т.д. Место ограждено, каскадеры в машинах, милиция, камеры, прожектора освещения, народ облепил – не подойти, а как же, такое событие - кино снимают.
Команда режиссёра – тетя хлопнула хлопушкой, машины поехали. Заезд на мост, остановились, водители не торопясь выходят и начинают изображать беседу, спокойно так, как будто собрались в баре футбол обсудить за кружечкой пива.
- Стоп, это что, авария, это что, так ругаются? Так, все по местам. Всё сначала.
- Тишина на площадке! Мотор! – тетка опять хлопнула хлопушкой, машины поехали, остановились на мосту, водители вышли и…
- Стоп! Вы что, никогда в аварии не попадали, вы что, ругаться совсем не умеете? Интеллигенты со стажем? Или вы сейчас устраиваете аварию и ругаетесь, как положено или я вас выгоню к чертовой матери!!! Все по местам!
- Мотор!!!
Машины резко, с пробуксовкой срываются с места, набирают скорость, поворот с заносом, бешеный визг тормозов (я был уверен, что они столкнутся) и машины стали, едва не касаясь капотами друг друга. Из кабин, как чертики из табакерки выскочили водители и… смачный, густой, отборный русский мат покрыл, как клубы дыма, площадку.
- Ты трах тибидох, твою мать тибидох, твою машину тибидох.
- Да ты сам тибидох и твою машину трах тибидох и это кино тибидох и режисера тибидох и всех трах и опять трах и тибидох.
Мамаши хватают детей и зажимая им уши разбегаются.
Какая-то мадам пред бальзаковского возраста и полуинтеллигентного вида, размахивая сумкой, подбегает к водителям.
- Как вам не стыдно ругаться, здесь же дети. Я милицию позову.
Ассистентка режиссера пытается выскочить, чтобы оттащить пылающую праведным гневом женщину, но её удерживает режиссер.
- Не лезь, пусть сами разбираются, очень правдоподобно выходит, потом все равно переозвучим.
Мадам не унимается.
- Да я на вас напишу, где милиция, пусть их немедленно арестуют, пусть их посадят.
Не торопясь подходит милиционер.
- Гражданка, в чем дело, почему вы кричите?
- Товарищ милиционер, немедленно арестуйте их, они ругаются в общественном месте.
Артист в милицейском кителе, форменных штанах и фуражке едва сдерживает смех.
- Гражданка, они на работе, а вы что здесь делаете, почему нарушаете?
- А! Так ты с ними заодно. Я на тебя напишу, я тебе устрою, а ещё форму надел.
- Гражданка, я буду вынужден вас задержать и отправить в отделение.
- Я тебе сейчас так задержу…
Разбушевавшаяся мадам в гневе орудует сумочкой в стиле Джеки Чана, стараясь достать водителей и милиционера.
- Стоп, Сняли. Всем спасибо. Перерыв.
Всё, режиссёр, его помощники, оператор, весь рабочий персонал и оставшиеся зрители хохочут, вытирая слезы. Водители и «милиционер» подхватывают разбушевавшуюся гражданку под руки и буквально выносят с площадки.
Видя, что продолжения не будет, толпа начала расходиться. Я тоже пошел в сторону кафешки на встречу с товарищем и очень вкусными блинчиками со сметаной и вареньем.
То что, если не большинство, то многие сотрудники уголовно-исполнительной системы любят алкоголь, думаю ни для кого секретом не является. Естественно, не только в нерабочее время – а как быть, если работа нервная, ненормированная, зачастую – непредсказуемая? А еще приходится постоянно выполнять дополнительно неоплачиваемую работу, не включенную в должностные инструкции, но, тем не менее, вроде как по профилю. Так было и в тот раз. Осень 2010 года. На страну свалилась очередная перепись населения. В нашей колонии строгого режима эту обязаловку спихнули целиком и полностью на воспитательный отдел. Старшим был назначен начальник отдела – Иваныч и еще двое самых ответственных начальников отряда Саныч и я. Сразу поясню, почему по отчеству. Не знаю, как в других учреждениях подобного типа, но в нашей колонии, еще со времен СССР установилось правило между сотрудниками обращаться друг к другу по отчеству, а к особо большому начальству – по имени отчеству. В общем, был назначен день, когда мы втроем должны были выехать в райцентр для прослушивания вводного курса о порядке проведения переписи спецконтингента и получения специальных чемоданчиков с бланками, карточками и особыми гелевыми ручками для заполнения этих бланков. День с самого начала не особо задался. УАЗ, который был выделен для нашей поездки задержали по причине того, что на вахтовом участке осужденному-поселенцу на голову неудачно свалилась небольшая ель. Начальство решило совместить приятное с полезным, а именно отправить в город пострадавшего с нами (зачем лишнюю машину гонять?). Вот мы и ждали, когда из леса привезут контуженного, хотя понимали, что слегка опоздаем. Несколько отягчало ожидание то, что двое из нас слегка страдали после вчерашнего. Что интересно – пили втроем, но болели двое. Дело в том, что у меня уже лет 10-15 похмелья не бывает. Своего рода иммунитет, что-ли, выработался, чему я нисколько не огорчаюсь, однако окружающих это слегка раздражает. Наконец к штабу доставили страдальца, пересадили в нашу машину и мы отправились в командировку. Дорога была достаточно долгой, хотя расстояние всего километров 80 – а что бы Вы хотели – российская глубинка. Проехав ориентировочно 2/3 расстояния наш старшой предложил взять лекарства в виде пива. Саныч возражал, ибо у него на подходе было первое офицерское звание, однако я поддержал начальника, водителю, дяде Саше было фиолетово – он не пил за рулем по пути туда, где есть гаишники, а мнение поселенца вообще не учитывалось. В итоге кворум состоялся, консенсус был достигнут. Пива взяли на троих и поехали дальше. Так как Саныч упорно отказывался рисковать офицерскими погонами, мы не без удовольствия выпили за его здоровье. Приехав в город отправили единственного трезвого сотрудника, то есть Саныча сдавать травмированного в МСЧ, с чем он отлично справился, после чего отправились в нашу верховную контору, где Иваныч благополучно спалился не очень свежим дыханием начальнику отдела кадров, естественно отбросив тень подозрения на остальной экипаж. Отсидев лекцию пошли получать чемоданчики в отдел по воспитательной работе с осужденными (ОВРО), где узнали о себе порядочно информации, не всегда позитивной. Начальство даже усомнилось: а стоит ли доверять таким «трезвенникам» вообще такое ответственное дело, однако мы тоже не пальцем деланы: Не доверяете нам – ищите других идиотов, либо езжайте и переписывайте сами. Этот козырь управленцам бить было нечем. Саныч, правда пытался доказать начальству, что он трезв как стеклышко, однако был подвергнут еще большей обструкции: Самый нахальный. Так не бывает – в одном отделе служат, вместе в одной машине едут – двое бухают, а третий нет? Не поверили в общем. Естественно, получив чемоданчики, заехали за горючим. Взяли, естественно водку. Нормально взяли, с расчетом на дядю Сашу. На обратной дороге пили уже по человечески – вчетвером. Настолько по человечески, что утром следующего дня ко мне в квартиру постучался Иваныч. Пришел он в расстроенных чувствах, ибо был с похмелья и в состоянии легкой тревоги:
– По ходу мы вчера чемоданчики проебали!
– Да ну нах!
– Реально! Ты не помнишь, где мы вчера останавливались? Дядя Саша тоже ничего не помнит и Саныч тоже.
Пока мы решали проблему вселенского масштаба, вышла моя жена и успокоила нас, сказав что вчера, увидев в каком мы вернулись состоянии, она забрала наши чемоданчики и поставила в кладовку. Убедившись, что проблемы больше нет, мы с чистой совестью отправились лечить Саныча.
P.S. Перепись более чем тысячи осужденных провели за три дня, успешно сдали в управление заполненные бланки, однако, медали и поощрения зато, как обычно, получили сотрудники управления. Это Россия!
Поход на Москву
Жил-был один мужичок, собою неказист, да и немолод уже. Посещал он однажды Москву по какой-то ерунде и возвращался домой на поезде. И соседка сразу ему знакомой показалась, заговорили — бог ты мой! — лет двадцать назад играли они вместе в оркестре при ДК связи, как тогда шутили — «половой». Мужичок тромбонистом служил, а дама эта на флейте играла и считалась первая красавица. Многие оркестранты в её сторону неровно дышало и сам дирижёр подмигивал. Мужичок тогда лишь поглядывал сквозь смычки, любовался, ну и фантазировал малость. У него на тот момент дома всякие семейные обстоятельства были, да и шансов за собой не видел. Сейчас даже удивился, что соседка его признала.
А разговор замечательно пошёл. И оркестр вспомнили, и про жизнь поговорили, и про то, как она выглядит замечательно. Время и станции летели незаметно, под конец устали, молчали вместе — уютно было, хорошо.
На вокзале её сестра встречала, за город ехать, на семейный юбилей. Обменялись на прощанье телефонами. Решился в щёку поцеловать, наклонился. Вдруг то ли мяукнул кто, то ли специально — но обернулась она, и поцелуй прямо в губы пришёлся и продлился некоторое время, даже, быть может, секунды три. Забилось у мужичка сердце, как давно уже не билось, пульс не сосчитать. Дошёл он до своего дома на дрожащих коленях, выпил водки и послал эсэмэску такого содержания: «Встретимся в Москве как-нибудь?». Положил телефон на столик, к окну подошел, под занавеску пролез и сильно-сильно лбом к холодному стеклу прижался. Слышит — пимс! — ответ пришёл. Кинулся обратно, чуть занавеску не сорвал. Читает: «Будешь в Москве — заходи». И адрес. Мужичок крякнул и присел на диван. Самая красивая женщина в его жизни хотела видеть его в Москве, хотела видеть его, хотела его, хотела!
Всю ночь мужичок не спал, составлял планы, бегал на себя в зеркало смотреть. Решил так — поспешишь, людей насмешишь. Поутру первым делом пошёл в банк и снял досрочно деньги с депозита, потерял проценты. Потом записался к зубному — вставлять коронки и лечить кариес. Книжку купил про здоровое питание и две огромные гантели. Твердо решил мужичок к Москве подготовиться. Чтобы женщину не разочаровать и самому не опростоволоситься.
Лифт не вызвал, гантели наверх по лестнице тащил. К шестому своему этажу приполз со звёздочками в глазах и сердцем во рту. Понял, что тяжело будет. Но не огорчился ни капли.
Началась у мужичка новая жизнь. По телевизору сериалы про любовь смотрит, на которые раньше только плевался. Забыл про хлеб и картошку, жирное и солёное, а на ночь и вовсе не ест. Утром и вечером гантели тягает да приседания делает. Лифтом нигде не пользуется, через день зубного посещает. На работу пешком ходит, в обед кефир пьет. Первые дни самые тяжелые были. Связки болели, и есть по ночам хотелось жутко, как уснёшь — завтрак снится, проснёшься, а всё ещё ночь.
Ко второй неделе заметно полегчало. На шестой этаж вбежал — и ничего, нормально. В помощь гантелям тренажер купил, собрал, посередине единственной комнаты поставил — другого места не было. Да и не надо. Стал мужичок привыкать к новой жизни. А ещё журнал читать про мужское здоровье и пару раз в неделю на шлюхах тренироваться. Поскольку по части интимных дел были у мужичка сомнения на свой счет. Шлюхи поначалу удивлялись, но соглашались помочь и вели себя как порядочные женщины. По окончанию мужичок разбор полётов проводил — что правильно сделал, что неправильно, и первое время даже записывал ответы.
И мечтал мужичок, сильно мечтал. На тренажере, на шлюхе и даже у зубного. Думал он о той женщине постоянно. Воображал себя с нею. На работе бурчать начали, что от него толку никакого не стало, опять же линолеум пропал, десять рулонов. После голодных лет мужичок себе подобного не позволял, разве что по мелочи, а тут как-то все сошлось. В результате поругался с директрисой, пришлось на отпуск написать. Отгуляю, думает мужичок, а потом и вовсе уволюсь, пусть поищет себе завхоза. Может, вскоре вообще в Москву перееду, работу там найду с зарплатой поболее. А квартиру сдам — отличная прибавка! Хотя на такую женщину денег еще больше надо. Ну так вспомню молодость, залабаю на костыле, Москва город большой, каждый день похороны. И погрузился мужичок в воспоминания о дважды краснознаменном оркестре округа, заулыбался, а закончив, поднял верх палец и сказал вслух: «Ни чета нынешним!»
К концу месяца живот заметно убавился, а плечи стали шире на размер, чему мужичок сам изрядно удивился. И самочувствие было как никогда. Потренировавшись, напрягал мускулы и чувствовал себя как артист из одного кино, просто вылитый, особенно если в зеркало не смотреть.
Пора в столицу ехать. С новыми зубами. Тем более что ждать уже никакой мочи нет. И вот составляет мужичок эсэмэску на заветный номер. В таком ключе, что как бы собираюсь в столицу по важным делам, но не прочь и посетить хорошую знакомую, поужинать вместе. Ответ пришел быстро: «Если речь только про ужин, то можешь и не приезжать».
Мужичок подпрыгнул и затряс сжатыми от радости кулаками, перечитал ещё раз и ещё — как от этих слов веяло ароматом жаждущий его женщины, такой далекой и близкой одновременно!
В Москву, в Москву, скорее! Забрал брюки из химчистки, сложил рубашки в чемоданчик и тут же решил чемодан не брать, ну куда же это в гости с чемоданом, сбегал в аптеку, купил презервативов и всяких подсказанных шлюхами полезных гелей. Размышлял, куда их положить, чтобы как-то поизящнее достать в нужный момент, придумал из подарочной бумаги сделать кулечек и бантиком обвязать. Сюрприз! Положил на стол, любовался, считал минуты до поезда.
Выйдя из дома, не мог вспомнить, закрыл квартиру или нет, пошёл уже было обратно, вспомнил, что точно закрыл, а паспорт взял? Да вот же он. Всё на месте: и паспорт, и билет; скорее в поезд, в самый медленный поезд на свете.
Под стук колес неожиданно уснул, тоже от волнения, видимо. Проснулся, купил кофе у разносчицы, выпил без сахара, вот уже и приехали.
Москва, всегда такая холодная и неприветливая, нынче стала будто праздничная, ни мокрой грязи, ни мрачных рож. Такси мужичок взял, чуть отойдя от вокзала, — сэкономил слегка. Пригодятся еще деньги-то. Назвал адрес, но перед этим попросил к ближайшему в том районе приличному магазину подвезти, где деликатесы и водка непаленая.
Таксист кивнул, не прекращая с кем-то говорить на незнакомом языке. Ехали не так уж и долго, на удивление, хотя смеркалось, город замедлялся и гудел в пробках.
— Магазин, — сказал таксист, на секунду прервавшись.
— Подождёте меня? — спросил мужичок, протягивая деньги.
Таксист кивнул.
В магазине и вправду было много деликатесов, таких дорогих, что цену указывали за пятьдесят грамм. Мужичок взял колбасы трёх видов, сыра и рыбки соленой. Замахнулся было на черную икру, но в последний момент смалодушничал (да и не до икры будет!), взял красной. Зато водку выбрал самую лучшую, а также вина французского две бутылки и шампанское «Князь Голицин». Походив еще, добавил в корзинку сок, ликер и свежий ананас.
Расплатился, вышел. Таксист уехал, не дождался, гад нерусский. Куда идти, где это? Подсказали, что рядом. Через полчаса ходьбы устал от московского «рядом», поставил пакеты, отдышался. Отправил эсэмэску: «Уже иду!» Получив ответ: «Ко мне?» — обрадовался и поцеловал «самсунг» в экранчик. С новыми силами тронулся в путь, вышел вскоре на нужную улицу, начал дома отсчитывать.
«Чёрт!!! Забыл! — скривился вдруг мужичок. — Сюрприз-то, кулёчек с бантиком, так и остался на столе! Вот напасть…»
— А где тут презервативы? — начал спрашивать у прохожих. — То есть… это… аптека?
— Рядом, — ответили.
Мужичок вздохнул, написал эсэмэску: «Буду через полчаса». Пимс! Пришёл ответ: «Других планов у меня на сегодня не было».
Мужичку стало ой как неудобно, на него надеются, а он тут… И ни одной машины не видно. Улицы узкие, дома невысокие, как будто и не Москва совсем. Где же аптека, где крестик? Может, сумки с едой оставить пока? Да кому ж их тут оставишь.
Аптека нашлась в длинном дворе, к счастью, ещё работала. Купив всего и побольше, мужичок тронулся в обратный пусть. Пакеты с продуктами оттягивали руки, перекладывал как-то, старался не останавливаться и не сбиться с пути.
Уфф! Пришел наконец-то. В домофон тыкает — палец дрожит. Пипикнуло, открыли. Поднялся на второй этаж, потянул приоткрытую дверь. Вошел.
Всё как в мечтах. Уютно, тепло, коврик круглый, пальто на вешалке, зеркало. И она. Так близко! Несусветно красивая, домашняя. Стоит, чуть наклонив голову, смотрит на него, как будто с вопросом каким.
Мужичок плечи расправил.
— Здравствуй!
— Ну, здравствуй. Какими судьбами?
— Я… это… — начал было мужичок, а сам поставил сумки на коврик, шагнул к ней, обнял изо всех сил и целовать, целовать!
— Да что же это! Прекратите! Стоп! Стоп! — вдруг закричала она, вырываясь, уперлась руками ему в грудь. — Отпустите меня, отпустите, что происходит?! Пусти!
— Да как же?! — опешил мужичок, отступив. — Я же к тебе приехал, вот, ждал…
— Что за наглость такая, что вы себя позволяете!
— Мне уйти, что ли? — глухо спросил мужичок, не веря происходящему.
— Оставьте меня в покое! — прокричала она, отвернулась к зеркалу и заплакала.
Пришибленный, растерянный мужичок чуть было не бросился к ней снова, зашатался, замычал, схватив себя за голову. Наклонился, выдернул водку из пакета, толкнул дверь и бросился вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, сорвал пробку и залпом впустил в себя полбутылки. Пошёл, шатаясь, по холодной улице, остановился, вытер слезы рукавом, ещё выпил, снова побрёл, у фонаря присел, допил, что осталось, закрыл глаза руками. Сидел долго.
— Мужик, тебе куда? — жёлтое такси подъехало почти вплотную.
Мужичок очнулся. Поднялся с трудом, но в машину сел уже уверенно.
— К девкам! — сказал громко.
— На точку, что ли? — переспросил таксист.
— Не знаю, чтоб покрасивее и чтоб выпить!
— Тогда в клуб?
— Валяй в клуб.
Машинка понеслась по ночным московским улицам, таксист что-то рассказывал, мужичок не слушал, шептал всё — как же так, как же? А может, из-за икры? Черную надо было брать. С ананасом.
— Черную с ананасом! — повторил он громко.
— Сейчас уже всё будет. Уже подъезжаем, — отозвался водитель. — А я им объясняю, претензии ко мне может предъявлять только погибший, а остальные вообще никто и ни при чём! С вас косарь.
Вывеска над большой железной дверью нервно светилась красным. Мужичок слова иностранного не разобрал, нажал кнопку.
В клубе мигало и громыхало, ходили полуголые девицы со строгими лицами. Пройдя контроль, мужичок заплатил за отдельную кабинку, заказал сухариков и водки, которую тут же выпил и заказал еще. Посидел, согрелся, стало чуть легче. Глаза привыкли к мельканию, стало видно, что девицы по очереди поднимались на сцену с шестом и танцевали там, снимая последнее. А потом обходили по очереди кабинки. Заходили и к мужичку. Каждую он спрашивал, как зовут, предлагал деньги за секс и получал отказ. Согласилась только самая страшная, которую и на сцену-то не пускали. Себя оценила в пятнадцать тысяч с НДС. Мужичок засомневался. Видя его колебания, находчиво предложила другое — за пять тысяч рассказать, как можно весь стриптиз-клуб поиметь. Получив сумму, объяснила: если ещё пять тысяч дать охраннику, то получишь ключи от квартиры в доме напротив, откуда по телефону звонишь в клуб и вызываешь кого хочешь, хоть танцовщицу, хоть официантку. Мужичок страшную поблагодарил, допил залпом водку и оплатил счет, морщась от дороговизны.
С охранником говорить было трудно, язык заплетался. Но справился. И на улицу сам вышел, и квартиру нужную нашел. Поискал водки — нету, нашёл телефон, снял трубку, попал сразу в клуб.
Из трубки громко играла музыка.
— Мне бы Свету, Свету бы, — прошамкал мужичок в музыку. Света, пухловатая блондинка, ему больше других понравилась. Но вместо «Светы» выходило какое-то «све-све-све».
— Вы что, всех хотите? Всех? — спрашивали из трубки.
— Да не всех, а Свету! — сердился мужичок, но выходило всё равно «све» да «све».
На том конце убедились в том, что сразу всех хочет, всех и повели. Дверь открылась, и в квартирку начали заходить официантки и танцовщицы, включая страшную. Мужичок перепугался, зашипел: «Да вы издеваетесь? Издеваетесь?» Выходило невнятно. Входящие подобрали знакомое слово, близкое по звучанию, получилось — «раздевайтесь». Первые стали раздеваться, спрашивать друг у друга, куда вещи складывать, не на кровать же. Раздетых одетые подпирают, те мужичка теснят. Он давай их руками отталкивать, вещи выкидывать, кричит: «Администратора сюда, министра-то-ра-ра» — слово длинное и для трезвой головы. Пришедшие поняли, что клиент в отказке и требует министра. Осудили, уходя. Совсем, сказали, с ума сошёл, но министра, даже двух, обещали тут же прислать.
Дверь за девушками и захлопнуться не успела, как вошли двое охранников в чёрных костюмах, схватили мужичка за подмышки, прижали к стенке и предложили оплатить всё беспокойство. Сумму назвали дикую.
Мужичок перепугался. Объяснить ничего не может, бумажник показывает, где всего двадцать тысяч осталось. Охранники ему — а вон у тебя карточка есть, в долларах, сейчас к банкомату ночному поедем! Мужичок головой крутит, дескать, нельзя, курс высокий, высокий курс, охранникам слышится: «Выкуси». Ах выкуси, да мы сейчас тебя по стенке размажем! И давай мужичка возить по обоям верх-вниз.
То ли согревшись от этих фрикций, то ли от всего выпитого и пережитого мужичок отключился, обмяк и, будучи отпущен на пол, захрапел...
Охранники выругались, взяли все деньги из кошелька и стали дальше по карманам шарить. Нашли пять пачек презервативов, паспорт, ключи и визитку начальника департамента контрразведки полковника Кожемякина А. М. Покрутив визитку, парни переглянулись, вернули в кошелек пять тысяч — чтоб не серчал, затем вытащили мужичка на лестницу, приложили к тёплой батарее и ушли.
Часов через шесть мужичок наполовину проснулся, выполз на утреннюю московскую улицу, поморщился на свет, остановил частника и поехал на вокзал.
Первым делом купил билет, затем пошёл пиво пить. Нашёл где подешевле, к пиву взял сосиску, огурец и большой кусок черного хлеба. Ел с удовольствием. Месяц так вкусно не ел. Потом взял еще кружку и, похлопывая себя по животу, уселся поудобнее на замызганном диванчике. Продавщица за стойкой ему улыбнулась, он — ей. Зевнул и подумал, что в целом неплохо съездил в Москву. А то ведь дома всё провинциально, обыденно, а тут, как ни крути, столица, интересно можно отдохнуть. Поиздержался сильно, конечно. Но будет чего вспомнить. Да и здоровье в целом подтянул. Когда б еще за зубы взялся — никогда бы.
И тут — пимс! — эсэмэска приходит. Удивился, читает: «Почему ты ушёл так быстро?» Хлопнул тут мужичок ладонью по коленке, вытянул губы и сказал: «Пфффффффф…»
(С)СергейОК