Поиск по автору:

Ярославны плач украдкой
на стене Путивля.
"Князь вернётся с азиаткой,
скажет - в монастырь, бля!"

Семейная скука, как водится,
с желаньем "налево" близки.
Жена подружилась с любовницей
и он удавился с тоски.

По Догранице родной колеся,
в главное правило вьехать несложно:
Договориться с Законом нельзя.
А с представителем - можно.

День Независимости России всегда отмечаю днём позже. Чтобы цифра соответствовала.

Самое полезное тату - таблица умножения.

От улыбки станет всем теплей,
и слону и даже маленькой улитке.
Поделись улыбкою своей,
перед этим съев стакан черники.

Как хорошо, что умер Пастернак
и не напишет Блок нам ни открытки.
Как славно, что у Бродского был рак
и чеховские ласты в эпоксидке.

Как правильно, что эти имена
ушли уже из жизни беспокойной.
Когда бы вдруг пришли они сюда -
их всех тут обосрали бы по-полной.

Унылая пора терзает нас пускай,
унынью предаваться как-то мелко.
Мужчина должен рук не опускать
пока не сыщет женскую коленку.

У кого башка уже не варит - становятся сыроедами.

Привыкаю жить не разумом, а верой
среди знахарей, чудес, святых мощей я.
Дожидаясь конца света или эры
мы дождались окончанья Просвещенья.

Пол человека меняет повадки. Это в порядке вещей.
Женщины бреют лобок для приманки, а мужики от вшей.

В этот вьюжный неласковый вечер,
когда снежная пыль бьёт в плечо,
нас с тобой, дорогая, излечит
оренбургский (пых-пых) косячок.

О здоровье теперь не мечтаю,
но на сердце осталась печаль.
Как курили с тобой, вспоминаю,
эту тёмно-вишнёвую шмаль.

Миллиардеров наших жалко мне.
Лангустами на яхтах мрачно давятся.
У них есть всё, но в их календаре
отсутствует заманчивая Пятница.

Тузы меняют масть, но, как и встарь,
не легче оттого при жизни здешней.
И жаждущая власти злая тварь
всё так же нам милее твари злейшей.

В собирании Державы
есть позорные пробелы.
Как же мы забыли, право,
про Босфор и Дарданеллы ?!

Аннигиляцию смог безусловно
сразу открыть бы великий Эйнштейн,
встречу увидев свидетеля Иеговы
и продавца из сети Орифлейм.

Как мы давно знакомы! Да уж.
Проходят годы словно миг.
Всё за меня мечтаешь замуж.
А фиг.

Бацилла гриппа вновь опасна
и потому совет такой:
секс только в марлевых повязках
и руки строго за спиной.

В аду бывают перерывы. Подустав
на гриле жарить грешников заблудших,
к экранам черти собирают свой состав
инструкции и новости послушать.

А после, кружечку напалма осушив,
трофейный нимб на рог надеть для шутки,
узнать каков текущий курс души
и сколько сбито ангелов за сутки.

В комплекте "гвоздь, верёвка, табуретка"
ещё есть мыло, в нём и скрыта суть.
Похоже каждый хочет соскользнуть
в последний миг. Выходит редко.

Почему непросты с женским полом контакты?
Дело вовсе не в логике или чутье.
Просто мы с ними разные виды по факту.
Не приматы они. Это сумчатые.

Верю в лучшее и скалю свой анфас,
не забыв к стене спиною пятиться.
Знаю - перемены к лучшему у нас
происходят тоже через задницу.

Лучший контролёр - внутри, естественно.
Совесть пассажирская своя.
Но боюсь, что совесть (как и девственнось)
мне вернуть назад уже нельзя.

Если из другого зала, сквозь замочну скважину,
маску сварщика напялив на себя,
в Лувре на "Джоконду" посмотреть, то каждому
станет ясно - это полная фигня.

Седьмого Ноября и в Первомай, на праздники,
мальцом сопливым я на шествия спешил.
Украдкою бросал осколки в шарики,
расшатывая правящий режим.

Хиллари Билла застукала с Моникой.
Это ему ещё сильно импичнется.
Наш же ответил супруге спокойненько -
типа пришла переписчица.

Лучше вывихнуть челюсть зевотою,
чем от ужаса перед работою.

Добрый доктор Айболит
он под деревом сидит.
А домой дойти не может,
потому что любит спирт.

Степан Бандера - больше не герой.
Указ об этом накануне огласили.
А наши мэры - там любой второй
на орден метит "Не герой России".

То впадаю в ступор, то раскачку делаю.
лучше чёрный юмор, чем горячка белая.

Когда б я рядом был, мадам,
сдержаться бы не смог.
Упал бы к Вашим я ногам,
а после между ног.

Небесное пространство - лишь оно
ещё свободно от зазубрин сопряжений.
Существованье наше лишено
полутонов и мягкости решений.

Куда ни глянешь - резкости верньер
по часовой закручен до упора,
терзает глаз отрыжливость манер
и нищета щербатого забора.

Забористость же слов - и так, и подшофе,
в ушах царапается бритвой острой.
Политика смердит как аутодафе,
корыстным запахом вонзаясь в ноздри.

Фасон бомжей имеет дикий вкус.
Фастфуд лишь резь даёт в желудке.
В порезах весь, становится арбуз
похож на ананас какой-то жуткий.

Однажды ночью или поутру
сползёшь по стенке в собственной квартире.
Врач-недоучка глянет бегло труп
и вынесет вердикт: "Все ясно. Харакири."

Я не любитель похоронных ритуалов.
Другие пусть показывают прыть.
О, ты бы знала, как меня достало
по майским дням картошку хоронить!

Сеанс массажа с ростом стажа
уже приятней секса даже.

На полке в ванной дожидаются меня
крем до битья, крем опосля битья.

Пастор Шлаг Пастернаку. (из переписки)

Во всём хотелось нам дойти
до полной жопы.
До мест вот этих. До черты,
до края чтобы.
 
До сучности текущих дней,
До правды рвотной.
До подоплеки, до костей.
До подноготной.
 
Всё время разрывая нить
судеб, событий,
опошлить всё и разлюбить.
Закрыть открытья.

О если был бы толк и прок,
хотя б отчасти,
Я написал бы кучу строк
о нашей власти.
 
О беззаконьях, о грехах,
паях и долях,
счетах, молитвах впопыхах,
в поту ладонях.

О том, воздастся как сполна
за жизнью краткой.
И черти свечкой со стола
поджарят пятки.

Горячим воском с ночника -
в глаза и в уши.
И нам не избежать никак
за равнодушье.

Я б разбивал стихи, как лёд,
всей дрожью льдинок,
как ледоруб с размаху бьёт
врага в затылок.

Обманутого большинства
и злость и мука.
Натянутая тетива
тугого лука.

Мы дрянь уже привыкли жрать,
на эту химию нам похрен.
Но мёртвых лучше бы сжигать,
а то все черви передохнут.

Власти продажность. Унылый футбол.
Тучи, что вновь моросили.
Больше всего мы болтаем о том,
что изменить не в силах.

Когда хреново мне совсем,
двух пальцев в рот сую тандем.

Думая, что жизнь налаживается, легко лажануться.

Октоберфеста рай пивной.
Сортов за сто наверное.
А драки пьяной ни одной.
Короче, скука смертная.

Автомобили, не ушедшие зимой под снег, становятся шатунами.

Всё меньше света в декабре в оконце.
А ведь для счастья нужно мало - просто
чтоб изредка выглядывало солнце
и чтоб дерьмо на улицах замёрзло.

Расслабившись и не забыв утомлённую позу принять,
уменьшив свет электрический,
как замечательно вечерком помечтать
о чём-нибудь этаком... героическом!

Вообразить - загорелся вдруг дом.
Все растерялись, а ты, детский плач услышав,
в пламя бросаешься! Выломав двери с трудом,
спасаешь малышку. Нет, сразу пять малышек!

Все обнимают тебя, а народищу! Чуть не полк!
Мать спасённых детей на груди твоей плачет...
Ты говоришь им устало: "Ну что вы! Это мой долг.
Я не мог поступить иначе!"

Или придумать другой, пострашнее сюжет.
Тем более, на диване мягко.
Тебя схватили враги и пытают военный секрет.
И истязают всяко.

Иголки под ногти! И спать не дают по ночам.
Конечно же, не отвечаешь ни на вопрос ты.
А перед смертью гордо плюёшь в лицо палачам!
Примерно вот так: Хх..х...! (это просто).

Нет, мрачновато. Сюжет неглубок.
Масштаба нехватка. Да ведь
перевернувшись и почесавши свой бок,
можно всё быстро исправить.

Ты в шахте ракетной. Попал как-то так.
А там наркоман, балдея,
хочет войну развязать. Уже давит рычаг!
Тут ты и крутишь злодея.

Долгая схватка. И вот он у ног.
Нет поздравленьям числа.
В ООН вручают огромный венок
"Спасителю от благодарного человечества!" ...

...звон телефона. Облезлые стены опять.
Кошка в подъезде заходится криком.
Злая жена. Ей сегодня стирать.
Ну их! Как хорошо вечерком помечтать
о чём-нибудь этаком. О великом.

Будем декаду вливать в себя градусы,
спутав с молитвой латынь.
Спиритус виниус ректификатус,
всем квантум сатис. Аминь.

Первая суббота после новогодних каникул - лучшая в году.

Мне гадали на картах Таро
и вдруг выпала карта "Повешенный".
Защемило в тревоге нутро.
И зеро на часах забрезжило.

Я вернулся домой в полутьме,
уже видя - в петле как вытянусь.
И не знал, что всё это - не мне,
а домашней системе Виндоус.

Если жить в хате, что с краю,
реже с людьми говорить
(издали и через марлю),
то можно их полюбить.

До горячки белой спиться
не стыжусь я оттого,
что она и оппозиция
нынче цвета одного!

В другой социальной формации,
(советской была ещё власть)
ни дню без политинформации
зазря не давали пропасть.

Вбивали в мозги очумелые
что плохо и что хорошо.
И я полагал, грешным делом, -
то старое время прошло.

Но как ни заглянешь порадовать
стишком или пошлостью взгляд -
всё те же полит-блин-форматоры
с утра здесь толпою сидят.