Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ашот Наданян
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Анонимность — это увеличительное стекло как для плохого, так и для хорошего, ведь в то время как анонимно сделанное зло более гнусно, анонимно сделанное добро более прекрасно.
Дело было во времена Союза. Местком поручил моему отцу собрать членские взносы со всех сотрудников парикмахерской, где он работал. Со списком в руках отец пошёл собирать «дань». Очередь дошла до Раисы Гришиной, дамского мастера. Отец смотрит в список и не видит её фамилии. — Рая, — спрашивает он, — а почему твоей фамилии в списке нет? — Лютая я теперь, вот почему. — Я тоже временами лютый, и что? Рая засмеялась и говорит: — Серёжа, ты не понял. Я ведь недавно замуж вышла, и моя фамилия теперь Лютая!
Три моих любимых произведения русских авторов об Армении — это «Уроки Армении» Андрея Битова, «Тоска по Армении» Юрия Карабчиевского и «Добро вам!» Василия Гроссмана. Но отрывок из книги Гроссмана стоит особняком — он любимый с большим отрывом: «Внутренний двор! Не храмы и правительственные здания, не вокзалы, не театр и филармония, не трёхэтажный дворец универмага, а внутренние дворики — вот душа, нутро Еревана. Плоские крыши, лестницы, лестнички, коридорчики, балкончики, террасы и терраски, чинары, инжир, вьющийся виноград, столик, скамеечки, переходы, галерейки — всё это слажено, слито, входит одно в другое, выходит одно из другого. Десятки, сотни верёвок, подобно артериям и нервным волокнам, связывают балкончики и галерейки. На верёвках сохнет огромное, многоцветное бельё ереванцев — вот они простыни, на которых спят чернобровые мужья и бабы, делают детей, вот они просторные, как паруса, лифчики матерей-героинь, рубашонки ереванских девчонок, обесцвеченные на ширинке кальсоны армянских старцев, штаны младенцев, пелёночки, парадные кружевные покрывала. Внутренний двор! Живой организм города со снятыми кожными покровами, тут видна вся жизнь Востока: и нежность сердца, и перистальтика кишок, и нервные вспышки, и кровное родство, и мощь землячества. Старики перебирают чётки, неторопливо пересмеиваются, дети озоруют, дымят мангалы — в медных тазах варится айвовое и персиковое варенье, пар стоит над корытами, зеленоглазые кошки глядят на хозяек, ощипывающих кур. Рядом Турция. Рядом Персия». Потрясающее по своей художественной силе описание. Мастерский текст, на который хочется равняться.
Хотел я как-то купить небольшой земельный участок. Вышел на одного брокера, который взялся помочь. Мы договорились встретиться возле супермаркета на окраине города. Когда я подъехал на своей машине, он предложил оставить её возле супермаркета и пересесть к нему, так как необходимо было по грунтовой дороге забираться на возвышенность, а туда мой седан с низкой подвеской мог и не доехать. Я сел в «Рендж-Ровер» брокера, и мы поехали. «Хорошая машина! — похвалил я по дороге его внедорожник. — Впервые на ней еду». Вскоре мы, немного не доехав до нужного места, остановились, так как даже его «джип» дальше бы не проехал. Мы вышли из автомобиля, и брокер сказал, что оставшиеся сто метров нужно пройти пешком. И мы стали взбираться по каменистому крутому подъёму. Мой попутчик был весьма грузным и тяжело дышал. Одышка безжалостно душила его. Я то и дело замедлял ход, чтобы он не отставал. Когда мы добрались, брокер шумно отдышался, вытер со лба пот, а потом выдал самый что ни на есть афоризм: — Хорошей машиной должна быть не та, в которой сидим мы, а та, которая сидит в нас.