А есть другое мнение. Например, что у людей наконец стал развиваться эмоциональный интеллект (да и вообще интеллект). Потому что признак разумного существа - сначала думать, что ты можешь, готов и хочешь дать своему ребёнку, а потом рожать, а не бездумно размножаться как примат, патамушта «дал бог зайку, даст и двухкомнатную» и вообще аборты - грех, гандоны не налазят и созвездия так сложились.
А вымещать потом на детях свою озлобленность на нехватку денег, времени и банальной возможности выдохнуть - не грех. Скинуть чадо на бабушек-дедушек и дальше кутить себе без зазрений совести - не грех. Загнать себя, как лошадь, и к 50 годам уже иметь весьма сомнительное желание жить, потому что жизнь похожа на сплошную гонку, борьбу за выживание.
Не у всех есть возможность достойно содержать себя, семью и детей. Есть обычные врачи, учителя и другие прекрасные люди, зарплата которых как бы намекает, что они почему-то размножаться не должны. Нет, ну если хотите, то пожалуйста, но с этого момента добро пожаловать в ту самую гонку.
Думать - это не плохо. А не думать, в том числе о будущих детях и о том, какая жизнь их ждёт при недостатке ресурсов у родителей, - эгоизм и животная неспособность обуздать свои инстинкты. Если желание иметь детей взвешанное, люди четко принимают решение и готовность к тому, что легко больше никогда не будет - это одно. Но есть другие, которые рожают, а потом по ним и их детям психиатры плачут из-за психотравм, щедро нанесенных друг другу из-за неудовлетворенности жизнью. А не вымещать друг на друге всю злость - не, не учили. И вообще «не смей перечить матери, ятебярожала ууууухххх!»
Если желаете, минусуйте, сколько заблагорассудится, но иногда хочется высказать и свое мнение, если их есть у меня.
Великий Садовод
История ниже такова, что понять, хороший или плохой у неё конец, смогут лишь люди умудрённые жизненным опытом.
Действие ПЕРВОЕ. Разворачивалось это действие в 1980-е, в сытую их часть, когда советские служащие в летний сезон в выходные ездили на свои дачные участки. Будучи людьми весьма целеустремлёнными и неприхотливыми, они оставались там переночевать с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. От холода в своих щитовых домиках они спасались свитерами толстой вязки и ватными одеялами. От комаров же брызгались знаменитым советским репеллентом, известным тем, что если им побрызгать крашенную лавку, то краска вспучивалась и облезала. При этом у тех садоводов были и деньги на строительство теплиц, и деньги на остекление или плёнку. И деньги на удобрения. А уж о деньгах на транспорт, чтобы по выходным пусть и на автобусе ездить на дачу, они даже и не задумывались то.
Итак, пригородный автобус битком набитый преимущественно дачниками, едущими на природу. На соседних сиденьях оказывается весьма уважаемая в том автобусе троица. Во-первых, это некая дама, известная местным тем, что она — Агроном-от-Бога [или от Природы, уж кому как нравится]. Дама эта активно подписывается на литературу садово-огородной тематики, а так же тратит почти все свободные средства на покупку растений и новых дачных инструментов [на попробовать]. А уж если она своими руками отбирает и сажает какое-то растение — то точно оно приживётся и вырастет. Соответственно, многие из едущих в том автобусе приходили к ней за советом или, что чаще, выпросить отросток какого-то ценного растения. А уж цветник у А-о-Б таков, что все местные воришки-пьяницы считают своим долгом что-то с него стырить и продать на местном рынке.
Соседка А-о-Б тоже не простая: она — Начальник-Некоего-Крупного-Отдела в тогдашнем Агропроме. И многие из едущих в том автобусе по работе зависят от неё, а потому к её разговору с соседкой прислушиваются особо почтительно.
И, наконец, третий участник разговора ещё замечательнее — это некий Заслуженный-Работник-Культуры, залетевший в то садоводство неведомо каким макаром.
Н-Н-К-О, чуть не рыдая, рассказывает, что у неё в теплице у огурчиков [имеется ввиду само растение] уже по шестому листочку появилось. Вот-вот цвести начнут! И тут — в теплицу забрались и поселились рыжие садовые муравьи. Проклятье! А-о-Б слушает. Сочувствует. Обещает зайти, посмотреть и помочь советом.
З-Р-К комментирует, что у него у всех соседей муравьи в теплицах пожрали всё [любят, ох любят люди от Высокой Культуры ввернуть простонародное словечко]. Так что из всех его соседок только у Бабуси-у-Родника в теплице всё растёт: видно место низменное и муравьям — мокро, а может живёт Б-у-Р при своей теплице безвылазно и окуривает чем каждый день… Да и как она уедет? Она же с палочкой еле-еле ходит, ей не по силам и до остановки то дойти… Вот и мёрзнет на своей даче с мая по октябрь. И в теплице своей ковыряется всеми днями и ночами. Да она каждому нечаянно забежавшему муравью может сказать: «Я твою наглую морду запомнила! Ещё раз появишься — пеняй на себя!»
Действие ВТОРОЕ. Всё тот же автобус. Всё те же участники. Всё то же почтение ко всё той же троице. Только едут уже после выходных обратно в город. И на весь автобус раздаётся решение принятое А-о-Б: муравейник на лопатах вынести и выкинуть за ограду, теплицу перекапать прямо по остаткам огуречных всходов, семена огурцов на 12 часов замочить, потом — пересеять, как взойдут поливать — усиленно, но не залить. Надеяться, что пусть и с отставанием на месяц, но своих огурчиков удастся поесть.
Действие ТРЕТЬЕ, Пролетел где-то месяц. У всех дачников уже первые огурчики завязались, а Н-Н-К-О бегает вокруг своей теплицы и только-только первые листочки пересчитывает. В общем бегала-бегала, завидовала. А потом — схватила здоровенное ведро, с которым обычно на родник за водой ходила, сунула в карман… кошелёк и помчалась к Б-у-Р… купить ведро первых огурцов. Той же тащить их до остановки не по силам. А тут — покупатель прямо на месте. Всем — выгода!
Действие ЧЕТВЁРТОЕ. В результате тем вечером в автобусе был фурор. Ибо у всех ещё только-только первые огурчики, а Н-Н-К-О везла с собой здоровенное поливное ведро самых что ни на есть первосортных огурцов калибра «как на подбор для баночного засола». Полное поливное ведро, то есть 10 литров. Накрячила и еле тащила.
Весь автобус дачников аплодировал и орал: «Присвоить звание Великий Садовод современности! Выдать нагрудный знач Отличник Дачного Хозяйства!»
А Н-Н-К-О кланялась и улыбалась. Ещё бы! Такой успех и всеобщее уважение!
Особенно же шумно аплодировал З-Р-К. Во-первых, потому, что он то со своего участка видел, у кого Н-Н-К-О купила огурчики. А во-вторых, потому, что как он сказал много-много позже: «Я такой актрисы ещё не встречал!»
P.S. Пролетели годы. Настал раздрай 1990-х. А как тогда начисляли пенсии? Правильно. Самым не постижимым образом. В результате у Н-Н-К-О здоровенная зарплата бывшей начальницы превратилась в крошечную пенсию. Которую к тому же выдавали не регулярно: может в этом месяце, а может придётся пару месяцев подождать. Гиперинфляция пожрала все накопления. Ездить на дачу и натягивать плёнку на теплицу стало дорого — только картошку на дачах и сажали. Да и то — не по пенсионерским силам землю копать… Пенсионеры тогда сплошь и рядом пошли по помойкам.
И тут З-Р-К встретил Н-Н-К-О. Смеясь вспомнил уже переставшую быть супертайной историю целого ведра полных огурчиков, «самозародившихся» из воздуха. Спустя годы признал актёрский талант: «Ну КАК Вы тогда кланялись! Актриса! Актриса на своём бенефисе!». И сделал ей предложение, от которого Н-Н-К-О уже не смогла отказаться: он предложил ей работать в местном театре. На очень хлебной и ценной для тогдашней пенсионерки должности — посудомойкой при театральном кафе.
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА
(продолжение)
Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
-Р11-
— Тащ майор!... Тащ майор!...
— Алексей?... Старлей, ты что здесь делаешь!
— Вас дожидаюсь, тащ майор.
— Ты где сейчас должен быть!
— Так точно, в Ташкенте!
— А почему вижу тебя здесь?
— Так я ж говорю, вас дожидаюсь.
— Ну, дождался. Дальше что?
— Да тут такое было…
— Не суетись, давай по порядку.
— В общем, всё сделал, как вы велели…
— Приказал.
— Так точно, приказали… Они медленно шли, догнал легко. А потом вдруг встали. Ну, вот как раз у того места, где вы с капитаном первый привал делали… А потом резко рванули вверх.
— Прямо на Чаткал?
— Ну да!... Я ещё подумал, — во чокнутые, там же дороги нет…
— Ты что, за ними полез?
— Я не чокнутый… Им деваться всё равно некуда, ну я и двинул прямо на Лысую. Там без вариантов.
— Долго ждал?
— Вчера днём притопали… Один, ну тот… самый здоровый… со сломанной ногой. И почти прямиком к дому старика.
— Ай да Керим-ака, вот старый лис…
— Кто?
— Умаров. Генерал.
— Во дела… Так они знакомы?
— Теперь уж точно знакомы… И ведь не подкопаться…
— Герыч, что делать-то!... А где капитан?
— Капитан в отключке… был, когда я его оставил.
— Ох, нихера себе…
— Потом расскажу… Что дальше?
— У старика… ну, у генерала, то есть, недолго пробыли, не больше часа. Потом ушли.
— Все?
— Нет, втроём, бородатый остался. А утром приехал синий Москвич… номер…
— Кто был в машине?
— За рулём узбек, из этих… Вернулся, значит, а с ним девчонка молодая. Симпатичная, между прочим, даже красивая, я бы сказал.
— Хм…
— Герыч, ну чего ты, в самом деле… Чёрненькая такая, на узбечку не похожа, но не русская…
— Не важно, девок только здесь не хватало.
— Девчонка знакома со стариком… ну, с генералом, то есть…
— Я понял, что с генералом!
— Извините, тащ майор… И с его внучкой.
«А внучку дед не показал…»
— …Ну вот и всё.
— Всё?
— Посидели немного, меньше часа, бородатого забрали и уехали. А я вот здесь… решил дождаться вас.
— Лёш, ты даже не представляешь…
— Извините, тащ майор…
— Молчи, дурак, и слушай старших. В этот раз я тебя прощаю.
— Спасибо, тащ майор, я подумал, так лучше. В Ташкенте Петька и без меня справится.
— Ты очень правильно подумал, Лёша, а я был неправ… А теперь слушай и запоминай…
— Керим-ака!
— Заходи, майор… Где машина?
— Разберутся без меня.
— С тобой был кто-то ещё?
— Да, был человек, дорогу знает.
— Тесновато стало в махалля последнюю неделю…
— Это ненадолго.
— Как знать… как знать…
— Керим Умарбекович, надо поговорить…
— Что ж… ночь большая, почему не поговорить…
Репортёр 2.0
— Товарищ полковник, разрешите?
— Входи.
— Шифрограмма, срочно.
— Кто?
— Ставр.
— Наконец-то… Давай сюда…
— …Юрий Васильевич, от Ставра… хм… от майора Ставроцкого депеша.
— По существу?
— Просит разрешения на контакт с Генералом.
— А не рановато ему, а? Своих генералов мало…
— Тащ генерал, я Ставра знаю с детства. Думаю…
— Думаешь или?...
— Уверен, тащ генерал. В общем, думаю, вышел на контакт.
— А чего же он, если умный такой, разрешения спрашивает?
— Для порядка, тащ генерал.
— Для порядка… Да сядь ты уже… Сам что думаешь?... или опять уверен?
— Дадим добро, развяжем руки.
— А если что?...
— Дадим по рукам.
— Ну, тогда давай.
Генерал махнул рукой и достал бутылку «Двина».
— Будешь?
— А как же!...
— …Больше ничего?
— Ничего особенного… Капитана эвакуировали… должны были эвакуировать этой ночью.
— Что?!... Полковник, я тебя в порошок сотру! Ты должен был, сломя голову, сюда бежать сразу!
— Извините, товарищ генерал… случайно вышло.
— А теперь пусть заходит, откуда вышло!... Что с Князевым?
— Несчастный случай, поранился в горах.
— Да что ж там за горы у вас такие, что офицеры госбезопасности… Как ты сказал, поранился?... Издеваешься, что ли?!
— Никак нет, тащ генерал, не издеваюсь.
— Что предприняли?
— Эвакуацию организовал Ставроцкий, лично. Контролирует ситуацию Кро… старший лейтенант Зайцев. Алексей Зайцев.
— Паш, вот объясни мне, старику, за каким хреном я вытащил тебя из Новосибирска, а?... Сейчас бы рыбку на Обском море ловил, грибы собирал…
— Какие грибы в июне, Юрь Василич…
— Ну поюмори у меня ещё, доюморишься… Петросян выискался… Ладно… давай по двадцать капель и за работу. По капитану докладывать каждый час. Понял?
— Так точно.
— Иди… Да, Паш, я по делу, так что не надо обижаться… И не говори, что не обиделся.
— Да какие могут быть обиды в нашей службе… только себе дороже.
— Мы поняли друг друга… Каждый час!
— Есть, каждый час!
-Р12-
— Товарищ генерал…
— Будь проще, Герман. За стенкой внучка спит.
— Хорошо… Спрашивайте.
— Неожиданный ход… Чай?
— С удовольствием… Спасибо… без сахара.
— …По чью душу, точно не по мою?
— Точней не бывает, Керим-ака.
— Значит, за ними… резонно. Почему?
— Да волнение в атмосфере, знаете… непонятное. А я люблю всё понимать.
— Не по своей же инициативе…
— Эт точно… Интерес какой-то странный… Белое пятно… практически белое пятно на карте, а туда вдруг туристы засобирались.
— Вам-то откуда было знать, что засобирались?
— Так ведь мир не без добрых людей. Вот слушок и пошёл. Надо было прокачать, чем там пахнет… Что скажете?
— Чем же?
— Проблемой пахнет… С кем из четверых вы были знакомы до вчерашнего дня?
— Ни с кем. Мне врать ни к чему.
— Странно… А почему тогда сразу направились к вашему дому?
— Не сразу. Их привела соседка, на следующей улице живёт. Можешь проверить.
— Не буду ничего проверять. У вас же нет личного интереса.
— Личного интереса нет.
— А может быть… не личный?
— Может быть.
— Керим-ака, давайте в открытую… Что связывает вас и Маркуса-старшего?... связывало.
— Да много чего, и личная связь была, друзьями были… Я был его начальником.
— И где вы начальствовали, позвольте вас спросить?
— Да тут недалеко… Ты, наверно, видел уже это место.
— Разговор становится любопытным… Может, на свежий воздух?
— …История давняя, очень давняя. Я руководил объектом под названием «Экспедиция». Под моим началом работали Маркус и его жена. Правда, в середине пятидесятых они закончили свою работу и уехали в Ленинград.
— Хм… странно… Вот так сразу и закончили?
— Были обстоятельства, к делу отношения не имеют.
— Я буду решать, что не имеет отношения.
— Поверь, просто поверь.
— Хорошо… А Маркус-младший как в это дело попал?
— Я в случайности не верю, и тут рано или поздно что-то должно было случиться. Ну вот. Случилось.
— Что случилось?
— Маркус начал раскапывать подробности биографии отца. В области стали пропадать люди. Махмудов решил разобраться в этой проблеме. А Маркус и Махмудов…
— Мы знаем… И всё, только это?
— Мало?... Герман, ты офицер контрразведки. Я в твои годы сделал бы стойку.
Я вынул пачку из кармана.
— Разрешите?
— Кури… Что думаешь делать?
— Как обычно.
— Хорошо… Что думаешь?
— Что я думаю… На их месте я бы не остановился. Вопрос лишь в том, что они собираются делать завтра.
— Ну, до завтра, как говорится, не все доживут.
— И всё-таки?
— Герман, это биологическая лаборатория. В ней проводятся исследования… скажем так… специфического характера.
— То есть, вы хотите сказать, что исчезновение людей?...
— В прямой зависимости.
— Ёшкин кот… Если Маркус уволился в середине пятидесятых…
— Вот именно, Герман. Лаборатория была построена в тридцать девятом году.
— …твою мать… Кто её контролирует?
— Не знаю.
— Кто её контролировал тридцать лет назад?
— Не знаю.
— Как!... Вы же там служили! Вы же были в погонах!... Вы же Родину защищать были должны!
— Тихо, Герман, тихо… И давай без лозунгов, я давно на пенсии… Оглянись кругом — много вы защитили?
— Кое-что смогли. И мои товарищи… коллеги не жалеют жизни на службе.
— Эх, коллеги… п-вашу мать… Сейчас приду…
— Давай, майор, выпьем за знакомство… и за встречу.
— Да… за встречу… толку-то с этой встречи… голова ходуном… блять…
— Тихо, Герман, не шуми… В горах звуки далеко разносятся… Вот ты сказал, — в случайности не веришь… — генерал глубоко вздохнул. — Сегодня утром отсюда уехал сын моего покойного друга, которого я впервые встретил только накануне. А вечером ты здесь по мою душу.
— Да не по вашу!
— По мою, Герман. Только ты ещё об этом не знаешь. Но я всё расскажу.
— Всё?
— Больше, чем тебе сейчас бы хотелось.
Продолжение следует…