Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Знай же, мудрейший читатель, что живет в Бухаре почтенная пенсионерка Хевси Хаимова. И вот однажды получила она из Израиля красивую бумажку — приглашение посетить «землю обетованную», «землю предков».
Но, странное дело, вместо того, чтобы возблагодарить всевышнего, бежать за выездной визой и покупать в дорогу зубную пасту «Жемчуг», пенсионерка сунула заманчивое приглашение в ящик комода и начисто забыла о нем.
Некоторое время спустя сын Хевси — Григорий Кандов, сорокалетний парикмахер, наделенный чувством юмора и языком острым, как его бритва, сказал, прикрывая улыбку ладонью:
— Слышали, мама? Просто поразительно, какую потрясающую заботу проявила о нас эта мадам Голда Меир: она требует, чтобы все советские евреи переехали на жительство в Израиль! Кстати, если мне не изменяет память, в вашем комоде, мама, имеется документ, приглашающий вас воспользоваться услугами «Интуриста»? — Сын мой Гриша, — отвечала достойная Хевси, — ты, как всегда, угадал, но угадал только наполовину. Бумага эта действительно взывает, чтобы я воспользовалась услугами. Но только не «Интуриста», а специального корреспондента «Крокодила», потому что приглашение это так и просится под крокодильскую рубрику «Просто анекдот».
И вот что поведала мне пенсионерка Хевси Хаимова: — Вобще-то, когда зовут в гости, это хорошо. Интересно побывать в чужедальних краях, полюбоваться всякими пейзажами. Но когда приглашают на отдых в страну, авиация которой зверски бомбит мирные арабские селения, когда израильские бомбы с маркой «Сделано в США» разрывают на куски школьников... Нет уж, увольте от «отдыха» в такой стране!
Если говорить откровенно, — продолжала Хевси, — меня, как и других простых людей, возмущает все то, что вот уже столько лет творят мадам Голда и ее сподвижники. На Востоке говорят: «Если господь хочет покарать человека, он отнимает у него разум». Похоже на то, что израильских главарей всевышний уже взял на заметку. Так и хочется крикнуть прямо в лицо премьерше Израиля: «Мадам Голда! Да в своем ли вы уме? Подобно Ироду, вы убиваете детей! Вы превратили страну в военное поселение, устраиваете бесконечные войны, захватываете земли соседних народов! И вы еще смеете звать к себе в Израиль советских евреев на жительство. Да кому вы нужны с такой "землей обетованной"?!» Допустим, приехала бы я с сыновьями. Ну и что? Старший мой сын Гриша — парикмахер — превратился бы в безработного, потому что бухарские евреи считаются в Израиле людьми «второго сорта», а там и «первосортным» евреям устроиться на работу — дело почти безнадежное. А мой младший сын Якуб — загремел бы в военное поселение, не так ли? Правда, двум другим моим сыновьям мадам Голда обрадовалась бы и не дала бы засидеться без дела. Еще бы! Ведь Исааку, рабочему, всего 25 лет, а Абраму, студенту Ташкентской консерватории, — 21. Чувствую, ох как чувствую, мадам Голда, вас так и подмывает вытащить из рук Исаака разводной ключ, а у Абрама — скрипку и вручить им по американской базуке. Очень, очень хочется вам превратить моих сыновей в пушечное мясо! Но, к великому счастью, живу я с сыновьями не в вашем военное поселении, а в свободной Советской стране. Живу в благоустроенном доме и, кстати говоря, получаю хорошую пенсию. У нас людей не подвергают проверке на «сортность». Все национальности у нас равны — русские, украинцы, узбеки, евреи... Так что, мадам Меир, мой вам совет: не смешите людей, перестаньте плакаться о судьбах советских граждан еврейской национальности. Как говорится, пожалуйста, не надрывайтесь, поберегите сердце для инфаркта.
Когда же Хевси Хаимова закончила свою, прямо скажем, прекрасную филиппику, добавить к ней кое-что пожелал однофамилец Хевси — ташкентский писатель Якуб Хаимов:
<…> Предоставлю слово лицу незаинтересованному, Давиду Хаимову, гражданину США и, так сказать, по совместительству моему родному брату. Еще перед Первой мировой войной отправился Давид в поисках счастья в Америку. Десять лет назад потянуло его побывать в родных краях. Приехал. Привез несколько пакетиков сахара — подкормить родственников. Потом зашвырнул в сердцах эти пакетики и долго ходил, поражаясь и восхищаясь достижениями Советского Узбекистана. И наконец принес в республиканскую газету «Правда Востока» статью. Вот выдержки из нее:
«Пока я не увидел жизнь в Советским Союзе собственными глазами, я верил американской пропаганде до такой степени, что захватил с собой несколько пачек сахара для родственников. Но, когда я приехал сюда, я увидел, что здесь изобилие различных товаров и продовольствия. Американская пропаганда обманывает народ... Она стремится убедить нас, что евреи в Советском Союзе живут ужасно и задача евреев, проживающих в Америке, — вести пропаганду за переселение советских евреев в Израиль. Я встретился со своими родственниками. Все они окончили высшие учебные заведения, стали специалистами. Живут в хороших, удобных домах, хорошо одеты... Я убедился, что антисемитизма здесь нет».
Якуб Хаимов сложил газетную вырезку и заключил:
— Вот, пожалуй, и все, что мне хотелось добавить к мудрым и прекрасным словам пенсионерки Хевси Хаимовой. Не с руки нам ехать в Израиль и таскать из огня каштаны для мадам Меир и ее друзей! И пусть эту простую истину зарубят сионисты на своих носах, которые они так рискованно суют в чужие дела!
Шутка может и старая, но я в первый раз ее услышал. На работе у сотрудника родилась внучка. На мой поздравления он ответил: - Главное не в том, что я стал дедом, а то что мне придется спать с бабушкой!
Сегодня услышал замечательную историю о том, как мэр одного израильского города брал взятку. Дело это притягательное, но уж больно опасное - того и гляди, заметут.
Но если очень хочется - то нет преград перед пытливым разумом еврейского чиновника. Ведь были все предпосылки - местный конкурс на застройку, строительный подрядчик, который был готов отбашлять за выигрыш, прикормленная комиссия муниципалитета, обеспечивающая победу в конкурсе того, на кого босс укажет.
Просто было обидно не воспользоваться случаем. Но боязно.
То и дело в израильских новостях проходят сообщения, что одного мэра посадили, а другого еще судят, а по поводу третьего начинается расследование. Просто профессиональная вредность какая-то.
Наш герой решил не делать, как все - не брать дрожащей рукой сверток с деньгами, завернутый в старую газету, и не прятать его в одном из четырех сортиров своей многоэтажной виллы. Это - для примитивов. Мы пойдем другим путем. Ведь можно просто слегка поднапрячь еврейские мозги.
Он приехал в Швейцарию, где давно уже имел счет в банке. Банковский клерк принял его с радостью - клиент давний, солидный - и без особых раздумий положительно отнесся к его просьбе о выдаче крупной ссуды.
А почему не выдать, если сам соискатель - человек надежный - крупный иностранный чиновник, да к тому же гарантом у него - серьезный бизнесмен, израильский строительный подрядчик. К тому же недавно выигравший конкурс на застройку в том самом городе, где соискатель трудится мэром.
Мэр ссуду взял, и начал аккуратно ее выплачивать. Но вот невезуха - после двух первых платежей он с прискорбием сообщил банку, что денег нет, и возвращать ссуду он не в состоянии. Банк обратился к гаранту - и тот не подвел - продолжил аккуратно платить возврат вместо незадачливого должника.
Ровным счетом ничего плохого не произошло. Мэр получил свои деньги, банк аккуратно снимает платежи со строительного подрядчика, и даже тот остался доволен - его проект, победивший в конкурсе, набирает обороты и сулит миллионные прибыли. Никто не о какой взятке и не слыхивал - совершенно бытовая, обычная история - друг выручил друга.
И все было замечательно.
Но есть люди, которые не могут пережить, когда другим хорошо. Другому подрядчику - тому, который оказался не способен на креативное мышление, и не выиграл конкурс - вся эта комбинация показалось обидной.
Он, раздобыв информацию о чудной затее, настучал на изобретателей в полицию. И теперь и мэр, и подрядчик, не смотря на продуктивную идею, повторяют скорбный путь остальных взяточников, с промежуточными остановками в полиции, адвокатуре и в суде. А ведь могло бы и прокатить...
Внуку 8 лет, ходит в школу. Всё ему легко даётся, дети в его классе разные, но большинство нормальные, позитивные, а парочке придурков с понтами и без мозга возможности реализовываться практически нет. Но недавно он пришёл из школы чем-то озабоченный и говорит матери: «Ты меня завтра забери из школы попозже часа на два. У меня там дела. Надо кое-что сделать». Что именно — не говорит. Ну ладно, кто же будет против?
Забрала мать его попозже. А он опять просит «Завтра тоже не торопись, дело там еще у меня есть». Приехала мать, а он взлохмаченный, вспотевший. Один в один — воробей. Что-то не то. Учительница его подошла и спрашивает мать: — А вы в курсе того, чем занимается ваш сын после уроков? — Нет, а что такое?
И вот, что оказалось. Эти недели у нас были очень снежными, снегу намело под метр. А дворником в школе работает пожилая женщина и ей пришлось ой как тяжко чистить школьные дорожки. Вот внук сам подошел к ней и спросил, а может ли он тоже почистить снег и найдётся ли для него лопата? Вот почему он оставался после уроков — чистил снег, помогал дворничихе.
Как говорится, дурной пример заразителен, на выходные опять нас замело. Опять он попросился уйти попозже, но когда мать приехала за ним, школьный двор чистили и малышня и старшеклассники. Так как лопат на всех не хватило, то несколько человек стояли в ожидании... Такая жизнь, такие наши дети...
История из прекрасного далёко )) Мне тогда лет 15 было. Двор, гитара, шумная компания сверстников… Поселилась в нашем доме новенькая девочка (переехали из другого города). Влюбился я в неё по уши… Начали встречаться. Ну тут, наверное, надо заметить, что компания у нас была чрезвычайно распиз…йская (успели завоевать себе славу злостных нарушителей общественного порядка). И вот однажды встречает меня её отец (дядя надо заметить совсем немаленький) и аккуратненько приподняв за ворот ласково так говорит: - Ещё раз к Милке подойдёшь – ноги повырываю! Понял?!! Промямлил я что-то маловразумительное, и разошлись мы каждый в свою сторону. А вечером с Милой на дискотеку договорились идти. И вот идём мы, значит, воркуем, а навстречу нам её родители с вечернего променада шпацируют… И папаша с рыком: "Я тебя предупреждал???" срывается, что называется с места в карьер. Её отец бежал за мной как лось. Наверное, пару кварталов точно гнался! Но я все-таки удрал. На следующий день встречаюсь с Милой, а она мне и говорит: - Папа просил, чтобы ты сегодня к нам в гости зашёл. У меня ступор и ничего другого сказать, кроме: "А ты мне передачи в больницу носить будешь?", я придумать уже не мог. - Да ты что! У меня родители хорошие – не бойся! Тем более, что ты им очень понравился… особенно папе! (который оказался тренером по легкой атлетике…)))
В одном из интервью актер Вячеслав Тихонов рассказывал: «Мне на даче стало плохо с сердцем. Время позднее, врачей рядом нет. Правда, неподалеку военный госпиталь - туда меня родные и привезли. Доктор в приемном отделении заполняет карту: "Фамилия, имя, отчество?" Я говорю: "Тихонов, Вячеслав Васильевич". Он спрашивает дальше: "Воинское звание?" "Штандартенфюрер", - отвечаю. Доктор поднял глаза, вгляделся: "Ох, извините, не узнал..."».
Семидесятые года аж уже прошлого столетия. Экспедиционное судно, оно же - шпионский корабль, по терминологии местных газет тех западных портов, куда наши корабли заходили. Изучали мы тогда все уголки мирового океана, опуская на разные глубины всякие хитрые приспособления и много чего ещё на благо советской науки и обороноспособности страны.
Так вот, работала наша посудина тогда в районе Океании. Островов там - что пшена рассыпанного на штурманской карте.
Работали, работали и вот, беда! Закончилась пресная вода. А опреснительные установки работают только при движении судна. Что делать? На экономичном режиме расхода воды посидели. 15 минут утром и 15 минут вечером живительная влага для «чисто помыться» текла неуверенной струйкой из крана. А хитрые штучки в океан ещё опускать и опускать… В конце концов, не людоеды же с дикарями вокруг живут. Связались с ближайшим обитаемым островом. Заходим в порт- не-порт, но причал имеется. В принципе - штатная ситуация. Любое судно, любого государства может запросить помощи в случае необходимости. По морским законам - отказа быть не может. Ситуация-то штатная, повторюсь, но на борт поднимается целая делегация разодетых и разукрашеных аборигенов и просит аудиенции с капитаном…
Долго они заседали. Экипаж был в недоумении. Всего и делов - скинуть питьевые шланги и качай.
Через два часа делегация удалилась, а капитан по громкой связи попросил всех собраться в кают-компании.
Такого его моряки ещё не видели. Глаза встревоженно-шальные, взъерошенные волосы и нервная жестикуляция. Предупреждает о серьёзности ситуации и просит экипаж со всей ответственностью и пониманием отнестись к сложившейся ситуации. - Ну всё! Приплыли! Война, что ли? Время-то тревожное было… Но серьёзность ситуации была в её несерьёзности… Запуталиль? Короче… Оказывается, на острове существовала серьезная демографическая проблема. В виду его ограниченных размеров, рождающиеся дети имели отклонения в развитии и проблемы со здоровьем. Вырождение - по нашему. И король этого острова (а это он был со свитой в делегации), просто умалял капитана отпустить экипаж на две недели для «достойного отдыха», в замен пообещав завалить судно фруктами, провизией и подарками от киля и до клотика… Не забывайте, какое время было! За «морале!» можно было и по «облико» получить. Отчет о каждом повороте штурвала! - Так что, две недели я вам дать не могу, но недельку отдохнуть можно… - выдал капитан своё вымученное решение.
Да, сюжет достойный хорошего сценария. Отдохнул экипаж, «пережидая жестокий шторм» для отчетности на базу флота… Встречали удивительно! Кормили и поили при этом так, что состояние было фантастическое. Экология, наверное… или подсыпали чего… И женщин, как выяснилось, подбирали специально молодых и красивых. Ничего не поделаешь! Королевская воля! Решалась судьба народа!
Постарался экипаж! Не посрамил гордого звания Советского моряка! Уж чего-чего, а это мы завсегда рады помочь братскому народу… Решить любую демографическую проблему на таких человечных условиях.
Не обманул Король. В продуктовых камерах место для всего фруктового богатства не хватило и ящики распихивали где только можно. И отработал экипаж этот длинный полугодовой рейс. И фруктов заморских наелись на полжизни. И вернулись домой. И не стуканули даже штатные «барабанщики,» ибо удержаться от такого подвига смог бы только представитель мужского пола с отсутствием первичных половых признаков. На это и был расчёт капитана. Всё прошло чики-чики!
И всё бы ничего, но додумался этот счастливый король, в порыве благородном отстучать телеграмму! … И отстучал… В Москву!!!! Медузы ему во все шпигаты! С безмерной благодарностью геройскому экипажу от трудового народа солнечного острова! С описанием беспредельного подвига!!! С убедительной просьбой к руководителям государства отметить наиболее отличившихся!… Поименно…! Туда его со всей королевской свитой!
И отметили! Как просил, прости господи, Король. И полетели буйны головушки…
А хотели-то как лучше… И как ты там теперь, далекий остров?…
Пригласили Уинстона Черчилля выступить по радио. Тот подъехал к студии на такси и спрашивает у водителя, может ли он подождать полчаса, чтобы потом отвезти пассажира обратно. Таксист, не узнав Черчилля, сказал, что не может подождать, так как сегодня по радио выступает Черчилль, и водитель торопится домой, чтобы послушать речь. Черчилль пообещал заплатить за проезд крупную сумму. На что таксист ответил:
— Да пошёл этот Черчилль со своей речью! Я лучше вас подожду.
Универсальным ответом на все претензии к России в наступившую эпоху, уважаемые друзья, должно стать «спросите у евреев». Давайте попробуем вместе:
- Вы понимаете, что неслучайно вас не любят и отовсюду пытаются выгнать? - Спросите у евреев. У них в этом деле тысячелетний опыт.
- Сколько лет можно праздновать какие-то победы многолетней давности? - Спросите у евреев. Идеальные дни, чтобы их стыдить — Пасха, Пурим и Ханука.
- Весь мир пишет на латинице, а у вас должен быть свой алфавит, да? - Спросите у евреев.
- Может, пора уже перестать расчёсывать свою духовность и обвинять весь мир в своих проблемах? - Спросите у евреев.
- Почему вы не можете просто жить в мире с соседями, зачем вам на них налетать и отнимать территории? - Спросите у евреев.
Самое смешное, что стыдящие Россию собеседники могут на этом месте подумать, что нашли слабое место, и радостно завопить: - Евреи-то богаты и влиятельны и, если что, ставят целые страны в позу зю. А вы куда лезете? И мы сможем тогда кротко ответить: - Мы как раз над этим работаем. У уважаемых евреев тоже не сразу получилось.
Когда Марлен Дитрих приехала в Советский Союз, ее спросили: «Что бы Вы хотели увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?» И эта недоступная богиня вдруг тихо ответила: «Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя мечта уже много лет!» Сказать, что присутствующие были ошарашены, — значит не сказать ничего. «Мировая звезда — и какой-то Паустовский?! — удивлялись организаторы встречи. — Что за бред?!» Но всех — на ноги! И к вечеру Паустовского, уже тяжелобольного, наконец, разыскали.
То, что произошло тогда на концерте, стало легендой. На сцену вышел, чуть пошатываясь, старик. И тут мировая звезда, некогда подруга Ремарка и Хемингуэя, — вдруг, не сказав ни слова, опустилась перед ним на колени в своем вечернем платье, расшитом камнями. Платье было узким, нитки стали лопаться и камни посыпались по сцене. А она поцеловала его руку, а потом прижала к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. И весь большой зал сначала замер, а потом вдруг — медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то! — начал вставать. И буквально взорвался аплодисментами.
А потом, когда Паустовского усадили в кресло и зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ Константина Паустовского «Телеграмма», который она случайно прочитала в переводе в каком-то немецком сборнике. «С тех пор я чувствовала некий долг — поцеловать руку писателя, который это написал, — поясняла звезда. — И вот — сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо!»
Замечательный русский поэт Василий Жуковский великолепно владел несколькими языками и был человеком находчивым.
Однажды он ехал в карете с императором Николаем Первым и его наследником Сашей, будущим императором Александром Вторым, наставником которого был Жуковский.
Саша увидел на заборе могучее русское слово из трех букв: - Что это значит? - спросил любопытный мальчуган. - Это повелительная форма русского глагола "ховать", то есть, прятать. - мгновенно нашелся Жуковский.
Не обделенный юмором Николай Первый решил отметить находчивость Жуковского. Во дворце он протянул поэту золотые часы и сказал: - Х_й в карман!)))
Хотел бы я гордиться страной? Да, наверно хотел бы, а почему нет? Хотел бы приехать в Берлин — а там все немцы на наших "Жигулях" и "Волгах". На "ИЖах" и "УАЗиках" колесят по разбитым своим дорогам. А "Москвич" АЗЛК — так и вовсе у них культовый автомобиль, доступный только избранным. Бандиты на нём авторитетные и политики верхнего эшелона только разъезжают. А своего автопрома у них нет абсолютно. Ну, то есть номинально вроде как имеется, конечно, но покупают местное дерьмецо разве что совсем уж конченные неудачники. И сами немцы даже над своими машинами смеются. Так и говорят про них — дас ист шайзе ведро. А спросишь немца — а почему всё так у вас? И он начнёт, с кислой миной рассказ про то, как после войны восстанавливаются они до сих пор, про то, как на две части стеной их разделяли, про то как Хонеккер всё развалил, а Гельмут всё пропил. Хотел бы я зайти в супермаркет электроники где-нибудь на окраине Токио, а там — сплошь "Рубины", "Рекорды", "Витязи", "Радуги" да "Горизонты" стоят. А сами японцы ни черта телевизоры делать не умеют. Бывает сделают, конечно, но такая гадость получается — курам на смех. Затеют какой завод строить по выпуску телевизоров, или, скажем, стиральных машин — и ничегошеньки то у них не выходит. Всё разворуют, растащат, а чего не разворуют — то поломают, криво прикрутят и пропьют. Спросишь, зачем пьёте да воруете — а они, и без того узкие глаза прищурят, и ну про Хиросиму с Нагасаки слёзные истории рассказывать. Мол такое то мы пережили, где ж теперь нормальные телевизоры то делать? Ну сам подумай! Така уж у нас текучка, така текучка. Ну не их это — электронику создавать. Нет таланта у людей, не дано. Хотел бы, что бы весь мир чутко замирал в ожидании выхода нового нашего смартфона. Чтобы ажиотаж был, слухи чтобы ходили — а сколько стоить будет, а какой дизайн, а по какое? Что бы очереди за ним, давки, драки. Что бы в кредиты люди влезали, в долги, но всё равно покупали бы. Хотел бы приехать в США, и там мне какой-нибудь реднек, узнав откуда я, сходу начал бы бахвалится, как дед его Ла-Манш героически форсировал, и что Армстронг — первый человек на Луне. А я бы ему так спокойно, вежливо — а ничего, уважаемый американец, что и джинсы, и телефончик, и автомобильчик и прочие гамбургеры ты жрёшь наши, посконные, а своего у тебя кроме Армстронга — ничего то и нету. Да и Армстронг — тоже ещё не факт, что на Луне был. Многие сомневаются в подлинности съёмок. А он тогда весь как раздуется, как ногами затопает и заверещит про ракеты, которые ещё при Рейгане сделали, про то, за сколько минут они долетают и в какой пепел всё сжигают. И опять про деда и Армстронга, и про то, что не любит его никто, хотя он и хороший, весь в деда. Или в Армстронга. Хотел бы, что бы в Париже страшно ценились бы одеколоны "Шипр", "Саша" и "Тройной". А всякие там зловонные их "Кензо" и "Шанели" продавались бы только в отделениях "Почты Франции" да в киосках "Парижпечать" за смешные копейки и исключительно в качестве пойла для опустившихся алкашей. Хотел бы, чтобы модницы из Милана приезжали бы в Самару за новыми коллекциями платьев и сумок. Что бы везли бы их потом в свою убогую Италию и там бы продавали соотечественникам с накруткой в 700%. Хотел бы, что бы каждый дурачок, пишущий про нас гадости понимал, что и интернет, и гугл, и живой журнал и фейсбук, и компьютер и планшет — всё придумали и сделали мы. А он кроме своих писулек ничего никогда не придумает. И что хоть по сто раз на дню он своим Армстронгом пусть гордится, а толку от этого — никакого. Так бы я хотел, ребята.
Эту историю о Фаине Раневской рассказал кинорежиссёр Яков Сегель. Он обожал знаменитую актрису, часто бывал у неё дома и потом, переполненный впечатлениями, делился ими.
В конце пятидесятых Фаину Георгиевну отыскали родственники и она смогла выехать в Румынию и повидалась с матерью, с которой рассталась сорок лет назад. Сестра Изабелла жила в Париже. После смерти мужа её материальное положение ухудшилось и она решила переехать к знаменитой сестре, которая, как она предполагала, при всех её званиях и регалиях, купается в роскоши. Обрадованная, что в её жизни появится первый родной человек, Раневская развила бурную деятельность и добилась разрешения для сестры вернуться в СССР.
Счастливая, она встретила её, обняла, расцеловала и повезла домой. Они подъехали к высотному дому на Котельнической набережной. - Это мой дом, - с гордостью сообщила Фаина Георгиевна сестре. Изабелла не удивилась: именно в таком доме должна жить её знаменитая сестра. Только поинтересовалась: - У тебя здесь апартаменты или целый этаж? Когда Раневская завела её в свою малогабаритную двухкомнатную квартирку, сестра удивлённо спросила: - Фаиночка, почему ты живёшь в мастерской а не на вилле? Находчивая Фаина Георгиевна объяснила: - Моя вилла ремонтируется. Но парижскую гостью это не успокоило. - Почему мастерская такая маленькая? Сколько в ней «жилых» метров? - Целых двадцать семь, - гордо сообщила Раневская. - Но это же тесно! - запричитала Изабелла. - Это же нищета! - Это не нищета! –разозлилась Раневская, – У нас это считается хорошо. Этот дом - элитный. В нём живут самые известные люди: артисты, режиссёры, писатели. Здесь живет сама Уланова! Фамилия Уланова подействовала: вздохнув, Изабелла стала распаковывать свои чемоданы в предоставленной ей комнатушке. Но она так и не смогла понять, почему этот дом называется элитным: внизу кинотеатр и хлебный магазин, ранним утром грузчики выгружали товар, перекрикивались, шумели, устраивали всем жильцам «побудку». А вечерами, в десять, в одиннадцать, в двенадцать оканчивались сеансы и толпы зрителей вываливались из кинозала, громко обсуждая просмотренный фильм -Я живу над «хлебом и зрелищами», - пыталась отшучиваться Фаина Георгиевна, но на сестру это не действовало. - За что тебя приговорили жить в такой камере?. Ты, наверное, в чём-то провинилась.
В первый же день приезда, несмотря на летнюю жару, Изабелла натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлковое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя «Шанелью», и сообщила сестре: - Фаиночка, - я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин. - Не надо! - в ужасе воскликнула Раневская. В стране царили процветающий дефицит и вечные очереди - она понимала, как это подействует на неподготовленную жительницу Парижа. - Не надо, я сама куплю. - Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, - с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась ей наперерез. - Я пойду с тобой! - Один фунт мяса выбирать вдвоём - это нонсенс! - заявила сестра и вышла из квартиры. Раневская сделала последнюю попытку спасти сестру от шока советской действительности. - Но ты же не знаешь, где наши магазины! Та обернулась и со снисходительной улыбкой упрекнула: - Ты думаешь, я не смогу найти мясную лавку? И скрылась в лифте.
Раневская рухнула в кресло, представляя себе последствия первой встречи иностранки-сестры с развитым советским социализмом. Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала «Мясные изделия». Она заглянула во внутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, потный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей. Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу: - Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете? Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в стоп-кадре, все замерли и затихли. Даже потный мясник не донёс до весов очередную порцию «мясных изделий». А бывшая парижанка продолжала: - Как вы спите, месье?... Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять две столовых ложки коньячка, желательно «Хеннесси»... А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?.. Нельзя наказывать детей - можно потерять духовную связь с ними. Вы со мной согласны, месье? -Да, - наконец, выдавил из себя оторопевший мясник и в подтверждение кивнул. - Я и не сомневалась. Вы похожи на моего учителя словесности: у вас на лице проступает интеллект. Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник, на всякий случай, смахнул с лица пот. - Месье, - перешла к делу Изабелла Георгиевна, - мне нужно полтора фунта бон-филе. Надеюсь, у вас есть? - Да, - кивнул месье мясник и нырнул в кладовку. Его долго не было, очевидно, он ловил телёнка, поймал его, зарезал и приготовлял бон-филе. Вернулся уже со взвешенной и завёрнутой в бумагу порцией мяса. - Спасибо, - поблагодарила Изабелла. И добавила: - Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в четыре часа дня. Вас это устраивает? -Да, - в третий раз кивнул мясник. Расплачиваясь в кассе, Изабелла Георгиевна порадовала толстую кассиршу, указав на её обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в тяжёлую башню: - У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже красятся в блондинок. Но вам лучше распустить волосы, чтобы кудри лежали на плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо. Польщённая кассирша всунула два указательных пальца себе за обе щеки и стала с силой растягивать их, пытаясь улыбнуться. Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна ахнула: такого свежайшего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал его из своих личных запасов. - Бон-филе надо уметь выбирать! - гордо заявила Изабелла. С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала «Мясные изделия». В эти дни, ровно в четыре часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал магазин, вешал на дверь табличку «Переучёт», ставил рядом с прилавком большое старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об Эйфелевой башне, о Елисейских полях... А он, подперев голову ладонью, всё слушал её, слушал, слушал... И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская улыбка...
Зашли недавно с приятелем в кафе попить кофейку. Приятель сел за столик, я подошёл к стойке и заказываю два кофе. За стойкой молоденькая девушка. Наливает две чашки кофе, кладёт в каждый по две ложки сахара. Приятель кричит: - В один, пожалуйста, сахара поменьше. Девушка начинает возмущаться, мол, что ж вы раньше не сказали. Я резонно отвечаю, что не мешало бы и спросить. Наступает маленькая пауза, и девушка решительно добавляет в один стакан ещё одну ложку сахара, показывает на другой и заявляет: - В ЭТОМ САХАРА МЕНЬШЕ! Возразить было нечего...
По долгу работы делаем обходы по частным домам. Почти на каждой двери у входа во двор висит табличка: "Осторожно, злая собака". Но звонки к сожалению не у всех. А если звонки и присутствуют, то у особо умных хозяев, находятся они непосредственно на входной двери. То есть нам каким-то образом нужно пройти по двору со злой собакой и позвонить. Вот такой дом нам и попался. Медленно идём по двору, опасливо озираясь по сторонам и присвистывая для возможного обнаружения потенциального противника. Но к нашему счастью из-за дома к нам на встречу выходит сам хозяин с маленьким сыном. - Чего крадётесь? - спрашивает. - Так у Вас собака злая. Опасно. - Мммм, она спит... - Ясно. Тут малой подходит ко мне, дёргает за рукав и разочарованно так говорит: "На самом деле нет у нас никакой собаки". Опускает грустный взгляд в землю и добавляет: "Ни злой, ни доброй".
Парень с девушкой прогуливаются по бульвару и непринуждённо беседуют. В конце концов она решила пригласить кавалера к себе на чашечку кофе. Он в ответ говорит: "Подожди минутку, я заскочу в аптеку, куплю чего-нибудь к кофе!"
