Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: комментатор
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В 1972 году президент США Ричард Никсон посетил Москву. В июне 1973 года в ходе ответного визита Л. И. Брежнева в Вашингтон было подписано Соглашение о предотвращении ядерной войны. Оно до сих пор остается в силе. Это подтверждают как в Москве, так и в Вашингтоне. На фотографии Леонид Брежнев и Ричард Никсон поднимают тост в честь подписания этого эпохального документа.
На фотографии - Адольф и Лотти в день своей свадьбы. Чикаго, 10 января 1897 года.
Адольфу за три дня до свадьбы исполнилось 24 года. Лотти на два года его младше. Они познакомились в Америке, но родились в Венгрии, в регионе Токай, совсем недалеко друг от друга: он - в деревне Риче, а она - в деревне Эрдёбенье (Erdőbénye). Родной их язык, впрочем, не венгерский, а идиш. И на этом общее между ними, пожалуй, заканчивается… Лотти привезли в Америку в совсем юном возрасте, 8-летней девочкой, а Адольф приехал в 18-летнем возрасте, совсем один. На свадьбе присутствуют многочисленные родственники Лотти: родители, Герман и Эстер Кауфман, три брата, четыре сестры, дядя Моррис и дядя Сэмьюэл со своими семьями, а у Адольфа никого нет…
Его отец Якоб, фермер и владелец крошечной продовольственной лавки, умер, когда Адольфу был всего лишь год, а через шесть лет умерла и его мама Ханна. Осиротевшего Адольфа вместе со старшим братом Артуром передали на попечение дяде Калману, родному брату их матери, жившему в соседней деревне. Калман Либерман был ученым человеком, раввином, который хотел, чтобы его племянники тоже нашли свое призвание в изучении и преподавании Торы. Артур действительно выбрал этот путь, продолжил обучение в Берлине, стал уважаемым раввином и в итоге переехал в Иерусалим. А вот с Адольфом у дяди ничего не вышло…
Все его попытки пустить племянника по накатанной колее были тщетными, и в итоге, поняв, что этот мальчик «сделан из другого теста», Калман пристроил 13-летнего Адольфа помощником в небольшой магазин в соседнем селе. Адольф проработал в этом магазине три года- три спокойных и относительно счастливых года. Владелец магазина, Герман Блау, и его жена очень тепло приняли Адольфа, хорошо к нему относились, не перегружали работой и даже записали его в вечернюю школу, куда он ходил два раза в неделю. И все же, чем взрослее он становился и чем больше размышлял о своем будущем, тем яснее он видел отсутствие перспектив в венгерском захолустье и тем чаще им овладевала мысль о том, чтобы уехать. Уехать в Америку, о которой так захватывающе рассказывали в письмах решившиеся на отъезд знакомые.
Он сумел добиться у дяди разрешения на отъезд и получить в Бюро помощи сиротам деньги, которых, вместе с тем, что он скопил и тем, что ему дал дядя, хватило на дорогу до Гамбурга и на билет на пароход в Америку. 16 марта 1891 года он спустился по трапу корабля и оказался в Нью-Йорке, на другом конце света. Восемнадцатилетний юноша с листком бумаги, на котором был адрес друзей его покойных родителей и сорока долларами, зашитыми в целях безопасности в подкладку пальто. «Когда я спустился с трапа корабля и ступил на землю, у меня было чувство, как будто я родился заново»,- напишет он позже…
За 25 центов извозчик доставил Адольфа по адресу, указанному на бумажке: в иммигрантский Нижний Ист-сайд, к многоквартирному дому на Ист Второй улице. Он поднялся по темной лестнице, вдыхая запахи шипевшего на сковородках лука, пара из-под утюгов, табака, засоренной уборной, и постучал в дверь квартиры на третьем этаже. О его приезде, конечно же, никто не знал. Более того, его и не узнали, но услышав имена его родителей и откуда он приехал, хозяева приняли его с распростертыми объятьями. Его накормили, и он наконец-то смог сбросить грязную одежду и искупаться. Он даже не удивился тому, что ванна стояла прямо на кухне и что можно было просто повернуть кран и текла вода- он добрался до Америки и был готов к чудесам.
Через три дня Адольф уже работал в обивочной мастерской и получал два доллара в неделю. Через полгода он случайно встретил на улице парнишку из своей деревни и, узнав, что его брат владеет меховой мастерской, попросил о помощи с трудоустройством. Через год Адольф получал уже четыре доллара в неделю, снимал угол у бывших односельчан, записался в вечернюю школу, чтобы выучить английский, завел новых друзей и был счастлив. И все же, чем больше он размышлял о своем будущем, тем яснее он понимал, что наемным трудом состояния не заработаешь, и тем чаще им овладевала мысль о том, чтобы открыть свой собственный бизнес.
Он решил сосредоточиться на производстве модных в те времена горжеток из меха лисы, разработал оригинальную, спрятанную в лисьей пасти застежку и почти сразу заработал тысячу долларов! Неплохо для 19-летнего мальчишки, только-только начавшего жизнь с нуля в новой стране. В 1893 году Адольф поехал в Чикаго на Всемирную выставку, где познакомился с Моррисом Коном, владельцем небольшого предприятия по изготовлению меховых изделий. Адольф заключил с ним партнерское соглашение и… влюбился в его племянницу Лотти. Добиться ее расположения было не так уж просто, но в итоге, 10 января 1897 года, они поженились.
Через девять месяцев после свадьбы, точно в срок, у Лотти и Адольфа родился сын Юджин, а еще через три года- дочь Милдред. Бизнес Адольфа, между тем, успешно развивался, и в 1901 году он открыл филиал компании в Нью-Йорке и перевез туда семью. За несколько лет доходы компании взлетели до небес, и в 30 лет Адольф был уже по-настоящему богатым человеком, с роскошным домом на Вест 111-ой улице и состоянием в 200 тысяч долларов (примерно 6 миллионов на нынешние деньги). Однако, чем больше он думал о своем будущем, тем яснее он понимал, что хочет заниматься чем-то другим, чем-то увлекательным, необычным и рискованным. Чем-то, что принесло бы ему славу и признание.
В 1903 году Адольф вложил деньги в проект своего знакомого, открывшего зал развлечений с устройствами для испытания силы и ловкости, рулеткой, а также аппаратами со смотровыми окошками, через которые за несколько центов можно было увидеть движущиеся картинки. Эти аппараты заворожили Адольфа. Он понял, что это лишь первая ласточка, предвестник новой эры и настоящая золотоносная жила. Он забросил меховой бизнес, вложил все деньги в сеть кинозалов, которые вначале имели бешеный успех, а потом эффект новизны исчез… и Адольф разорился. Из роскошного дома с прислугой он перевез семью в квартирку над кондитерской лавкой, но не услышал ни слова упрека со стороны Лотти. Она отличалась удивительной стойкостью и верила в мужа.
А он был упрям и обдумывал стратегию, как превратить этот провал в успех. И он придумал! Ему в голову пришла гениальная идея сделать ставку не на короткие кинозарисовки, пустые минутные забавы, а на полнометражные, качественные фильмы с театральными звездами в главных ролях. Революционная по тем временам идея: никто не верил, что зритель будет сидеть и смотреть на «движущиеся картинки» целый час. Адольф же видел за этим будущее... Его звали Адольф Цукор и в 1912 году он основал одну из самых известных киностудий мира, Paramount Pictures.
Он прожил очень долгую жизнь, и прожил он ее по своим правилам, от начала и до конца. В 93 года он продолжал выкуривать по три сигары в день. В 96- жил один и полностью себя обслуживал (на тот момент он уже 13 лет как овдовел). В 97 он приходил каждый день на два часа в студию Paramount на работу. Свое 100-летие отметил роскошной вечеринкой в Лос-Анджелесе, на которую пришло больше тысячи гостей, включая самых известных и влиятельных людей того времени. В 101 год все же нанял помощницу по хозяйству, но каждый день ходил обедать в клуб. В 102 года ему уже было трудно ходить, но он отказывался пользоваться креслом-каталкой, и хотя короткая дорога от двери квартиры до лифта занимала у него десять минут, он упрямился и ходил с палочкой- медленно, с трудом, но все же сам. В 103 он был уже плох, но не жаловался и по-прежнему уделял много внимания своему внешнему виду: всегда был гладко выбрит и аккуратно, по-деловому одет. Он так и умер 10 июня 1976 года- одетый с иголочки, в рубашку с галстуком и жилет от костюма-тройки. Присел в кресло вздремнуть и не проснулся. Ему было 103 года.
Сирота из венгерского захолустья. Несостоявшийся раввин. Стоящий на палубе корабля подросток с сорока долларами, зашитыми в подкладку пальто. Работник обивочной мастерской. Дизайнер меховых горжеток. Влюбленный юноша. Строгий с сыном и млеющий при виде дочери отец. Преданный, обожавший свою Лотти муж. По воспоминаниям сына, он не снимал золотое кольцо с сапфиром, которое Лотти подарила ему в день помолвки, хотя не любил украшений, а в день рождения, даже в трудные времена, всегда дарил жене громадный букет роз с письмом, в котором объяснялся ей в любви. Властный, несгибаемый бизнесмен. Король киноиндустрии. Отец игрового кино в Америке. Иммигрант, до конца жизни говоривший на английском с сильным идишским акцентом. Человек маленького роста (152 см) и больших амбиций. Неутомимый фантазер. Расчетливый прагматик. Визионер. Легенда. Адольф Цукор (1873-1976)
В октябре 1973 года египетские войска форсировали Суэцкий канал и стали продвигаться в направлении Тель-Авива. Тогда именно Ариэль Шарон, принявший командование танковыми соединениями, сумел прорвать фронт, переправиться на африканский берег канала и окружить одну из самых боеспособных египетских армий. После этого его танки беспрепятственно двинулись на Каир. Только вмешательство США и СССР заставило Шарона подчиниться приказу Бегина остановить военные действия. Ариэль Шарон сделал поистине блестящую военную и политическую карьеру. Но его личная жизнь была глубоко трагична.
...В 1953 году 25-летний офицер Ариэль Шарон встретил девушку своей мечты. Ее звали Маргалит, что в переводе с иврита означает "Жемчужина". И действительно, Маргалит была красавицей необыкновенной. Да еще - такое сочетание встречается совсем уже редко - одновременно и умницей. Она с отличием окончила университет по специальности "психология". Свою суженую Шарон увидел в университетском саду. Позже они так будут рассказывать историю своего знакомства. Ариэль: "Она сидела на лавочке и читала литературный журнал... Я влюбился в нее с первого взгляда". Маргалит: "А я влюбилась в него с первого слова, потому что обожаю поэзию, а Ариэль, не успев узнать мое имя, тотчас же начал декламировать стихи..." Надо сказать, что поэзия вошла в жизнь Шарона еще в детские годы благодаря его родителям, обожавшим стихотворное слово. Тогда, увидев Маргалит в саду университета, Шарон прочитал ей четверостишие малоизвестного цикла "Палестина", который еще в юности написал не кто иной, как Самуил Яковлевич Маршак, позже ставший знаменитым детским писателем: "По горной царственной дороге Вхожу в родной Иерусалим И на святом его пороге Стою смущен и недвижим". Еще Маршак вошел в историю как блестящий переводчик Шекспира на русский язык. Шарон неплохо знает английский язык, похуже русский, на котором говорили его родители, но некоторые сонеты Шекспира он декламировал своей Жемчужине сразу на трех языках. Маргалит в шутку говорила, что из-за Шарона она "изменила великому Фрейду и полюбила поэтов, величие которых она чувствует, но понимает не всегда".
По словам Шарона, все годы недолгой семейной жизни с Маргалит он был "смущен" тем счастьем, которым она его одарила. В 1956 году у супругов Шарон родился сын. Они назвали его Гуром. Шарон очень любил сына, и никакие самые неотложные дела не могли заставить его вечером не посидеть у кроватки ребенка. Грозный генерал рассказывал Гуру сказки. Даже отсутствуя в Израиле, Шарон тем не менее звонил вечером сынишке и рассказывал ему на ночь какую-нибудь байку.
Благодаря своему мужу Маргалит узнала и полюбила русскую и советскую поэзию. При расставаниях они говорили друг другу скорее всерьез, чем в шутку: "Хаке ли, ани ахзор". Эта фраза - перевод на иврит первой строчки знаменитого стихотворения Константина Симонова "Жди меня". "Жди меня, и я вернусь," - говорили друг другу Ариэль и Маргалит. И они ждали. Очень ждали. Маргалит страшно волновалась, когда ее муж уходил на военные операции. Но трагедия случилась не с ним, а с ней. По дороге на работу 2 мая 1962 года в Иерусалим автомобиль, которым она управляла, лоб в лоб столкнулся с другой машиной. Маргалит погибла на месте. Шарон долго не мог оправиться от ее гибели. Мир казался расколотым на мелкие кусочки. В одно мгновение счастливый муж стал вдовцом, а ребенок сиротой. После смерти Маргалит Шарон в свои 34 года почувствовал себя глубоким стариком. В этот труднейший момент жизни его очень поддержала Лили - родная младшая сестра Маргалит. Через некоторое время Лили стала женой Ариэля Шарона. Казалось бы, постепенно жизнь стала входить в свои берега. В 1964 году у четы Шаронов родился сын Омри, а через два года - сын Гилад.
Но судьба не очень благоволила к генералу Шарону. Никто и подумать не мог, что новая беда подкрадется в праздничный октябрьский вечер 1967 года, когда евреи во всем мире готовились встречать Новый год по еврейскому календарю. В тот день глава семьи был дома, помогал Лили хлопотать по хозяйству. Вдруг он услышал одиночный выстрел и крик сына: "Аба!" ("Папа!"). Перед выбежавшим во двор Шароном предстала жуткая картина - его Гур корчился на земле от боли. Он был еще жив, хотя левый глаз был пробит пулей... Соседский мальчишка баловался отцовской винтовкой и случайно выстрелил. Шарон схватил сына на руки и помчался с ним в больницу. Однако дежурные врачи сказали, что он нес на руках уже мертвого ребенка...
И вновь страшную трагедию помогла перенести забота и любовь Лили. Погибшего сына Шарон похоронил рядом с матерью, и все годы, прошедшие после его гибели, Шарон встречает канун Нового года по еврейскому календарю у могилы своей первой жены и своего первенца. До последнего времени рядом всегда была и Лили...
В феврале 1999 г. врачи поставили Лили страшный диагноз... Но несмотря на неизлечимую болезнь, она едва ли не до последних дней сопровождала своего мужа в поездках. Друзья говорили, что "Ариэль и Лили плечом к плечу сражаются с болезнью". Когда Лили уже не могла ходить и постоянно находилась в больнице, ее муж часами просиживал у ее постели. Он снял номер в близлежащей гостинице, куда далеко за полночь отправлялся ночевать. Даже самые ярые политические противники Шарона не затевали против него интриг и свар, когда он отсутствовал в кнессете (парламенте Израиля), ибо знали, что он проводит время у постели больной жены...
Лили не стало в марте 2002 года. Ее похоронили на высоком холме, напротив дома, где они прожили многие счастливые годы. Это семейное гнездышко называется ферма Шикмим. Каждое утро из окна когда-то их общей спальни Ариэль Шарон видит могилу его дорогой Лили, вокруг которой всегда море цветов. Чуть выше могилы посажена сирень. "Лейлот лилах, лейлот лилах. Рейхам залаф - ло ли, ло лях". ("Сиреневые ночи. Улетучился их аромат, исчезло их очарование"). Это строки из стихотворения Хаима Ленского (1905-1943) "Сиреневые ночи". Тонкий томик стихов этого едва ли не единственного советского поэта, писавшего на иврите, Лили Шарон читала в последние дни своей жизни.
Израильский журналист Ури Дан, уже несколько лет собирающий материалы о жизни Ариэля Шарона, как-то попросил его дать определение понятия любви. Шарон внимательно посмотрел на своего друга и сказал: "В определениях понятий сильны философы. Даже поэты стараются уйти от чрезмерной конкретики. Что же касается меня, то могу сказать, что значит любить". Он глубоко вздохнул, посмотрел куда-то вдаль и вымолвил почти по слогам: "Это значит, никогда не расставаться!"
Двое случайно столкнулись в тель-авивской толпе. Посмотрели друг на друга: – Вы из Москвы? – Откуда вы знаете? – А у вас лицо охреневшее. – Так у вас точно такое же лицо. – Я знаю. Я тоже из Москвы.
Мой кот собрался умирать. Феня не поднимался с кресла уже несколько дней. Поить его приходилось из шприца, есть он наотрез отказывался и каждые три часа ходил под себя прямо на красное велюровое кресло - единственное место в доме, где этой наглой серой морде спать было категорически запрещено. Кресло я купил на мебельной распродаже, оно и по тому курсу доллара стоило бешеных денег, сегодня мне пришлось бы выложить за него три своих зарплаты. Жена протестовала, но должно же было хоть что-то в этой квартире напоминать о том, что помимо женщины и кота здесь живет двадцатидевятилетний мужчина. И кресло с красной обивкой, больше походившее на декорацию - ну, на крайний случай, на театральное сиденье - заняло почетное место в нашей спальне, которая к этому предмету интерьера никак не подходила. Когда на нем стала появляться кошачья шерсть, я впадал в ярость - ну почему, скажите мне, этот кот не может найти себе другое место? Почему он, имея в распоряжении собственную лежанку, а также нашу двуспальную кровать, диван в гостиной, софу в коридоре, кучу грязного белья, раковину, стиральную машинку и все нижние полки в шкафах, посягает на мой единственный островок уединения? Чтобы показать Фендюлию, кто в доме хозяин, мне пришлось прибегнуть к довольно жестким мерам: я стал запирать дверь в спальню. Феня протестовал громко, надрывно и заунывно. Жена сдалась на третью ночь и, открыв дверь усатому террористу, прошипела: "Тебе что, жалко что ли?". Я потом повторил эти слова, когда она, опаздывая на работу, счищала серую шерсть со своего черного пальто. Всю ту ночь Фендюлий с наслаждением, я бы даже сказал, с крайним упоением, храпел на моем кресле. А я строил план мести. А заодно думал, как приучить кота к дисциплине. По совету подруги я купил пульверизатор и стрелял в кота каждый раз, когда он намеревался учинить очередную пакость. Например, поточить когти об обои или улечься на мое кресло. Вот только снайпер из меня был примерно такой же как пловец. Однажды в детстве я увидел, как мужчина прыгнул в бассейн с пятиметровой тумбы. Вдохновленный примером, я, шестилетний тощий мальчик, забрался вслед за ним и нырнул в самую глубокую часть бассейна. Откачали меня быстро, но страх воды так и не отпустил, так что плавать я умею двумя стилями - с кругом и "топориком". В общем, я попадал пульверизатором в стены, мебель, включая мое кресло, в телевизор и - о, ужас - в жену. Естественно, после этого на подобном методе воспитания было поставлено табу. Второй способ призвать кота к порядку мне подсказал коллега на работе. Заключался он в том, что за каждый хороший поступок кот должен получать лакомство. Все, казалось, до безобразия просто, однако Феня принимать из рук злодея, поливающего его водой, какую бы то ни было еду попросту отказался, а жена помогать не спешила. Единственное, что она мне сказала: "Не занимайся ерундой". А кот, которого она в этот момент держала на руках, смотрел на меня своими желтыми глазищами и, честное слово, нахально ухмылялся. Словом, все мои усилия, направленные на то, чтобы хоть как-то показать свой авторитет и заставить Феню подчиняться, или, на худой конец, просто не орать по ночам, провалились. Он жил, как барин: спал, где хотел (даже на кухонном уголке, правда, стоит отдать должное, никогда еду не воровал), ел, когда хотел, и орал, когда хотел. Фене было шестнадцать лет. Когда мы забрали его от прежних хозяев, у которых внезапно открылась аллергия на шерсть, серому коту без породы и племени было около пяти годов от роду. По степени наглости - все пятнадцать по человеческим меркам. Он походил на беспокойного подростка, которому то нужно было слишком много внимания, то он, напротив, демонстративно прятался под ванну и всем своим видом показывал, как он нас ненавидит. Я долго не мог привыкнуть к его существованию. Присутствие этой бестии в доме меня, признаться, раздражало. Особенно в те моменты, когда он приходил по утрам, часов, эдак, в шесть, залезал ко мне на кровать и начинал бить меня лапой по лицу. Так этот негодяй требовал наполнить ему опустевшую за ночь миску. Я не раз выносил его в коробке из дома, оставлял в парке на лавочке, но каждый раз, когда жена возвращалась домой, Феня вальяжно заходил вслед за ней. И смотрел на меня гордым уничижительным взглядом... Сейчас спустя десять лет я был готов пожертвовать сотней кресел и километрами обоев, чтобы снова увидеть этот нахальный прищур. Каждый раз, когда Феня поворачивал голову в мою сторону, у меня сердце сжималось, а в памяти всплывала картина из далекого прошлого. Полина тогда уехала в командировку, а я с этим усатым демоном остался дома. Первые дня три я развлекался как мог: предаваясь праздному веселью и впадая в крайнюю степень подросткового безрассудства, я питался фаст-фудом, пил пиво прямо из горла и играл в дурацкий шутер до полуночи. Про кота я вспоминал только когда к запаху пиццы примешивались ароматы не столь приятные. На четвертый день я не смог встать утром. Меня скосила температура. Я лежал в кровати, чувствуя, что еще немного, и я ее спалю. На градуснике было около сорока, голова болела даже от дневного света, а от любого движения все тело ломило. Так плохо мне не было никогда в жизни. Я правда думал, что умираю, представлял, как Полина приедет, обнаружит мой труп и зарыдает, бросившись мне на грудь. Так жалко себя стало, что у самого из глаз потекли слезы. Я лежал в темноте и плакал, как мальчишка, от боли, страха и ощущения, что никто не придет, не поможет и даже кружку чая не подаст. Внезапно в ногах появилась тяжесть. На коленки мне забралась серая туша. Фендюлий немного потоптался по кровати, а затем подошел прямо к моему лицу и боднул меня головой, мол, ты чего раскис? Видимо, я бредил из-за температуры, но я рассказал коту, как мне плохо, рассказал, что терпеть его не могу, что я вообще кошек не люблю... Феня слушал и смотрел на меня своими желтыми глазами, за это время он не проронил ни звука, ни разу не зевнул, как обычно делал, когда я ругал его. Он просто смотрел и слушал. Я говорил про Полину, про то, как люблю ее, про лучшего друга, которого не видел еще со школы, и который, казалось, не сильно этим озабочен, говорил про отца, с которым не разговаривал несколько лет, про коллег на работе, с которыми периодически не ладил. А Феня сидел и слушал. Я даже пожаловался ему на противную кашу в детском саду и сломанную машинку. А Феня слушал. Дождавшись, пока я выговорюсь, кот несколько минут смотрел, как я, взрослый мужик, лежу в темноте и в голос вою, а потом лег рядом и замурчал. Чувствуя его тепло и приятное, немного громоподобное мурчание, я вскоре заснул. Конечно, чудесного выздоровления не произошло - на следующий день мне было так же тяжко, но что-то все-таки отпустило. Такое бывает, когда из пальца вытащишь занозу - рана еще болит, но морально легче. Кот спал со мной до самого возвращения Полины, а когда она приехала, поспешил убраться восвояси, но перед этим взглянул на меня своим испытующим прищуром. И в эту ночь мы спали втроем. А сейчас я смотрел на него, сидя на коленях перед креслом, и аккуратно гладил по серой мохнатой голове. Шерсть у него вылезала, нос был сухим и горячим. Я смотрел, как он дышит тяжело и медленно, как щурит желтые глаза, и к горлу снова подбирался ком. Уколы, которые прописал ветеринар, казалось, не действовали. Я не выдержал, и слезы снова полились сами собой. - Ну, что же ты, дружочек? - спросил я его. - Ну, не сейчас, миленький... Держись, шапка меховая. Ты меня победил, варежка ты серая, а уж это-то и подавно победишь! А он посмотрел на меня своими своими глазищами и, моргнув попеременно, внезапно замурлыкал: мол, не отчаивайся, такова жизнь. Нет, я не верил. Шестнадцать лет для кота - серьезный срок. Утром за Феней ухаживал я, потом уходил на работу, и смену принимала Полина. Она постоянно мне намекала, что мы просто отсрочиваем неизбежное. Я и сам понимал в глубине души, что разумнее и милосерднее было бы усыпить кота, но у меня рука не поднималась. Я представил, каким предателем стану, если привезу его в ветеринарку, чтобы убить. Я пришел с работы рано, и, едва сняв башмаки, бросился проверить, как там Феня. Кота на кресле не было, сиденье было мокрым и пахло моющим средством. Сердце упало куда-то в пятки. Не могла Полинка так со мной поступить, не могла. - Где Феня? - тихо и жестко спросил я, зайдя на кухню. Полина готовила и повернулась ко мне не сразу. На ее лице не было ни капли жалости, сочувствия или печали. Ответить она не успела. Феня вылез из под стола, нетвердым, заплетающимся шагом подошел ко мне и потерся об ноги. Я нагнулся, взял кота на руки и уткнулся носом в теплую меховую голову. - Встал сегодня. Сам, - сказала Полина. - Ветеринару звонила, сказал, пусть ходит, хороший знак. Прыгать пытается, курицу вареную сожрал, хороший такой кусок... - Молодец, мальчик, - похвалил я его. - Мы с тобой еще поживем, да? Феня довольно замурлыкал и прищурил глаза. Умирать он явно передумал..
Читателю предлагается собрание некоторых курьёзных высказываний современников, пытавшихся оценить новые идеи и изобретения в силу своего скромного воображения, ограниченного понимания и неограниченного высокомерия. Несмотря на впечатляющий и драматический прошлый опыт, история сплошь и рядом повторяется. Всё новое, необычное, выходящее за рамки существующих представлений отвергается и осмеивается. Говоря словами Эйнштейна, «Великие идеи всегда сталкивались с яростным сопротивлением посредственных умов». Поэтому собранные автором курьёзы (лишь небольшая часть из огромного списка подобных примеров) должны служить поводом не только для улыбок и развлечения, но и предостережением…
23. Летающие машины тяжелее воздуха — это абсурд. Лорд Кельвин, президент Королевского Общества (Британская Академия Наук), 1895 г..
24. Идея бескабельной передачи электрических сигналов через Атлантический океан весьма забавна. Неужели господин Маркони не понимает, что его сигналы просто исчезнут в атмосфере? Кевин Тейлор, английский физик, — по поводу трансатлантического телеграфа Маркони, 1900 г.
25. Проф. Годар не понимает, что такое действие и реакция. Ему неизвестно, что для реактивного движения нужны особые условия. Похоже, что он испытывает недостаток в элементарных знаниях, которые приобретаются в средней школе. Проф. Н. Моррис по поводу основополагающих исследований Роберта Годара в области ракетостроения. New York Times, 1921
26. Особенности геологического строения Саудовской Аравии и Кувейта исключают наличие здесь залежей нефти. Гуго де Бокх, главный геологический консультант Англо — Персидской нефтяной компании, 1925 г
27. Хотя технически телевидение возможно, оно совершенно бессмысленно с коммерческой точки зрения. Ли Дефоре, изобретатель электронной лампы, 1926 г.
28. Да кого, к чертям, интересуют разговоры актеров! Гарри Уорнер (Уорнер Бразерс) о звуковом кино, 1927 г.
29. Телевидение неизбежно выйдет из моды, потому что людям надоест каждый вечер смотреть на один и тот же деревянный ящик. Дарел Занук, кинорежиссёр, 1946 г.
30. Я думаю, что мировой спрос на компьютеры составит примерно пять — десять штук. Томас Уотсон, президент компании IBM, 1943 г.
31. Никому в голову не придет забавная идея иметь компьютер в своем доме. Кен Олсон, основатель и президент Digital Equipment Corp., 1977 г
32. Я изъездил эту страну вдоль и поперек, общался с умнейшими людьми. И я могу ручаться, что обработка данных на компьютере является лишь причудой, мода на которую продержится не более года. Редактор издательства Prentice Hall, 1957 г.
33. Нам не нравится их звук. И, вообще, гитара — это вчерашний день. Президент Decca Recording Co., отклонивший предложение записать альбом группы Биттлз, 1962 г.
34. Концепция интересная, но в ней нет здравого смысла. Экспертный Совет Йельского университета по поводу предложения Фредерика Смита о создании глобального сервиса почтовых, курьерских и др. услуг логистики, 1969 г. В 1971 г. Ф. Смит основал всемирно известную Federal Express Corp., успешно осуществляющую такой сервис.
35. В 1865 г. Грегор Мендель, австрийский биолог и ботаник, сыгравший огромную роль в развитии представлений о наследственности, доложил результаты своих исследований Обществу естествоиспытателей в Брюнне (сейчас Брно, Чехия). Его доклад «Опыты над естественными гибридами» был опубликован в Трудах Общества, которые поступили в 120 университетских и научных библиотек всего мира. Кроме того, сам автор разослал 40 оттисков доклада наиболее известным ботаникам и биологам. Ни один из них не проявил к его исследованиям ни малейшего интереса. Вся важность выводов, сделанных Менделем, была осознана только через 35 лет, спустя 16 лет после его смерти (на его памятнике начертано «Мое время еще придет»). Открытые им законы наследственности получили название Законов Менделя и послужили основой для нового направления генетической науки. В качестве курьеза можно добавить, что Мендель дважды пытался поступить в Венский университет и оба раза провалился на экзамене по биологии. Володин Б.Г. Мендель. М. Молодая гвардия, 1968 г. Серия ЖЗЛ.
36. В 1929 г. на заседании Британского медицинского общества Александр Флеминг впервые сообщил о феноменальном воздействии открытого им пенициллина на стафилококковые бактерии. Коллеги отреагировали на это ледяным молчанием. Докладчику не было задано ни одного вопроса, что свидетельствовало как об отсутствии интереса к работе, так и о непонимании её важности. Зато следующий доклад по весьма второстепенному вопросу вызвал продолжительную оживлённую дискуссию. Спустя 23 года, когда лауреат Нобелевской премии сэр Александр Флеминг находился на вершине славы, он всё ещё с содроганием вспоминал то заседание, которое задержало его исследования на 11 лет. Сэр Генри Дейл, президент Британского медицинского общества, 1959 г.
37. В 1927 г. братья Конрад и Марсель Шлюмберже впервые провели успешное испытание в нефтяной скважине разработанного ими метода электрического зондирования горных пород, который совершил переворот в нефтяной разведке. Но нефтяные компании не проявили к методу ни малейшего интереса и отказались от его использования. Фирма Шлюмберже оказалась на грани разорения, и ее владельцы попытались продать свое изобретение за 50 тыс долларов нескольким нефтяным гигантам, таким как «Шелл» и «Стандард ойл». Предложение было отклонено всеми компаниями. От полного банкротства фирму спас контракт (1929) с советскими нефтяными организациями на исследование скважин в Грозненском и Бакинском районах. Сегодня «Шлюмберже» — это гигантская международная корпорация, стоимость которой превышает 100 млрд долларов. Без ее методов исследования скважин не обходится ни одна нефтяная компания. Журнал «Коммерсантъ Деньги», № 39 (646), 08. 10. 2007
38. В 30-х годах прошлого века американский астроном Фриц Цвики, изучая движение галактик, выдвинул гипотезу о существовании во Вселенной темной материи. Гипотеза была осмеяна и отвергнута астрономическим сообществом. Так продолжалось до 1970 г., когда Вера Рубин и Кент Форд подтвердили существование темной материи, измерив скорости вращения галактик. С тех пор эта загадочная субстанция единогласно признана одним из основных структурных компонентов Вселенной, не участвующей в электромагнитном взаимодействии и поэтому недоступной прямому наблюдению. Гaльпер А. М., Гробов А. В., Свадковский И.В. Эксперименты по исследованию природы тёмной материи: Учебное пособие. — М.: МИФИ, 2014.
39. В 1936 г. Михаил Гуревич (впоследствии соавтор истребителя МиГ) сделал поразительное открытие: оказалось, что под воздействием сильного механического удара кристаллическая решётка железа перестраивается и броня становится снарядонепробиваемой. Статью об этом открытии он направил в «Журнал экспериментальной и теоретической физики», откуда получил уничтожающую рецензию, подписанную известным академиком. Рецензент указывал на «теоретическую невозможность такого явления, которое находится в вопиющем противоречии с фундаментальными представлениями об энергетике кристаллической решётки». Статья была отклонена. Вскоре по личному указанию Сталина работа Гуревича была засекречена. А в 1941 г. на фронте появились первые танки КВ и Т-34, оснащённые его снарядонепробиваемой бронёй. Воспоминания доктора технических наук Вильяма Гуревича, сына Михаила Гуревича, 1998 г.
40. Мы полагаем, что копировальный процесс, основанный на электрофотографии (первоначальное название ксерографии. — Х. С.), не имеет технологической и коммерческой перспективы, и не намерены вкладывать средства в его разработку. П. Меллори, глава исследовательского отдела фирмы «Кодак», — ответ на предложение изобретателя ксерокса Честера Карлсона о совместной разработке копировальной машины, которая вскоре завоевала весь мир, 1959 г.
41. Выдающийся немецкий физик, будущий лауреат Нобелевской премии и хороший пианист Макс Планк пришёл в возрасте 20 лет (1878 г) в лабораторию к своему профессору Филиппу Жолли и сказал, что решил записаться на его лекции по теоретической физике. Жолли ответил: «Мне жаль вас, молодой человек. В физике всё уже сделано. Вам останется только стирать пыль вот с этих приборов». Акад. Виталий Гинзбург, физик, лауреат Нобелевской премии, 2009 г
42. Продвижение знаний из года в год предвещает наступление такого времени, когда всякие усовершенствования должны закончиться. Генри Элсворт, директор Федерального патентного бюро США, отчет Конгрессу, 1843 г.
43. Думать, что в философии можно пойти дальше моей системы, это всё равно, что думать, будто можно подняться над атмосферой. Артур Шопенгауэр, немецкий философ (1788–1860)
44. Чего не ведаю, того и нет. Иван Грозный (1530–1584)
45. Hic deficit orbis — «Здесь кончается мир». Надпись на античных географических картах у Геркулесовых столбов (Гибралтарский пролив).
Умер протоиерей Всеволод Чаплин – в чем-то мракобес, в чем-то насмешник, в чем-то тролль – неоднозначная фигура, одним словом. Рассказывают, что как-то хорошо выпив, он перешел к любимой теме – евреи. – Да, - сказал он, - евреи распяли Христа. Потом задумался ненадолго и продолжил: - А не распни они его, где бы я сейчас работал?
В начале 1980-х годов для внедрения электронных устройств в советской медицине было выделено 1,5 миллиарда рублей. Больше 2 миллиардов долларов, если верить официальному курсу из газеты "Известия". Часть этих денег попала в Томск, где их "освоением" совместно занялись ученые медицинского института и Института автоматических систем управления и радиоэлектроники. Одному из них, профессору Агафонову, пришла в голову блестящая идея – сделать маленький, величиной с таблетку, девайс, который бы излучал электрические импульсы на низкой частоте. Благо, пару транзисторов, конденсаторов и маленькую батарейку уже вполне можно было запихнуть в небольшую гладкую капсулу. Может, из этого получится какой-нибудь медицинский эффект для желудка и кишечника?
Агафонов назвал свое изобретение "стимулятором ЖКТ" и запатентовал. Что именно должен был "стимулировать" такой стимулятор своими слабенькими токами, не мог толком объяснить никто, однако сам факт проглатывания электрического прибора поражал воображение. Сразу поползли слухи, что такое чудо техники доступно лишь "небожителям", что этой таблеткой лечат обитателей Кремля. Отсюда и народное название прибора – "Кремлевская таблетка". С началом перестройки таблетку показали на ВДНХ – и там она взяла сразу 7 наград, как уникальная советская разработка, а народ ходил вокруг и облизывался.
На самом деле никого в Кремле этим не лечили. До 1991 года "стимулятор" применяли лишь при клинических исследованиях – и не получили никакого результата. Разве что убедились в его относительной безвредности. У пациентов таблетка исправно "входила" и "выходила", поскольку была достаточно гладкой. Однако народ знал, что чудо-лекарство существует, и полагал, что именно им объясняется упорное нежелание пожилых кремлевских функционеров сходить в могилу. А простым смертным – кто ж ее даст?
Но после краха СССР справедливость была восстановлена: с 1993 по 1996 годы в Томске, Казахстане и подмосковном Зеленограде выпустили более 100 тысяч "Кремлевских таблеток". Это был великолепный бизнес: себестоимость простенького прибора оказалась в сотни, а то и в тысячи раз меньше рыночной цены. Правда, началась конкуренция: другие шарлатанские приборы "от всех болезней" появлялись в продаже чуть не каждый месяц, и вскоре "стимулятор ЖКТ" вышел из моды.
Конечно, "стимулятор ЖКТ" по своей задумке был вещью одноразовой. И прибыль он принес один раз, и принимали его, как правило, лишь однажды – до первого разочарования. Пройдя через желудок и кишечник, использованная таблетка плюхалась на дно унитаза – и, по идее, на этом ее путь должен был заканчиваться. Но не будем идеалистами: всегда есть те, кто "может повторить". Поэтому "Кремлевских таблеток" было продано больше, чем выпущено.
Увидев свою дочку на обложке главного нацистского семейного журнала Sonne ins Hause («Солнце в доме») Полина Левинсон (Pauline Levinson) обомлела. Она купила журнал и с удивлением узнала, что ее дочь признана «Идеальным арийским ребенком», что конкурс для его идентификации организовало Министерство пропаганды, и что победительницу среди 10-и финалистов выбрал сам Йозеф Геббельс. Всего же на конкурс было прислано больше 30 000 фотографий.
Поскольку мама малышки точно фотографию не отправляла, она отправилась к единственному человеку, который мог это сделать. Ханс Баллин (Hans Ballin), известный берлинский фотограф не стал отпираться. Он был очень доволен своей шуткой. Узнав о поисках «идеального арийского ребенка», образ которого должен был использоваться в пропагандистских целях, он намеренно отправил на конкурс фотографию шестимесячной Хесси Левинсон, сделанную в его студии. Конечно, фотограф знал, что малышка – еврейка, поэтому хотел посмеяться над нацистской расовой теорией, которая, по мнению шутника, и выеденного яйца не стоит.
Но маме победительницы было совершенно не смешно. На дворе 1936 год, и уже действуют новые расовые законы, извращенно ограничивающие свободы евреев - от запрета на работу в государственных учреждениях и вступление в брак и интимные отношения с немцами до невозможности покупать и водить автомобиль, ездить на велосипеде, купаться в море и даже сидеть на парковых скамейках. Семья уже от этого пострадала. Яков Левинсон, талантливый оперный певец и отец «идеального арийского ребенка» был уволен из оперного театра и вынужден работать коммивояжером, чтобы прокормить семью.
Перепуганные родители, опасаясь, что Хесси узнают и ничем хорошим это не кончится, почти год не выходили с ней на улицу. А их дочь действительно была популярна. За журнальной обложкой последовали плакаты и открытки, и, понятно, что на отчисления от их продаж, еврейская семья не претендовала.
В 1938 году Яков Левинсон был арестован, и ему чудом удалось вырваться из тисков гестапо благодаря протекции друга, члена НСДАП. Не мешкая, семья уехала из Германии в Латвию, оттуда – во Францию, потом – на Кубу, и в 1949 году обосновалась в США.
И всегда Левинсоны возили с собой журнал, купленный мамой Полиной в Берлине, с «идеальным арийским ребенком» на обложке. Сейчас он хранится в мемориале Яд Вашем. А передала его в архив Хесси Тафт (Hessy Levinson Taft), ставшая профессором химии в университете NY.
Мы с мужем и четырехлетней дочкой живем в крошечной однушке, принадлежащей моей маме, и ждем, когда достроится дом, где мы купили квартиру. Пока Соня была маленькая, проблем не возникало: дочка крепко спит, а если бы и проснулась не вовремя, то вряд ли что-то поняла бы. А когда она стала старше, начались сложности – чувствовали себя подростками, которым постоянно негде уединиться. В итоге единственным рабочим вариантом стала ванная, а чтобы дочка ни о чем не догадывалась, совмещали это со стиркой, старая машина гудела довольно громко и заглушала звуки. Пару раз Соня просыпалась и шла в туалет, приходилось открывать двери и объяснять, что папа помогает маме стирать. И вот однажды у детей в саду был праздник мам, и воспитательница спрашивала, как папы помогают мамам. Умница Соня громко и четко сообщила, что папа помогает маме стирать белье по ночам. Думала, провалюсь сквозь землю!
Сегодня имя этого человека известно во всем мире. Благодаря его методике были спасены тысячи жизней. Он, наверное, был единственным врачом, который вместе со своими пациентами проходил все круги невероятных испытаний. Однако там, где помощь требовалась всем, он был тем, кто ее оказывал, хотя порой и сам нуждался в поддержке не меньше. Пройдя через все ужасы лагеря смерти Терезиенштадт, Виктор Франкл смог остаться врачом и ученым.
Виктор Франкл родился в Вене в 1905 году в еврейской семье. Его родители были простыми служащими, а юный Виктор с самого детства заинтересовался очень необычной областью – психологией. Еще в старших классах гимназии он написал работу о психологии философского мышления. Дальше талантливый мальчик отправился в Венский университет изучать неврологию и психиатрию. Особенно его внимание привлекла психология депрессий и самоубийств. Наверное, этот человек чувствовал призвание помогать всем окружающим.
Уже в университете он создал программу поддержки для студентов в период получения аттестатов. Судя по всему, в тот период времени данный вопрос был по-настоящему проблемным. Пока Франкл работал в этом направлении, ни одного случая самоубийства в университете не произошло. Это был настоящий успех, и молодого врача пригласили работать в Берлин. В 1941 году он женился.
Однако уже наступили тяжелые годы, и для молодой семьи Франклов они оказались трагическими. Сначала Виктору запретили работать с пациентами-арийцами, а затем его самого, жену и престарелых родителей депортировали в концентрационный лагерь Терезиенштадт. Для него потянулись дни, полные мучительной безнадежности. Но вокруг были люди, которым было точно так же тяжело, и как врач он видел, что многие из них стоят на краю гибели. Одной из огромных удач стала встреча с коллегой. Доктор Карл Флейшман находился в лагере дольше. Он успел адаптироваться, и у него возникла мысль о том, что несколько квалифицированных врачей могли бы существенно облегчить участь остальных заключенных. Так для Виктора Франкла началась новая, действительно удивительная работа.
Как человек он не уставал ужасаться всему, что он видел, как врач он помогал своим новым многочисленным пациентам, а как ученый, занимающийся пограничными состояниями психики, он не мог не понимать, что судьба поместила его именно в то место и время, где он имеет возможность наблюдать людей в условиях, уникальных по своей жестокости. Однако в данном вопросе и сам исследователь был жертвой, поэтому и данные, которые он накопил, и методы, которые в это время наработал, были, конечно, пропущены в первую очередь через себя:
«Так, я помню, как однажды утром шёл из лагеря, не способный больше терпеть голод, холод и боль в ступне, опухшей от водянки, обмороженной и гноящейся. Моё положение казалось мне безнадёжным. Затем я представил себя стоящим за кафедрой в большом, красивом, тёплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией, я читал лекцию на тему «Групповые психотерапевтические опыты в концентрационном лагере» и говорил обо всём, через что прошёл. Поверьте мне, в тот момент я не мог надеяться, что настанет тот день, когда мне действительно представится возможность прочесть такую лекцию.» - напишет он через много лет.
Главной идеей методики Виктора Франкла стала очень философская и глубокая мысль о том, что для выживания в любых условиях человеку нужна цель, можно считать ее и смыслом жизни . Этот вид психотерапии, выкованный на боли и жестокости, он затем назовет логотерапией.
«Что было делать? Мы должны были пробуждать волю к жизни, к продолжению существования, к тому, чтобы пережить заключение. Но в каждом случае мужество жить или усталость от жизни зависела исключительно от того, обладал ли человек верой в смысл жизни, в своей жизни. Девизом всей проводившейся в концлагере психотерапевтической работы могут служить слова Ницше: «Тот, кто знает, „зачем“ жить, преодолеет почти любое „как“».»
Для самого доктора Франкла смыслом существования стала помощь людям. Удивительно, что под самым носом у охранников, в полной тайне, группе врачей и бывших социальных работников удалось в лагере Терезиенштадт организовать настоящую службу психологической поддержки. Особое внимание было уделено людям, которым угрожала особая опасность: эпилептикам, психически нездоровым, пожилым и немощным заключенным. Врачи помогали им адаптироваться и пережить первые моменты шока, искали вместе с ними надежду и те мысли, которые помогут им пройти через это страшное испытание. При этом заключенные получали действительно квалифицированную психологическую помощь, так как команда врачей, брошенных в застенки подобралась по-настоящему «звездная».
Главной задачей психологов было предотвратить попытки самоубийства. Для того чтобы отслеживать их, они даже организовали своеобразную службу информации. Все заключенные помогали друг другу, и сигнализировали врачам, если кто-то высказывал опасные мысли. Так годы заключения стали для Виктора Франкла временем упорного самоотверженного труда и тяжелой, но уникальной практики в его профессии. Однако, когда в апреле 1945 года он освободился, то узнал, что не сумел помочь главным для него людям. Мать, отец и жена в разные годы и в разных лагерях погибли. Из всей семьи кроме него выжила лишь сестра.
Доктора Франкла ждала очень долгая жизнь, которую он посвятил тому, чтобы помочь максимальному числу людей. Уже к концу 1945 года он закончил книгу «Сказать жизни „ДА“. Психолог в концлагере». Этот труд до сих пор является бестселлером, причем не только в научных кругах. В книге описан опыт заключенного с точки зрения психиатра.
К счастью, Виктор Франкл не остался одинок, через два года он женился, и его супруга стала верной спутницей. Причем разница в вероисповедании абсолютно не мешала им радоваться мирной жизни – Франклы вместе посещали церковь и синагогу, праздновали Рождество и Хануку. Их дочь, кстати, пошла по стопам отца и стала детским психологом.
Виктор Франкл опубликовал более трех десятков книг, многие из которых были переведены на 10—20 языков, стал обладателем 29 почетных докторских степеней, преподавал в Венском университете и в Гарварде. Всю жизнь он спасал людей тем, что учил их находить смысл в собственном существовании. Умер этот великий ученый и гуманист в возрасте 92 лет. К сожалению, его смерть была замечена только в профессиональных кругах...
В период застоя и потом в перестройку многие советские композиторы писали свои популярные песни на стихи поэта-песенника Леонида Фадеева. С ним охотно работали такие мэтры музыкального цеха, как Никита Богословский, Давид Тухманов, Раймонд Паулс...
Особенно плодотворное сотрудничество у Фадеева получилось с Юрием Антоновым. А началось оно весьма неожиданно.
Однажды в 1979 г. Антонов обедал в ресторане Дома композиторов. Как человек чрезвычайно закрытый и охраняющий личное пространство, Антонов всегда просил метрдотеля никого не подсаживать за его столик. А как один из немногих официальных советских миллионеров, имел возможность подкреплять свои просьбы достойными материальными стимулами. Тем не менее, в тот день к его столику неожиданно подошел хорошо одетый мужчина средних лет. Мужчина присел на неосторожно оставленный рядом свободный стул, представился биофизиком, кандидатом наук Леонидом Яковлевичем Генделем, пошутил про музыкальность своей звучной фамилии и поведал, что в свободное от работы время пишет стихи. Добавив, что он пишет под девичьей фамилией жены и хочет поработать с Антоновым, Гендель вынул из портфеля тетрадку со стихами, оставил её на столе и ушел.
Ошеломленный таким натиском Антонов тетрадку взял и стихи прочел. Вот из нее и родились известные советскому слушателю песни «Анастасия», «Море», «Я вспоминаю», «Двадцать лет спустя» и т.д. Что там говорить, если даже Игорь Тальков, имевший устойчивую репутацию антисемита, сделал своей программной песней написанные Генделем «Чистые пруды»…
Сегодня научные заслуги академика РАЕН и Нью-Йоркской академии наук Л. Я. Генделя признаны во всем мире. И точно так же во всем мире, где звучит русская речь, до сих пор поют песни на стихи Леонида Фадеева.
С прошедшими праздниками и наступающим Новым годом вас! Здоровья и удачи!
В «Списке Шиндлера» есть такой эпизод: узница лагеря смерти играет ноктюрн Шопена на празднике в честь дня рождения коменданта, и тот, покоренный искусством пианистки, соглашается сохранить ей жизнь. Этот эпизод основан на реальных событиях: узницей, обязанной своей жизнью ноктюрну Шопена, была знаменитая еврейская пианистка Наталья Карп.
Во время войны она с сестрой была в тарнувском гетто. Побег казался единственным выходом, и сёстры вместе с двумя друзьями собрались тайно добраться до Варшавы, а оттуда бежать в соседнюю Словакию. В результате все четверо с фальшивыми документами на руках были схвачены гестапо и отправлены в концлагерь Плашув, находившийся неподалёку от Кракова. Сестер приговорили к смерти и оставили в бункере до исполнения приговора. Как же велико было их удивление, когда наутро Наталье было предписано явиться на день рождения коменданта лагеря Амона Гёта. Среди узников лагеря он был известен своей нечеловеческой жестокостью — на его счету было 10 тысяч еврейских жизней. А еще он был необыкновенным поклонником классической музыки, и в день его рождения, 9 декабря 1943-го, Наталье было приказано преподнести ему «музыкальный сюрприз».
”Парикмахер уложил мои волосы, — вспоминала спустя годы Наталья, — и я была доставлена из бункера на виллу коменданта Гёта. Когда меня привели, праздник уже был в самом разгаре: нарядные гости пили вино и провозглашали здравицы в честь виновника торжества – коменданта, облачённого в белый парадный мундир. Мне было смертельно страшно, потому что я не играла на фортепьяно почти четыре года — с самого начала войны. Мои пальцы к тому времени онемели и почти не гнулись, но я должна была сесть за инструмент — это был единственный шанс сохранить жизнь!” Несмотря на царившее на празднике веселье, Наталья решила сыграть свой любимый ноктюрн Шопена до-диез минор, наполненный глубокой печалью, который отражал состояние её души. «Будь что будет!» — обречённо решила она. – Ну играй же, Сара, — скомандовал Гёт. «Сара» — именно так называли нацисты еврейских женщин. Начав играть, Наталья подспудно ожидала, что Гёт вытащит пистолет и застрелит её. Но доиграв до конца, услышала, как в воцарившейся тишине Гёт небрежно произнёс, указав в её сторону: – Она останется жива! Услышав эти слова, Наталья, осмелев, спросила: – А моя сестра? – Она тоже, — нехотя согласился комендант. С тех пор сёстры считали этот день — 9 декабря 1943-го — новым днем своего рождения, ведь им чудом удалось остаться в живых.
В 1950-е годы Наталья Карп успешно гастролировала по Европе с оркестром Лондонской филармонии. Приезжала с концертами и в Германию. В течение следующих 20 лет дала сотни концертов для ВВС, выступая в сопровождении Лондонского симфонического оркестра. В 1967 году спасителю краковских евреев Оскару Шиндлеру вручали премию имени Мартина Бубера. Хотя Натальи не было в списке Шиндлера, ее пригласили на церемонию. Она играла тот самый ноктюрн, который спас ей жизнь — до-диез минор. Она поднялась на сцену, как всегда — в платье с короткими рукавами, открывавшими на руке номер «А27407» — чтобы все помнили и знали: ей удалось выжить несмотря ни на что.
Когда в 1220 году Чингисхан осадил Бухару, он не смог взять ее с налёту штурмом, поэтому написал жителям города: «Тот, кто на нашей стороне – находится в безопасности». Жители Бухары разделились на две группы. Первые из них отказались подчиняться Чингисхану, а вторые согласились. Чингисхан написал тем, кто согласился ему подчиниться: «Если вы поможете сражаться с теми из вас, кто отказался, мы доверим вам ваш город». Они последовали его приказу, и между двумя группами вспыхнула война.
В конце концов, «сторонники Чингисхана» победили, но большим потрясением стало то, что завоеватели взяли в руки оружие и начали их убивать. И тут Чингисхан произнёс слова: «Если бы они были верны, то не предали бы своих братьев ради нас, когда мы были для них чужими…» Мораль: Предавший один раз, предаст и второй.”
В силу обстоятельств, которые можете домыслить сами, несколько дней не было доступа к интернету. Поэтому не получилось прислать в День космонавтики. Так что не взыщите.
После полета Гагарина в космос по епархиям для всех священнослужителей прошел циркуляр: на воскресной проповеди необходимо сказать, что советский человек Юрий Гагарин летал в космос. И Бога он там не видел. Архиепископ Алма-атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов), выйдя к пастве, сказал: «Первый советский человек Юрий Гагарин побывал в космосе. Бога он там не видел. Но Бог его видел и благословил».
Однажды Сергей Соловьёв позвонил Александру Абдулову и попросил его (по-дружески) сыграть в маленьком эпизодике. Сыграть алкаша. Режиссёру нужен был акцент, яркое пятно: алкашик идейный и одухотворённый. Соловьёв снимал картину «Дом под звёздным небом», а на дворе стояли юные девяностые. Абдулов с удовольствием соглашался играть характерных персонажей, потому что за ним долго тянулся шлейф героя-красавчика. Александр приехал на съёмочную площадку, режиссёр поставил задачу: «Вы с напарником воруете на аэродроме баки от самолётов и продаёте дачникам для душа». И вот такая маленькая сценка – Абдулов приносит бак, а Михаил Ульянов его покупает. - Так это же, - говорит Ульянов, - От бомбардировщика! - Ну и что, что от бомбардировщика?! – отвечает Абдулов.
Александру сделали чудовищный грим и сцену быстро отсняли. Через неделю раздался звонок. - Понимаешь, Саша, - сказал Соловьёв, - Мы посмотрели материал, забавно! А у меня по сценарию персонаж, которого играет Ульянов, умирает. Вы вроде так хорошо с ним разговаривали – тебе необходимо быть на его похоронах. Давай мы продлим твою роль. Придумали, что на «похоронах» будет играть гимн СССР, а Абдулов орать: «Я этого не вынесу!». Сняли. Через 5 дней вновь звонок: - Понимаешь, ты был на похоронах, так убивался по поводу кончины, что на поминках ты просто обязан быть! Сняли поминки. Через неделю вновь звонок: - Саш, понимаешь, у меня по сценарию вся семья уезжает в Америку. А ты так здорово прощался на поминках, что проводить их точно должен. Всё хорошо, тоже отсняли. Через несколько дней опять звонок: - Ты знаешь, тут у меня такая ситуация, я в конце всех убиваю, давай и тебя убьём. - Давай! – согласился актёр. Придумали, что героя Абдулова убивает шальная пуля, когда он тащит пропеллер от самолёта. «А вентилятор-то как же?» - спрашивает он и умирает. И вот после всего этого вновь звонок. Услышав в трубке голос Соловьёва, Абдулов не выдержал: - Серёжа! Всё! Ты меня уже убил!!! - Вот в этом-то и дело, - отвечает режиссёр, - Будем снимать похороны!
Он нанял всех слепых и глухих евреев Берлина – выпускать щётки для обуви. А дальше Отто Вайдт пять лет спасал их семьи от верной смерти в концлагерях. «Ах ты, еврейская свинья! Да разве это щетка?!» – кричал на рабочего мелкий фабрикант, владевший производством обувных щеток в центре Берлина. «Мало того что все волоски в ней разношерстные, так ты еще и пропитал ее своей вонью, скотина! Ты посмел не принять душ перед началом смены?» – не унимался хозяин фабрики. «Сейчас я провожу уважаемых людей и живого места на тебе не оставлю!» – скрипя зубами, подытоживал он. И тут же расплывался в улыбке офицерам «еврейского отдела» гестапо, наблюдавшим за этой сценой. Приглашая их в свой кабинет на рюмочку чая, он рассказывал, как трудно порой сдержаться, чтобы не заколотить работавших на него евреев до смерти. Проходя мимо душевой, отведенной «для этих еврейских свиней», морщил нос и передергивался от отвращения. Провожая гестаповцев, уже на пороге доверительным полушёпотом фабрикант прибавлял: «По правде сказать, навряд ли я успевал бы выполнять заказы вермахта, не имея их здесь. С кого еще можно спустить три шкуры и заставить работать с утра до ночи, как не этих евреев?!»
Расшаркавшись перед офицерами, Отто Вайдт возвращался в производственный цех и шел прямиком к обруганному рабочему. Чтобы рассыпаться в тысячах извинений. Впрочем, они были излишни: десятки работавших на него евреев понимали, что без этой театральности им не выжить. «Мы обступали его в круг, он раздавал сигареты, все облегченно вздыхали и смеялись. После очередной проверки Вайдт устраивал задушевные вечера, чтобы на какое-то время заставить нас забыть про наши беды и горести. Для этой цели он добывал где-то на черном рынке мясо или вино – и подливал нам снова и снова. Но никто из нас не пьянел – уж слишком напряжены были у нас нервы», – вспоминала одна из его работниц. Сегодня на месте фабрики в центре Берлина находится музей Blindenwerkstatt Otto Weidt – «Мастерская слепых Отто Вайдта». Мемориальная табличка гласит: «В этом доме располагалась фабрика слепых Отто Вайдта. На ней в 1940–1945-е годы работали слепые и глухонемые евреи. Вайдт посвятил свою жизнь тому, чтобы защитить их от верной смерти. Многие из тех, кто смог пережить войну в Берлине, обязаны этим ему».
Отто Вайдт родился в Ростоке на северо-востоке Германии. Его отец был мастером по обивке мебели. Этим же занялся вскоре и Отто: ремонтируя и продавая мебель, он вскоре переехал в Берлин и расширил дело до небольшой мастерской. Правда, неудачная женитьба привела к разделу имущества и продаже бизнеса. К тому же у Отто стало ухудшаться зрение. Решив в связи с этим освоить более тактильное ремесло, он занялся изготовлением обувных и одежных щеток. Это было предусмотрительно: уже через несколько лет Вайдт с трудом мог различать очертания предметов. К тому моменту его ремесленная лавочка превратилась хоть и в небольшую, но фабрику. К началу Второй мировой войны ей присвоили статус «важного для обороны» предприятия – ведь в армии, тем более немецкой, сапоги должны блестеть известно как.
К слову, проблемы со зрением у Отто начались прямо после прихода к власти нацистов. Все было прописано в медицинских документах и никогда не вызывало сомнений, но, как отмечали многие, «то, что надо было увидеть, он видел всегда». Примерно похожая история была и с его глухотой: ее обнаружили прямо на пороге Первой мировой, причина – «ушная инфекция». Отто тут же освободили от призыва в армию. Как предполагали многие, глухоту он симулировал, так как был убежденным пацифистом. А затем стал и слепым антифашистом. Как-то само собой вышло, что вокруг него было много евреев. Может, потому что поначалу, переехав из Ростока, он в Берлине никого не знал – и расширяя круг общения, примкнул к рабочему движению, внутри которого было много евреев. Как только в Германии вступили в силу нюрнбергские расовые законы, Отто стал набирать в штат своей фабрики исключительно евреев. Адрес его мастерской передавали из рук в руки – это был островок для самых слабо защищенных евреев: слепых и глухих.
Евреи в те годы в Германии уже не имели права самостоятельно устраиваться на работу. Они состояли на специальной «еврейской бирже» и ждали распределения на самые низкооплачиваемые позиции. Штат фабрики Вайдта был «раздут» в три раза – Отто подкупал начальника биржи и получал квоту на большее число сотрудников, чем требовалось для нужд фабрики. Почти все рабочие были бывшими постояльцами еврейского приюта для слепых, разгромленного нацистами. На фабрике Вайдта эти евреи не просто нашли приют, они погрузились в почти домашнюю атмосферу и вновь стали надеяться на лучшее. Отто бился за их благополучие каждый день. В 1942-м, когда начались массовые депортации евреев из Берлина, к мастерской Отто подъехал полицейский фургон. Всех работников загнали в него и увезли на сборный пункт для отправки в концлагеря. Весь день Вайдт обивал пороги гестаповского начальства, не скрывая ярости. Правда, гнев свой он объяснял «стратегической важностью» своего производства. Ну, и подкреплял доводы щедрыми дарами. Не удовлетворившись обещанием выпустить работников в ближайшее время, Вайдт отстоял у сборного пункта долгую зимнюю ночь – пока все его евреи не вышли за ворота. Они до последнего не верили в свое спасение, пока не услышали голос Отто. И взявшись за руги, друг за другом пошли, ведомые им, сквозь пургу к мастерской.
Конечно, не все истории заканчивались так безоблачно. Открыто Отто мог держать на производстве лишь евреев-инвалидов, но не членов их семей. Их он либо размещал в потайной комнате на фабрике, либо пристраивал в укромные квартиры, снабжая поддельными паспортами. Кстати, в 1942-м Отто встретился с сыном от первого брака, прибывшим на побывку из армии: хотел попросить его помочь достать документы погибших солдат, которые были бы крайне полезными для сокрытия евреев. Это была их последняя встреча – услышав от сына слова поддержки Гитлера, в том числе касательно еврейского вопроса, Вайдт прекратил с ним всяческое общение. Временами полиция с помощью доносчиков выходила на скрываемых вне производства евреев. В полицию попадал и сам Вайдт, но говорят, что начальник берлинского гестапо Франц-Вильгельм Прюфер получил от фабриканта столько взяток, что уже был вынужден оберегать его, дабы тот ненароком не проговорился. В ходе одной из полицейских облав на тайной квартире была задержана семья Алисы Лихт – одной из работниц Вайдта. Самой ей удалось скрыться на производстве, но разыскивавшие ее гестаповцы как бы ненароком обмолвились, что если она явится к ним добровольно, то они отправят всю семью не в Освенцим, а в Терезиенштадт, считавшийся более привилегированным. Алиса даже не раздумывала.
На протяжении полутора лет Вайдт еженедельно направлял ей посылки, которые в Терезиенштадте можно было получать. По словам Алисы, эти посылки поддерживали жизнь не только ее семьи, но и еще нескольких десятков человек. В итоге Алису все же направили в Освенцим. Но она успела сообщить об этом Вайдту. Отто тут же отправился в Освенцим – якобы чтобы наладить в лагерь поставку своей продукции. Бизнес-сотрудничества не получилось, зато Отто передал Алисе записку, сообщив, что готовит ей побег. Там же был адрес расположенной неподалеку квартиры, где девушку уже ждали документы, одежда и деньги. Алисе удалось сбежать, найти все припасенное для нее Вайдтом, добраться до Берлина и пережить войну.
Отто Вайдт после войны вложил все свое состояние в строительство сиротского приюта и дома для престарелых в районе Нидершёнхаузен. Одним из первых в Германии он заявил об ответственности каждого считавшего себя «чистокровным арийцем» за миллионы погибших евреев, истерзанных и сожженных в концлагерях. Вайдт умер в 1947 году. В сентябре 1971 года музей Холокоста Яд ва-Шем признал его Праведником народов мира.
Я встретил его в Японии. Просто в одном из знаменитых местных ресторанов в меню увидел моё любимое блюдо, а попробовав его, понял, что приготовил его явно не японец… На мою просьбу к официанту вызвать повара, чтобы я лично мог засвидетельствовать ему моё почтение, появился он. Высокий, улыбчивый европеец. А увидев моё изумление, он согласился дать мне интервью о своей жизни и о том, как ему удалось стать одним из самых известных шеф-поваров Японии. Дело, почти невероятное для иностранца. Вечером я поджидал его на скамейке в парке недалеко от ресторана. И он пришел. Мы немного посидели, поговорили о том, о сём… И он начал: Случилось это очень давно… Так много лет назад, что я уже и не упомню, сколько. Сразу после окончания училища. Меня тогда направили на практику помощником шеф-повара в один из наших городских ресторанов. И через месяц, примерно, когда я перестал пугаться всего вокруг, стал слегка помогать и разбираться, шефа уволили. А я страшно к нему привязался. Он мне так помогал, как никогда и никто больше в жизни. Ну, вот… Расстроился я страшно. Поскандалил с хозяином ресторана и сказал, что, если моего шефа уволят, то и я тоже уйду! А слухи о его увольнении ходили какие-то глупые и невероятные. И вот он, мой учитель, решил рассказать мне… Вот точно так же, как вы сейчас, он поджидал меня на скамейке в парке, возле ресторана. Я присел рядом, а он говорит мне: Ты мол, не смей уходить из-за меня. Потому что, моя причина не является причиной для тебя. Это очень личное основание. Тем более, что для хозяина ресторана это действительно причина для увольнения. Он похлопал меня по плечу и улыбнулся. Я, говорит, уже из третьего ресторана в вашем городе вылетаю. И всё по одной и той же причине. Но это меня не огорчает. Тот, кто умеет работать, всегда найдёт для себя место, а ты, сынок, учись работать и будь настойчив, но... И тут заглянул он мне в глаза и добавил, улыбнувшись: Мы с тобой, сынок, с разных планет… Лет десять назад работал я в одном месте. Не то, чтобы ресторан, а скорее, зал для торжеств. И там тоже терпеть не могли меня за мою одну страсть. Кормлю я, видишь ли, отходами всех бездомных людей, собак, кошек и даже крыс. Не выбрасываю я еду в баки, а раздаю. Раз десять меня предупреждали, что уволят. И обязательно бы уволили, если бы заменить могли. А работал я быстро и четко. И коллектив меня уважал. А животных я с детства кормлю. И чего же не покормить, если еды после свадьбы полно осталось… - И крыс кормите? - спросил я его. - И крыс, - согласился он. И посмотрел на меня так… Пристально. - Умнейшие существа, знаешь ли, - говорит. - И чрезвычайно преданные. А я, естественно, удивился очень. Ну где это видано, чтобы шеф-повар такое о крысах? И не только говорил, но и кормил. А он продолжает: И длились это несколько лет. Приблудились к залу три кота, две собачки и крысы. Не лазили больше по залу ночью, а ждали меня снаружи, метрах в пятидесяти, на маленькой площадке, где я всех их и кормил. А был среди этих крыс, один особенный. Огромный, как кот. И он не столько ел, сколько смотрел на меня всё время. И подходил всё ближе и ближе, пока через несколько месяцев не стал брать еду у меня из рук. А любил он… И учитель мой замолчал. Было видно, что ему тяжело это вспоминать. Он закурил и продолжил: - Любил он ласку. Забирался он ко мне на руки, и я гладил его. Он ложился, как кот. Прижимал к себе передними лапками мою левую руку, пока я гладил его правой, и засыпал, а во сне… И учитель посмотрел мне в глаза. - Он улыбался. Не веришь, наверное? Я стал убеждать его, что верю, но… Сам стал принюхиваться, не выпил ли он. Разумеется, кто поверит в то, что крыса огромного размера забирается на руки к человеку, прижимается, засыпает и улыбается во сне. Ну, всё ясно. Не в порядке дела с психикой. А он только улыбнулся и продолжил: - Кормил я их каждый день. И так они привыкли ко мне, да и я к ним, что представить себе уже не мог свою жизнь без этих котов, собак и крыс. А меня, естественно, все считали ненормальным, и естественно, собирались уволить при первой возможности. Когда найдут замену. Нервничал я, само собой. Думал, куда дальше идти? И, наверное, поэтому так и случилось. Однажды вечером, после работы, когда официанты и уборщики убирали зал после очередной свадьбы, я собрал отходы и пошел на свою заветную площадку, где меня уже все ждали. Три кота, две собачки и компания крыс со своим предводителем. Которого я называл Котей. Разложил я им еду. И Котя, как всегда, поев, забрался ко мне на колени за очередной порцией ласки, и тут... Всё вокруг вдруг покачнулось. Словно, ударило меня что-то в грудь, а воздух в горло, как раскалённый комок, проходил. И боль за грудиной… Очнулся я уже в больнице. А вокруг меня стояли несколько человек с работы. Они мне и рассказали, что случилось. Ворвались, говорят, в зал три кота, две собаки, и стали такое вытворять… Выли, лаяли, рычали и всё к дверям на выход бросались. Ну, мы и поняли, что с вами что-то случилось. По дороге вызвали скорую. А куда точно бежать, никто не знал. Ведь, кроме меня, их никто не кормил. Откуда же им знать, где площадка-то? Пока они меня нашли, скорая тоже подъехала. И видят они - у меня на груди огромная крыса лежит. Ну, они конечно испугались, но подошли и столкнули её. Она уже мёртвая была. А вот я живой оказался. А ведь не меньше получаса прошло. Говорят, что такого быть не может при обширном инфаркте. По всему, я уже должен был быть мёртв. А оказался жив. И все месяцы, пока я в больнице лежал, видел я перед собой моего Котю. Глаза его, спинку, маленькие лапки и улыбку. И во сне я всё время гладил его. А он прижимал к себе мою левую руку. Ночью вскакивал я и искал его во тьме палаты. И быстро выздоровел. Врачи очень удивлялись. Говорят - не может такого быть. Ни одного рубца на сердце. И всё идеально. Будто, и не было инфаркта. Да… Вот такая история. А когда меня выписали, первым делом поехал я к залу тому. И нашел площадку, где я кормил моих питомцев. Все были в сборе. Три кота и две собачки. А крыса Коти я не нашел. Думал, может тело его отыщу. Но нет. Надеялся, а вдруг… А вдруг он жив остался? Я потом туда ещё долго ходил. На это место. Несколько лет, пока из города этого не уехал. А котов тех и собак забрал к себе домой. Приходил на площадку и оставлял еду для бездомных собак, котов и крыс. И сидел, курил. И разговаривал. С Котей. Всё мне казалось, что он смотрит на меня. И снился он мне часто. Будто сидит он рядом со мной и смотрит прямо мне в глаза. А я всё пытаюсь ему объяснить, что я люблю его и помню, а он... Улыбается мне и пытается успокоить. Учитель мой закончил свой рассказ и замолчал. Я сидел, совершенно потрясённый его историей. - Так что, сынок, - продолжил он, - ты брось это, с увольнением. Тебе учиться надо и работать. А не увольняться из-за дурацкого принципа. Ведь для тебя - не главное кормить бездомных, а это и значит, что мы с тобой с разных планет. Высокий седой шеф-повар японского ресторана улыбнулся: - Мы с ним ещё много раз встречались, пока он не уехал. И передал он мне свою заветную тетрадку с рецептами, так что… Гуляш, который вы ели, не мой. Это его рецепт. А мне… Мне до смерти стало обидно, что учитель мой считал, что я будто с другой планеты. И стал я подкармливать всех бездомных. Ну, вы конечно понимаете. Меня начали увольнять отовсюду. Где это видано, чтобы повар крыс кормил? Всё им непонятно было, почему я, кроме собак, кошек и бомжей, крыс кормлю? Так я и оказался здесь, в Японии. Проездом, что ли… А потом выяснилось, что у меня деньги закончились. И устроился я уборщиком в этот ресторан, а спал в пустом доме. Пока менеджер не обратил внимание на то, что я кое в чем разбираюсь, и не поставил меня на салаты. Так и пошло… А потом выяснилось, что кормлю я бездомных и крыс. Тут все кошки и собаки присмотрены. Ну и менеджер, естественно, решил меня уволить, о чем и предупредил. Но хозяин ресторана узнал об этом и пришел сам посмотреть на то, что я делаю. Весь день он стоял на кухне, но не подходил. И мне кажется, даже не смотрел в мою сторону. А когда всё закончилось, пошел я кормить крыс и бомжей. А он за мной. Думаю, всё одно - уволят ведь, так чего уж прятаться? А он не уволил, а на следующий вечер опять пошел со мной. А когда я стал кормить крыс, он поставил какие-то чашечки, а в них палочки с благовониями и стал кланяться крысам. И говорить что-то по-японски, быстро-быстро. И, не поверите... Высокий седой повар посмотрел на меня посветлевшим взглядом: - Вы не поверите мне, но… Они стали отвечать ему! Они становились на задние лапки и кланялись ему в ответ! И я понял - он точно не с моей планеты. Он с другой. И стало мне страшно обидно. Захотелось быть с его. Чтобы мы, значит, были с одной планеты. Так я и остался здесь, навсегда. И он теперь меня учит понимать животных. А я учусь готовить национальную кухню. И мне все помогают. Даже менеджер теперь смотрит на меня иначе. Вроде как, я для них своим становлюсь. Так я и нашел свое место под солнцем. Купил здесь небольшой домик неподалёку. Одну хорошую женщину встретил... И высокий шеф-повар улыбнулся. - Даже имя они мне дали. Иоши Сан. О, как! И он ушел, попрощавшись. А я задумался. Шестьсот репортажей я написал, а вот эту историю - не могу. Тяжелая и невероятная одновременно. Как ни приступал, всё не то получается. Видимо, это потому, что мы с разных планет. И пока я не стану с их планеты, мне никогда не написать этот репортаж. Но я стараюсь. Кормлю бездомных и всё ищу… Ищу того самого крыса, Котю. Мне кажется почему-то, что я обязательно его встречу. Не может быть, что это все просто так. Не может. А если вы не с нашей планеты, то... Вам сложно будет понять. А если — с нашей, то и объяснять вам ничего не надо.
В 1997 г. итальянский режиссёр Роберто Бениньи снял фильм «Жизнь прекрасна» - о судьбе еврея, скрывающего своего 5-летнего сына в нацистском концлагере. По сюжету, узник объясняет ребёнку: это игра. Следует избегать эсэсовцев, нельзя ныть, жаловаться и просить кушать, тогда он наберёт очки и заработает приз - настоящий танк. Бениньи получил три премии «Оскар», прославившись на весь мир. Однако, считая свою историю вымышленной, режиссёр не догадывался, что такой случай имел место на самом деле.
Янек Шляйфштайн родился 7 марта 1941 г. в еврейском гетто города Сандомир, расположенного на юго-востоке оккупированной Польши. Впервые родителям пришлось спрятать его, когда мальчику был всего годик от роду: узников гетто перевезли в Ченстохову в качестве рабов для фабрики вооружений HASAG. В первый же день эсэсовцы забрали всех детей как «бесполезных для работы» - малышей отослали в Освенцим. Мать Янека успела увести ребёнка в подвал, и там он прожил целых 18 месяцев в полной темноте: свет появлялся лишь тогда, когда спускались родители с едой и свечами. Они приучили мальчика к молчанию - ведь звуки могли привлечь солдат, - а также завели кошку, чтобы та ловила мышей, которые могли покусать Янека.
В сентябре 1943 г. персонал фабрики заменили поляками, а евреев отправили в концлагерь Бухенвальд - тот самый, чьи ворота украшала зловещая надпись «Edem das Seine» - «Каждому своё». Именно тогда Израиль Шляйфштайн сказал своему 2,5-летнему сыну: «Сейчас мы сыграем в интересную игру. Я обещаю тебе вечером три кусочка сахара. Условия такие - ты не будешь плакать, что бы ни случилось». Сахар был громадной ценностью, и едва умеющий говорить Янек тут же согласился. Отец сделал большой мешок с дырками для воздуха, посадил внутрь сына, накрыв сверху одеждой, и забросил «сумку» на плечи.
- В Бухенвальде семью разлучили, - рассказывает исследователь Второй мировой войны Тадеуш Каминьский. - Мать Янека увезли в другой концлагерь - Берген-Бельзен, а стариков и детей, прибывших из других гетто, расстреляли тут же у поезда, на глазах у заключённых. Комендант лагеря, штандартенфюрер СС Герман Пистер заявил: «Нам нужны работники, а не дармоеды». Израиль Шляйфштайн тайком пронёс сына в барак, где встал вопрос: что делать дальше? Два немца-коммуниста помогли спрятать мальчика. Малышу отдавали кусочки хлеба из скудной лагерной пайки, тайком приносили дождевую воду. Один из узников выточил из дерева игрушку - крохотную лошадку. Ребёнок всегда разговаривал только шёпотом и никогда не плакал. «Нужно, чтобы плохие дяди не нашли тебя, - объяснял отец. - Иначе они увезут нас к злой колдунье».
…В итоге эта деревянная игрушка сослужила плохую службу: лошадку обнаружил во время осмотра барака охранник, 30-летний роттенфюрер СС. Он подверг помещение обыску и наткнулся на тайник, где скрывался малыш. И тут произошло реальное чудо - у эсэсовца был сын возраста Янека, и ему понравился крохотный, неулыбчивый мальчик. Роттенфюрер не стал докладывать коменданту о своей находке, а оставил ребёнка в бараке, назвав «талисманом Бухенвальда». Более того, распорядился пошить ему «детскую» лагерную робу. Маленького узника отныне вызывали на утреннюю поверку, чтобы тот рапортовал в конце: «Все заключённые подсчитаны!» Однако, когда в барак являлись высокопоставленные офицеры СС, ребёнка снова помещали в тайник: все дети в Бухенвальде подлежали уничтожению.
Как-то раз (уже в феврале 1945 г.) Янек случайно остался без присмотра, вышел поиграть во двор и попался на глаза заместителю начальника лагеря. Тот пришёл в бешенство, приказав «переместить мелкого еврея туда, где ему самое место»… Мальчика схватили, чтобы увести в газовую камеру, но его отец вымолил пару суток для прощания с малышом, обещав взамен изготовить для эсэсовца (страстного любителя лошадей) красивое седло. И вновь счастливое совпадение - через два дня нациста отправили на Восточный фронт. Израиль Шляйфштайн, поблагодарив Бога за удачу, спрятал сына в лагерной больнице, где ребёнка и скрывали до 11 апреля 1945 г., когда заключённые Бухенвальда подняли восстание, захватив в плен охрану СС.
- Это просто фантастика - сказочное, небывалое везение, - считает американский историк Джейкоб Медельман. - Как говорится, Янек Шляйфштайн «родился в рубашке». Ведь для малыша шанс выжить среди эсэсовских убийц был минимален - всё равно что уцелеть в стае голодных волков. После войны выяснилось, что мать мальчика спаслась - её нашли в Дахау. Восстановив здоровье, в 1948 г. вся семья выехала в Америку: их случай стал известен после фильма Бениньи, когда в госархиве США была обнаружена история Янека. Дав единственное интервью журналистам, самый маленький узник Бухенвальда устранился от общения с прессой. Ему тяжело вспоминать подробности.
…74-летний (теперь ему 84) Янек Шляйфштайн и сейчас живёт в Нью-Йорке. Он рассказал, что всю жизнь спит с включённым светом, ибо боится темноты: сказалось пребывание в подвалах Ченстоховы и тёмных углах барака. В 1947 г. 6-летний узник концлагеря стал самым юным свидетелем на судебном процессе против охранников Бухенвальда, опознав четырёх эсэсовцев, наиболее жестоко обращавшихся с заключёнными. По итогам этого процесса 22 сотрудника охраны были приговорены к повешению, 11 из них казнены, а комендант Бухенвальда Герман Пистер, ожидая казни, умер от инфаркта в тюремной камере. Получается, на белом свете существует не только сказочное везение, но также и справедливость…
Наверное, все знают анекдот о грузине из горного села, который в первый раз в жизни попал в Московский зоопарк. Он долго стоял у клетки с гориллой, а когда уже стемнело, и почти все посетители разошлись, негромко спросил: «Каха, это ты?»
Но мало кто знает, что этот анекдот придумал Резо Леванович Габриадзе, сценарист кинофильмов «Не горюй!», «Мимино» и множества других. А еще меньше - помнят, что у Кахи из анекдота был совершенно конкретный реальный прототип – грузинский спортсмен Петр Мшвениерадзе, с которым Габриадзе был хорошо знаком.
Талантами атлета Петр Мшвениерадзе был щедро одарен от природы. При росте 198 см. обладал невероятной силой, мгновенной реакцией, был великолепно координирован. Успешно занимался плаванием, тяжелой атлетикой, играл в волейбол, баскетбол и футбол. Можно сказать, что за короткое время Петр добивался успехов в любом виде спорта, даже в шахматах. Правда, многие шахматисты ему немного поддавались, потому что его одержимость победой и взрывной темперамент были известны всем.
Полностью Мшвениерадзе раскрыл свой потенциал в водном поло. Список его достижений впечатляет: участник Олимпийских игр 1952, 1956 и 1960 годов. Серебряный призёр Олимпийских игр 1960 года и бронзовый призёр Олимпийских игр 1956 года. Но самым ярким событием в своей спортивной карьере он считал проигранный на Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне матч против сборной Венгрии, который вошел в историю водного поло под названием "Кровь в бассейне".
Этот матч проходил менее чем через месяц после жестокого подавления Советскими войсками Венгерского восстания 1956 года и запомнился крайне жесткой игрой, обоюдными оскорблениями и потасовками. С первых же минут ватерполисты начали избивать друг друга. Зачинщиками выступили агрессивно настроенные венгры. Мшвениерадзе вспоминал: «Венгерский нападающий Деже Дьярмати в первом тайме до крови разбил мне нос. Я погнался за обидчиком, если бы поймал, задушил бы и утопил, но он успел уплыть...». Игра достигла такого накала страстей, что судьи вынуждены были её остановить. В тот момент сборная СССР проигрывала, и ей было присуждено поражение. Но несмотря на поражение, игра и действия Мшвениерадзе были высоко оценены – ему присвоили звание Заслуженного мастера спорта.
В 2003 году Петр Яковлевич Мшвениерадзе покинул наш мир. Пусть Господь упокоит в свете душу славного сына грузинского народа. На фото Петр Мшвениерадзе с внуком в 90-е.
