Поиск по автору:

1. В окружении Джона Рокфеллера ходила фраза, которую он повторял как мантру:
«Разумная бедность опаснее нищеты». Он видел, как тысячи людей останавливались не из-за голода, а из-за комфорта. «Нищета толкает действовать, а разумная бедность усыпляет», - говорил он. Под «разумной» он понимал состояние, когда человек вроде бы не страдает, у него есть еда, жильё, небольшая стабильность - и именно это становится клеткой.
2. Он рассказывал историю своего юного соседа, который в 20 лет устроился на «тёплое» место в банке.
Хорошая зарплата, чай в кабинете, никаких рисков. Все говорили: «Парень устроился разумно». Через 15 лет тот же человек сидел на том же стуле, с теми же страхами, боясь уволиться и начать что-то новое. «Он не был бедным, но он перестал расти», — говорил Рокфеллер.
Это и есть разумная бедность: когда нет боли, но нет и движения.
В 16 лет Рокфеллер мог бы остаться бухгалтером с приличным доходом, но он бросил стабильность ради нефтяного бизнеса, где его называли безумцем. Он говорил: «Удобство — это яд.
Он действует медленно, но наверняка». Он верил, что голод в хорошем смысле слова должен быть постоянным — не в желудке, а в мышлении.
4. Разумная бедность особенно опасна тем, что общество ее хвалит.
Людей в этом состоянии называют «практичными», «надёжными», «разумными». Их решения не вызывают вопросов. Но за этой социальной похвалой часто прячется страх риска, подавленные амбиции и незаметное старение души. Рокфеллер говорил: «Нищий может стать миллиардером, а человек в разумной бедности - редко».
5. Он считал, что единственный способ избежать этой ловушки
— постоянно расширять зону дискомфорта.
Новые навыки, новые знакомства, новые вызовы.
Он лично каждый год заставлял себя входить в проекты, где не чувствовал уверенности. «Если мне комфортно, значит, я уже стагнирую», — писал он в дневниках. Эта стратегия и создала империю.
P.S.
У Джона Рокфеллера был один брак, в котором родились 4 дочери и сын. Сам он прожил долгую и счастливую жизнь до 97 лет.

Все, что нас не убивает тотчас, убивает понемногу, незаметно.
Убивает нашу доброту и доверчивость.
Нежность и искренность. Открытость, щедрость, ясный взгляд и мягкое сердце…

Обман, предательство, низость, неблагодарность, жестокость, несправедливость могут не сразу убить.
А по капле, по капле…
Стерпим, выдержим, рана заживет.
Шрам останется — грубая кожа.
И так, постепенно, этой кожей и обрастешь, сам не заметив — как это получилось?
И можно себя утешать — я стал сильнее! Да.

Но в душе еще одна струна порвалась, еще один хрустальный колокольчик затих. Что-то или кто-то там умер, в душе, — добрая фея или маленький ангел. Которые были нашей частью. И уже точно знаешь, как надо ответить на удар. Как — на жестокое слово.
Как дать сдачи, если нужно.
И точно знаешь, что могут ударить — просто так, ни за что. Или вместо благодарности.
И ничуть этому не удивляешься. Привык.

И научился терпеть или защищаться. Но что-то безвозвратно утрачиваешь с каждым ударом, предательством, разочарованием. Навсегда это уходит и умирает.

И становишься сильнее, да. Но за счет других важных качеств. Все, что меня не убивает, просто убивает не сразу.

Но делает сильнее или бесчувственнее? — кто знает.

Надо поменьше того, что убивает. И тех, кто убивает, тоже поменьше. Потому что они все равно — убийцы. Убийцы чужих нежных душ и добрых порывов…

Анна Кирьянова

Родители каждое лето возили сына к бабушке на каникулы

Когда он стал старше, то заявил родителям:
— Я уже большой, что вы со мной возитесь?! Я сам могу к бабушке доехать!

После небольшой перепалки родители наконец согласились. Семья стоит на перроне, мать с отцом дают последние напутствия сыну, а он как заведённый повторяет:
— Да знаю я, знаю, сто раз уже говорили!

Электричка уже отправлялась, и отец быстро сказал:
— Сынок, если тебе вдруг станет плохо или страшно, то вот тебе это. И положил что-то ему в карман.

Мальчик сел в вагон, едет, разглядывает пейзаж за окном. Вокруг незнакомые люди шумят, толкаются, ругаются, снуют туда-сюда. Проводник грубо сделал мальчику замечание. Парню становилось всё неприятнее и тяжелее, в конце концов стало и страшно, начали подступать слёзы. Вдруг он вспомнил, что отец ему что-то дал. Дрожащей рукой он нащупал бумажку и развернул её: «Сынок, я в соседнем вагоне».

Так и в жизни. Мы должны отпускать детей и доверять им, но на всякий случай быть в соседнем вагоне, чтобы им было не страшно.

🦴 Много лет назад антрополог Маргарет Мид рассказала студентам о том, что является первым признаком цивилизации

Студенты ожидали, что Мид расскажет о рыболовных крючках, глиняных горшках или обработанных камнях, но вместо этого она назвала бедренную кость, которая была сломана, а потом срослась.

Мид объяснила, что если живое существо ломает ногу, то оно умирает. Ведь оно не может убежать от опасности, добраться до реки, чтобы напиться, или охотиться за едой. Оно становится добычей для хищников.

Сросшаяся бедренная кость — это доказательство того, что кто-то потратил время, чтобы остаться с раненым, наложил повязку, перенёс человека в безопасное место и охранял его, пока тот не восстановился. «Помогать другому человеку во время трудного периода — это тот поступок, с которого начинается цивилизация», — сказала Мид.