Поиск по автору:

20 ЛЕТ НАЗАД...
Картину маслом писать, пожалуй, не будем, ибо от переизбытка на этих
страницах последнего временами уже подташнивает, и история эта не про
масло, а совсем даже наоборот, да и ПОСТ на дворе, как-никак.
Набросаем-ка лучше несколько нежных акварельных мазков...
Итак: свежее мартовское утро. Северная часть Адриатического моря. Из
тумана неясными очертаниями проступают далекие вершины балканских гор.
На небе ни облачка, бездонная его синева, подкрашенная на востоке
восходящим светилом, пока скрытым за горами, отражается в изумрудной
морской глади. Несколько чаек сидит на воде, не решаясь нарушить
триединую гармонию воды, земли и воздуха. На море полный штиль. Самым
малым ходом, под электромоторами, неслышно и аккуратно взрезая
форштевнем зеркало воды, движется подводная лодка Северного Флота. Ей
поручена важная миссия - в составе отряда из 3-х боевых кораблей
посетить с визитом вежливости город и порт Риека братской страны
Югославии. Два других посланца - большие противолодочные корабли - уже
вошли в порт и отшвартовались. Теперь очередь подводной лодки. На
мостике отцы-командиры при полном параде, на палубе во фрунт выстроены
швартовые команды в новеньких оранжевых спасательных жилетах, (по случаю
выменяных на одном из БПК на некоторое количество второй валюты военного
флота - тараньки). Осталось несколько десятков метров до последнего
поворота, а там и вход в гавань. Со стороны, надо полагать, очень
эффектное зрелище - стремительный силуэт подводной лодки, на черном теле
которой так красиво смотрятся блестящие нержавеющие прямоугольники
гидроакустических антенн, старательно оконтуреные белой краской, и
замершие силуэты моряков швартовой команды, исполненные важности
возложенной на них задачи. Видимо, так полагал и одинокий рыбак, (а
может и не рыбак, а так, погулять вышел), возвращавшийся с моря на своей
легкомоторной фелюге. Появившись неизвестно откуда, он неспешно
сопровождал подводную лодку метрах в 20 слева по корме. И то сказать, не
каждому удается так близко наблюдать живую хищницу глубин, носящую во
враждебных тогда НАТОвских кругах прозвище "Foxtrot". Легкий
кильватерный след оставался за подводной лодкой, легкие лазурные волны
от ее движения покачивали сзади идущую фелюгу. Это было так романтично.
Но неожиданно в утробе лодки раздался неясный звук. Находившиеся на
верхней палубе поначалу не придали ему никакого значения, однако вслед
за звуком возле левого борта возникло движение воды, пошли какие-то
пузыри, и вдруг внезапно и радостно сквозь синеву моря в небо взметнулся
маленький коричневый вулканчик, а свежесть утреннего бриза окрасилась
неповторимой гаммой ароматов родного советского коллективного сортира...
Потом оказалось, что трюмные центрального поста, эти боги воды, го*на и
пара, неожиданно обнаружили, что гальюн, куда ходило по нужде
полкоманды, и который по уставу должен продуваться сразу после всплытия,
не продут, а стоять в порту c полной коробочкой дерьма минимум неделю,
да за это время там такой компот образуется, ни один химик формулу не
обсчитает, вот и решился в последний момент старшина команды,
легендарная на лодке личность, назовем его К.К., продуть злосчастный
гальюн. Он ведь не видел из железного нутра ПЛ всей красоты окружающего
мира, ну никакой поэзии у человека...
До мостика вулканчик не допрыгнул. Кормовая швартовая команда внезапно
на несколько секунд потеряла способность дышать. Чайки взмыли в небо с
недовольными криками. Рыбак (а может, и не рыбак), совершенно не
предполагавший наличия на борту мирной советской подводной лодки еще и
такого вида биолого-химического оружия, а потому не имеющий при себе
противогаза, совершил несколько нервических метаний по своей фелюге,
после чего, взвыв мотором, она умчалась куда-то обратно в туман, добавив
к уже оседающему коричневому свое сизое облачко солярки. С мостика вниз
неслись обращения к главному механику. "... Мать!... мать!... мать!.." -
привычно отзывалось незнакомое балканское эхо.
Подводная лодка входила в порт Риека.

Вспомнилось, когда читал истории про кино и Вооруженные Силы. Дело было
на Северном Флоте.
Больше уж 20 лет назад служил я матросом на подводной лодке имени
комсомола одного славного уральского города. И собирались мы на боевую
службу, или, как по-простому говорилось, в "автономку", месяцев на 8 в
Средиземные моря, и по этому случаю стояли в доке на предпоходовом
ремонте в одном из заводов близ Мурманска. Что такое военный корабль в
доке - это отдельная песня, кто хоть раз побывал, тот, наверняка, весело
вспоминает. А перед таким походом особенно, времени катастрофически не
хватает и за отведенный срок нужно объять много чего необъятного. И вот
на исходе 4-й недели ремонта является некий большой политработник и
сообщает, что прибыла съемочная группа киностудии МО снимать
документальный фильм о славных буднях и подвигах советских подводников
типа "Отчизны верные сыны" и что этими сынами должен стать непременно
наш комсомольский экипаж. Главмех, бог всего корабельного железа, взвыл
от досады, каждый день, каждый человек на счету, а тут как минимум на
неделю все графики летят к чертовой матери. Но в то время, если партия
приказывала, комсомол обычно отвечал: "Есть!". Короче, отобрали каждой
твари по паре, то есть пару-тройку молодых матросиков, пару-тройку
полторашников и пару годков (в СА таких называли, кажется, дедушками) и
во главе с замполитом и флотским комсомольцем отправились для начала в
музей КСФ, находившийся в Доме Офицеров неподалеку от завода. Ну там
ничего особо интересного не было, музей специально для съемок закрыли и
целый день снимали, как мы с умными лицами внимаем рассказам о
действительно героическом боевом пути Северного Флота. Интересное
началось дальше. По сюжету мы, вдохновленные увиденным и услышанным,
выходим в море, срочно погружаемся, обнаруживаем вражескую цель, успешно
условно ее атакуем и с победой возвращаемся в базу, попутно под водой
поздравляя одного из отличников боевой и политической подготовки с днем
рождения. Повторяю, лодка стоит в доке, на стапелях, от моря ее отделяет
толстенная стена батопорта (доковых ворот), но киношников это не
смущает, на следующий день со всем своим скарбом они загрузились в лодку
и понеслось все по сценарию. Всех неучаствующих загнали в самые дальние
отсеки, всем участвующим пришлось надеть новую форму. Забавно было
видеть, как в узких проходах (лодка-то дизельная) извивался оператор с
ассистентом, ловя нужный ракурс, как при выполнении команды "срочное
погружение" крутили абы какие вентили и клинкеты, лишь бы попадали в
фокус, как торпедисты дергали рукоятки торпедных аппаратов, в которых,
по правде говоря, ни черта и не было, как старпом с усталым лицом
приникал к окулярам перископа, обозревая портальные краны и сообщал, что
"горизонт чист", как акустик искал несуществующую цель с помощью
отключенной антенны, и все это под неумолкаемый визг шлейфмашинок,
обдирающих корпус от налипших ракушек и прочей дряни и под тоскливый
взгляд механика, ожидающего, когда же эта бодяга кончится. А нашего
кока-казаха, вручающего традиционный пирог липовому имениннику,
киношники забраковали, анализы, наверное, у него оказались не те, коком
назначен был радист, парень с Волги, а пирог принесли с берегового
камбуза, потом под шумок его утащили электрики и съели в аккумуляторной
яме. Вот так снималось "документальное" кино. Соцреализм, блин.
А самой фильмы увидеть так и не довелось, говорят, показывали в передаче
"ССС", но мы уже были далеко в морях, а про видеомагнитофоны тогда и не
подозревали.
Коля Бубенцов

20 ЛЕТ НАЗАД...
Картину маслом писать, пожалуй, не будем, ибо от переизбытка на этих
страницах последнего временами уже подташнивает, и история эта не про
масло, а совсем даже наоборот, да и ПОСТ на дворе, как-никак.
Набросаем-ка лучше несколько нежных акварельных мазков...
Итак: свежее мартовское утро. Северная часть Адриатического моря. Из
тумана неясными очертаниями проступают далекие вершины балканских гор.
На небе ни облачка, бездонная его синева, подкрашенная на востоке
восходящим светилом, пока скрытым за горами, отражается в изумрудной
морской глади. Несколько чаек сидит на воде, не решаясь нарушить
триединую гармонию воды, земли и воздуха. На море полный штиль. Самым
малым ходом, под электромоторами, неслышно и аккуратно взрезая
форштевнем зеркало воды, движется подводная лодка Северного Флота. Ей
поручена важная миссия - в составе отряда из 3-х боевых кораблей
посетить с визитом вежливости город и порт Риека братской страны
Югославии. Два других посланца - большие противолодочные корабли - уже
вошли в порт и отшвартовались. Теперь очередь подводной лодки. На
мостике отцы-командиры при полном параде, на палубе во фрунт выстроены
швартовые команды в новеньких оранжевых спасательных жилетах, (по случаю
выменяных на одном из БПК на некоторое количество второй валюты военного
флота - тараньки). Осталось несколько десятков метров до последнего
поворота, а там и вход в гавань. Со стороны, надо полагать, очень
эффектное зрелище - стремительный силуэт подводной лодки, на черном теле
которой так красиво смотрятся блестящие нержавеющие прямоугольники
гидроакустических антенн, старательно оконтуреные белой краской, и
замершие силуэты моряков швартовой команды, исполненные важности
возложенной на них задачи. Видимо, так полагал и одинокий рыбак, (а
может и не рыбак, а так, погулять вышел), возвращавшийся с моря на своей
легкомоторной фелюге. Появившись неизвестно откуда, он неспешно
сопровождал подводную лодку метрах в 20 слева по корме. И то сказать, не
каждому удается так близко наблюдать живую хищницу глубин, носящую во
враждебных тогда НАТОвских кругах прозвище "Foxtrot". Легкий
кильватерный след оставался за подводной лодкой, легкие лазурные волны
от ее движения покачивали сзади идущую фелюгу. Это было так романтично.
Но неожиданно в утробе лодки раздался неясный звук. Находившиеся на
верхней палубе поначалу не придали ему никакого значения, однако вслед
за звуком возле левого борта возникло движение воды, пошли какие-то
пузыри, и вдруг внезапно и радостно сквозь синеву моря в небо взметнулся
маленький коричневый вулканчик, а свежесть утреннего бриза окрасилась
неповторимой гаммой ароматов родного советского коллективного сортира...
Потом оказалось, что трюмные центрального поста, эти боги воды, го*на и
пара, неожиданно обнаружили, что гальюн, куда ходило по нужде
полкоманды, и который по уставу должен продуваться сразу после всплытия,
не продут, а стоять в порту c полной коробочкой дерьма минимум неделю,
да за это время там такой компот образуется, ни один химик формулу не
обсчитает, вот и решился в последний момент старшина команды,
легендарная на лодке личность, назовем его К. К. , продуть злосчастный
гальюн. Он ведь не видел из железного нутра ПЛ всей красоты окружающего
мира, ну никакой поэзии у человека...
До мостика вулканчик не допрыгнул. Кормовая швартовая команда внезапно
на несколько секунд потеряла способность дышать. Чайки взмыли в небо с
недовольными криками. Рыбак (а может, и не рыбак), совершенно не
предполагавший наличия на борту мирной советской подводной лодки еще и
такого вида биолого-химического оружия, а потому не имеющий при себе
противогаза, совершил несколько нервических метаний по своей фелюге,
после чего, взвыв мотором, она умчалась куда-то обратно в туман, добавив
к уже оседающему коричневому свое сизое облачко солярки. С мостика вниз
неслись обращения к главному механику. "... Мать!... мать!... мать!.." -
привычно отзывалось незнакомое балканское эхо.
Подводная лодка входила в порт Риека.

Две истории с географией.

История первая.
1975 год. Группа старшеклассников из Одессы приехала на зимние каникулы
в Ленинградскую область, в деревню... не помню, но ехать нужно было до
платформы Куолемиярви, кажется. Катались, короче, на лыжах, что для
жителей южной части Малороссии было конкретной экзотикой. Последние 3
дня перед возвращением были посвящены непосредственно посещению
достопримечательностей города на Неве - Эрмитаж, Русский музей и т. д.
На ночлег приходили в какую-то школу, спали в спортзале в спальниках, а
днем между музеями на перекус забегали в столовые, почему-то все больше
диетические. И вот в очередной столовке, поедая свекольный суп и ЗРАЗЫ,
такие на вид котлеты, набитые очаровательно вонючим
полужареным-полувареным луком, оказались соседями с группой таких же
старшеклассников, тоже явно не местных, а как потом оказалось, из
Кирова-Вятки. За компотом, выясняя, кто да откуда, услышав, что мы из
Одессы, самая смелая и общительная из девиц соседней группы заявила:
- Как же, как же, знаем, Одесса - второй город по бандитизму после
Армавира!
Одесситы только открыли рты от удивления.
До "Бандитского Петербурга" оставалось еще 25 лет.

История вторая.
1985 год. Семья строителей БАМа на честно полученной по бамовским чекам
ВАЗ-2104 едет своим ходом в отпуск на (или теперь надо говорить "в")
Украину, причем не самым коротким путем - через Среднюю Азию, Каспийское
море и Закавказье. По дороге заезжает на озеро Иссык-Куль и несколько
дней катается по селу Покровка, в том числе мимо поста ГАИ, на котором
дежурит некий капитан милиции. На третий день капитану становится
интересно, что это за машина с номерами серии ЯК раскатывает по ввереной
ему заповедной территории. Он ее останавливает и любезно интересуется, а
кто вы, собственно, и откуда. Услышав, что машина, мол, из Якутии,
капитан расплывается в радостной улыбке: - Как же, как же, знаем, я
весной был на курсах повышения в Йошкар-Оле, так это же там рядом!
Да, совсем рядом, два лаптя по карте.
Надо полагать, у этого офицера было не только начальное образование.
Зато это был практически последний год, когда можно было вот так без
проблем проехать по 8 республикам "единого и неделимого" СССРа, а все
окрестные ГАИшники только чесали свои, в основном, чернявые затылки,
провожая взглядом неизвестно как оказавшуюся "жульку" с номерами ЯК то
ли из Ярославля, то ли из под Йошкар-Олы.

Коля Бубенцов.

P.S. Хоть и не в тему, но давайте, братцы, помянем Джорджа Харрисона.
Думаю, для многих это имя что-нибудь да значило.