Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ingrid Lovera
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
История эта произошла со мною в незапамятные времена в Москве. Я к тому времени не бывал в России уже лет 10, а тут мои московские друзья в РАН организовывали российско-американскую конференцию. Стоило мне только выгрузить свой огромный чемодан из такси, и направиться к гостинице через дорогу, как меня остановила девушка в полицейской форме. - Покажи паспорт, - сказала она мне, - и что у тебя там в чемодане? Девушка была слегка полноватой, форма была на размер меньше, и я как-то сразу почувствовал, что туго облегающая ее пышные формы рубашка, кобура с пистолетом на поясе способствуют раскрепощенной атмосфере и непринужденному разговору. - Сейчас найду паспорт - посулил я ей, и стал рыться в карманах. - Я очень рад, - сказал я девушке между делом, - что мы сразу перешли на ты. К чему эта чопорность, к чему эти формальности между нами, простыми людьми, и вами, представителями власти? - Ты торгаш? – прервала меня полицейская, - челночник? В чемодане товар? - А что, в Москве нельзя быть торгашом? – спросил я, продолжая рыться в карманах, - я не очень знаком с местными правилами. Девушка задумалась. - Почему нельзя? – ответила она после паузы, - можно. Заплати денежку и торгуй. - Не хочу торговать, - ответил я, - это не мое призвание… - В чемодане у тебя что? – полицейская вернула наш разговор в его изначальное русло. - В чемодане личные вещи, одежда, - отвечал я, - я приехал в Москву на месяц, и там у меня 30 рубашек, 30 пар носков, 30 маек и 30 пар трусов. - Покажи, - не поверила она. Я открыл чемодан, достал пакет с трусами. Показал их полицейской. - Шо, правда трусы каждый день меняешь? – спросила полицейская, и посмотрела мне в глаза с неожиданным уважением. - Правда, - коротко подтвердил я. - Молодец! – коротко прокомментировала полицейская. - Стараемся! – коротко ответил я. - Из Америки, наверное? – предположила полицейская, - это в Америке пиндосы каждый день трусы меняют. - Да, - подтвердил я, - только что прилетел из США, на конференцию. - Ну ладно, - сказала полицейская, - значит не торгаш. Ну, иди себе с богом. ------ Аэропорт Шереметьево. Месяц спустя. Очередь в таможенный досмотр. В этой очереди стою и я, со своим огромным чемоданом. По выражению моего лица можно понять, что меня переполняет множество различных чувств. Тут и радость от скорого возвращения домой, и удовлетворенность научным уровнем конференции, столько интересных докладов, столько новых идей. Опять же, радость от общения с друзьями, которых не видел целый год. Видно также, что я еще не успел позабыть о вчерашнем ужине в грузинском ресторане (как они ухитряются так вкусно готовить?). Наряду со всеми этими дико положительными чувствами, у меня на челе видна также и тень беспокойства. Беспокойства, вызванного тем, что вот, я стою в очереди к таможенному контролю, а между тем у меня в моем огромном чемодане лежат 300 только что незаконно приобретенных контрафактных DVD. Которые у меня вот-вот обнаружат и конфискуют, а меня самого повяжут и арестуют. И я этого дико, просто дико боюсь. Тут следует сделать маленькое отступление, и напомнить читателю, что дело было еще в те незапамятные времена, до Нетфликса. Поэтому, когда я увидел, что в Москве, в магазинах, в подземных переходах торгуют дешевыми DVD, продают все это обилие, все это богатство мирового кинематографа, я, граждане, говоря по-простому, слегка офигел. Там было все! Коллекции старых итальянских, чешских, американских, французских фильмов, коллекции любых режиссеров всех времен и народов. Всего этого было не достать в Америке. Словом, я купил вначале 10 дисков, потом еще 10, и пошло-поехало. В конце месяца, когда я уже накупил около трех сотен дисков, естественно встал вопрос о том, как же провезти весь этот контрафактный кинематограф контрабандой через государственную границу. В магазине мне дали три так называемых шпиделя, три штыря, на каждых из которых я нанизал по сотне дисков. Лучше пусть диски будут без обложек, - думал я, - может в таможне тогда не обратят на них внимания. Диски были нанизаны на шпиндели плотно, и название было видно только у самого «верхнего», последнего диска. Я долго думал о том, какие же три диска отобрать на роль «верхних». - Допустим, - размышлял я, - я положу наверх фильм «В джазе только девушки». А потом окажется, что таможенник слушает только Рахманинова и ненавидит весь этот джаз. И он тогда все диски у меня и конфискует! Поломав голову, я приобрел три следующих «маскирующих» религиозных диска, призванных умиротворить и склонить на свою сторону таможенников: - православный «Забытый праведник Александр Свирский», - мусульманский «Любовь Абу Бакра к Аллаху и Его Посланнику (Проповеди ас-Саккафа)», - «Йога. Искусство релаксации» Последний диск как бы покрывал и индуизм и буддизм, а иудаизм в моем списке я оставил непредставленным. Ведь вряд ли, - думал я, - на московской таможне работают ортодоксальные иудеи. Тем более, что я улетаю в субботу! Наконец, очередь моя подошла, и меня подозвала к себе девушка-таможенница, с красивым русском лицом, добрыми крестьянскими глазами, и почти «тимошенковской» косой. - Пожалуйста, положите свой чемодан сюда на стол, - вежливо попросила она меня, - положите и отройте его. Девушка была слегка полноватой, форма была на размер меньше, и я как-то сразу почувствовал, что туго облегающая ее пышные формы рубашка, кобура с пистолетом на поясе способствуют раскрепощенной атмосфере и непринужденному разговору. - Вот, пожалуйста, - ответил я девушке, услужливо щелкая замком чемодана и откидывая крышку, - пожалуйста, досматривайте! - Что это? – спросила таможенница указывая в недоумении на огромный пластиковый мешок занимающий половину чемодана, - что у Вас в мешке? - Грязные трусы, - честно ответил я. - Столько? – с ужасом спросила таможенница. - Я провел в Москве месяц, - ответил я, - стало быть, 30 пар трусов. - Вы каждый день трусы меняете? - с уважением спросила таможенница. - Да, - ответил я немного стесняясь, - привычка такая. - Сейчас я надену на правую руку вот эту резиновую перчатку, - сказала мне таможенница и показала мне резиновую перчатку. - Потом я засуну руку в мешок, - сказала мне таможенница, делая «подныривающий» жест рукой. - И потом я пощупаю там, - сказала таможенница, делая сжимающие и разжимающие движения кистью руки, и приветливо глядя мне прямо в глаза. - Давайте, - подбодрил ее я. - Что это? – в изумлении спросила меня таможенница, извлекая из середины мешка один из штырей с дисками, с «Йога. Искусство релаксации» наверху. - DVD хрупкие, - объяснил я, - я их положил туда, внутрь, где помягче. - Это понятно, - скороговоркой ответила таможенница, - я спрашиваю вовсе не об этом. Я Вас спрашиваю, что это? Вы что же, релаксируете с помощью йоги? - Ну, собираюсь, - неуверенно ответил я, - я еще не смотрел этого диска. - Ой, да ну что Вы в самом деле! – воскликнула девушка, - зачем вам эти бабушкины методы? Ну кто же, кто, скажите на милость, кто в наше время релаксирует с помощью йоги? - А с помощью чего релаксируют в наше время? – осторожно спросил я. - Ой, ну в наше время существует множество продвинутых методов релаксации, - быстро начала вводить меня в курс дела девушка, - одним из лучших является метод академика Анохина. - Я никогда о нем не слышал, - честно признался я. - Академик Анохин, - продолжала девушка, - заметил, что существует лишь один вид полной релаксации – это смерть. И если человек искренне хочет расслабиться, если это его собственный выбор, то мы должны ему помочь умереть. - Ну, не самый привлекательный метод, - произнес я, с опаской косясь на кобуру девушки. - Не надо бояться! – сказала девушка улыбаясь и делая успокаивающий жест рукой. - По методу академика Анохина, - с улыбкой продолжала она, - человек умирает не до конца, он проходит лишь половину пути до смерти, а потом он, уже расслабленный, возвращается к жизни. С этими словами девушка взяла мой билет, поставила на нем штампик «досмотрен», и что-то написала рядом. - Я вам тут написала адрес сайта академика Анохина, - сказала девушка, - и желаю вам удачного полета и счастливого пути. А когда прилетите к себе в Бостон, изучите Анохина, хорошо? - И я Вас прошу! – добавила она, - я Вас прошу! Никогда, слышите, никогда не релаксируйте с помощью какой-то там йоги!
Помните замечательную фразу в "Кондуит и Швамбрания": - Мама, а наша кошка тоже еврей? Кошки у нас нет. Есть собака. Доберман. В Израиле наступил жаркий сезон. Прямо скажем, жара. Тем не менее, с собакой гулять надо. Гуляем, конечно, вечерами, или утром. Но во время прогулки собака изрядно нагревается, и войдя в лифт тяжело дышит через открытую пасть. Сосед интересуется: - А что собака ваша так тяжело дышит? - Ну, жарко. - А! Собака ваша тоже из России!
В девяностых ураган эзотерики обрушился на неустойчивую психику советских людей. Уж чего мы только не узнали об устройстве вселенной! Ходили даже слухи, что именно в России больше всего Бодхисаттв на душу населения. Мол, чуть ли не каждый второй творит вселенную на благо человечества. Под эту тему мы с Ромарио и употребили по бутылю коньяка. Закончили традиционным братанием и признанием бодхисаттвы друг в друге. К чему я процитировал из "Уленшпигеля": "Здесь тот лежит, кто слив неспелых скушал, и без мучений отдал Богу душу" - уже и не помню. Ромарио широким зигзагом отправился творить добро к себе домой. А я пристроился посмотреть, что доброго нам придумали бодхисаттвы из телека. Из нирванны меня вывел звонок телефона. После краткого матерного приветствия, Ромарио завопил в трубку: "Слышь! Я тебе, как бодхисаттва бодхисаттве говорю - прекрати цитировать херню всякую! Меня какая-то бабуля по пути домой сливами со своей дачи угостила! Третий час с горшка слезть не могу!"
Некоторые российские немые фильмы снимались с двумя финалами — один счастливый, а другой трагический. В провинциальных городах обычно показывали счастливый финал, в то время как в крупных городах, где публика была поискушенней, предпочитали трагический финал. Например, один из первых российских режиссеров Яков Протазанов снял драму «Рукою матери» с хэппи-эндом для проката за границей и с трагическим финалом — для проката в России.
Женщины часто играют в театре мальчиков. У появления этого театрального амплуа (травести — от итальянского travestire — «переодевать») есть несколько причин: Актер-подросток быстро взрослеет, и на его роль нужно было бы вводить нового исполнителя, тогда как актриса-травести может выступать в одной и той же роли многие годы. Добиться от актера-ребенка требуемого для сложных ролей исполнительского мастерства нелегко. Ещё одной из причин популярности травести стало трудовое законодательство Великобритании: спектакли, как правило, начинаются поздно, а дети до 14 лет не имели права работать после 9 вечера.
– Господа! Хочу вас поздравить, мы выходим на финишную прямую. Наш заговор входит в финальную стадию! Все собравшиеся яростно захлопали. Выступающий подождал, когда шум стихнет и продолжил. – Мы прямо сейчас запрещаем мессенджеры! Следующий этап запрет мобильных телефонов вообще! Новая волна яростного восторга. Спокойное ожидание, немного снобски вздернутая голова выступающего. – А дальше… Хм… Дальше мы запретим электронную почту и стационарные телефоны. После этого, мы доберемся и до почты. И знаете что будет тогда?! Они знали. И он знал что они знают. Но все хотели это услышать. – Тогда людишки снова придут… Нет, приползут к нам и попросят доставлять их записки! Да здравствует голубиная почта! – выступающий раскинул крылья, – Курлы-курлы! – Курлы-курлы! – Курлы!
Вчера я поссорился с Гиви. Напрочь разругался. Я вчера поехал в даунтаун Бостона, к офтальмологу. Ну и потом к Гиви в мастерскую зашел. Там рядом. У вас есть знакомый гениальный художник? У меня есть. Гиви - гениальный! И неделю назад он очередной шедевр написал. «Тушение костра» называется. Выдающееся полотно, по-моему. Три еврея в широкополых черных шляпах, с пейсами, стоят полукругом и сосредоточенно тушат костер с помощью своих обрезанных брандспойтов. Вид снизу, как бы прямо из середины костра. Небо голубое-голубое. Облака белые-белые. А на евреях все черное. А по бокам, да в центре - алые лоскуты пламени. Есть в этом какой-то глубокий исторический смысл. Сюжет, цветовая гамма, перспектива, все поражает. По-моему, совершенно удивительная картина вселенной. И пейсы у всех свисают вниз, как бы с периферии картины к центру. Как бы щупальцы еврейские тянутся к зрителю. Один тушащий костер еврей сосредоточенно смотрит вниз на свой брандспойт, лицо серьезное, озабоченное. Осознает свою миссию. Другой улыбается по-мальчишески. И, запрокинув голову, блаженно смотрит в небо. Мечтатель. Шляпа назад сдвинута. Третий, видимо главный, раввин может, с самым маленьким брандспойтом, что-то им вдумчиво проповедует. Одной рукой свой брандспойт держит, а другой жестикулирует. Но те двое его не очень слушают. Евреи же! Один-два штриха, а как сразу схвачен национальный характер! Эти евреи никогда никого не слушают, все знают лучше всех. Только говорят и жестикулируют. - Гиви, - говорю ему я. – Я потрясен. Гениально просто. - Да ну, - улыбается Гиви. – Ты мне льстишь. - Ничего я не льщу, - возражаю я. – Это же о нас обо всех. Это же вся наша жизнь – это тушение костра! Ты о просто потрясающе это увидел. - Ну, пойдем пропустим по стаканчику саперави, - предлагает Гиви. – У меня в холодильнике немного лобио со вчера осталось, очень кстати. - У тебя в картине есть одна неточность, - замечаю я Гиви после трех стаканчиков. – У евреев пейсы всегда по часовой стрелке закручены. Это у них в торе такое правило есть. Правило буравчика называется. «Клаль шель буравчик» на иврите. - Вот, - говорю я, хотя и вижу, что уже Гиви темнеет лицом. – А у тебя у них пейсы против часовой стрелки. - А не пойти ли тебе со своими замечаниями в одно место? – спрашивает Гиви. Вижу – обиделся. - Иди в жопу, - говорит. – В жопу иди! Поругались, короче. Эта еврейская тема всегда такая, многие обычно ругаются. Стоит только заговорить! А сегодня с утра я набираю Гиви. Надо же помириться... Что мы, из-за какой-то несчастной часовой стрелки разговаривать перестанем? Мы же выше этого! - Гиви не хочет с тобой разговаривать, - говорит мне Сара. Жена его очередная. Гиви на всех из нашей местной синагоги женится. Помешан на еврейках по какой-то причине. Уже четвертая жена. - Дай Гиви трубочку, - говорю я. – Я мириться звоню. Ерунда же на постном масле. - Ерунда? – восклицает Сара. – Ерунда? Хорошенькая ерунда! Из-за тебя Гиви уже сутки писать не может. Он обычно ложится на диван, закрывает глаза. И у него перед глазами сразу образы мелькать начинают. А он за ними наблюдает. Лежит полчаса, наблюдает, а потом встает, и к холсту. Зарисовывать. - Ты вчера ушел, - говорит Сара. - А он теперь из-за тебя не может на диване лежать. - Только лягу, - говорит. – Только глаза закрою, как перед глазами отвратительная рожа Ольшевского мелькать начинает. - Ты подумай, - говорит Сара. – Нафига ты ему нужен? - Художника нужно хвалить! – говорит Сара. – Хвалить! У них же и так жизнь сложная! - А чего это у Гиви жизнь сложная? – спрашиваю я. Работа есть, мастерская есть. Жена замечательная! Ты! - Ох, - вздыхает Сара. – Это ты верно сказал. Но если бы я у него была первая! Если бы он на мне сразу женился! Если бы! - Я замечательная, это ты верно подметил, - говорит Сара. - А вот его бывшая жена - не очень. Это же он на тушении костра любовников Ривки нарисовал. Вот же беспутная женщина! И Гиви до сих пор с этой болью не может справиться. Что она с половиной синагогы спала. - И Гиви его терапевт, - говорит Сара. – Его терапевт сказал ему, что Ривкины измены можно преодолеть только через творчество. Не бежать от мысли об ее изменах, а наоборот, из огня да в полымя, понимаешь? Все, что его мучает – на холст! - Для Гиви это очень личная картина, понимаешь? – уже мирно говорит Сара. – Эти же евреи на картине, они не простой костер гасят. Они гасят костер Гивиной любви! А тут ты, с твоей критикой. - Дай Гиви трубочку, - говорю я. – Я хочу ему кое-что сказать. - Ну? – говорит Гиви. – Чего тебе? - Знаешь, - говорю задумчиво. – Я вчера ошибался. А сегодня я порылся в литературе, и выяснил. Это в северном полушарии пейсы по часовой завивают. А в южном – против. Так что у тебя, думаю, нет отступления от реальности в картине. Потому что в южном полушарии сила Кориолиса в другую сторону направлена. На иврите это «клаль шель буравчик даром» называется. - Точно! – восклицает Гиви. – Точно! Это у меня бразильские евреи! Я же три года назад был в Сан-Паулу. И у меня там идея картины родилась. Я лег там на кровать в гостинице. Закрыл глаза. И тут у меня эти их еврейские брандспойты перед глазами как замелькают! - Ты заходи в гости, - говорит Гиви. – Пропустим пару стаканчиков кинзмариули. Обсудим силу Кориолиса. Заходи!
У таксистов на дальние расстояния, например Хива-Бухара или Бухара-Ташкент есть скверная привычка поесть в дороге за счет клиента. Сначала половину пути он слезно рассказывает, как ему не хватает денег, какая большая у него семья, как дорого стоит метан. Потом доезжаете до придорожного рестика или кафе с обслуживанием. Таксист окидывает взглядом зал, находит ваш столик, садится рядом, будто он член вашей команды или семьи. Даже если вы молодожены, которые хотят пообщаться наедине, или бизнес-партнеры, решившие обсудить дела. Подходит официант, принимает заказ, очередь доходит до него, тот отрешенно, даже не заглядывает в меню: - Да, то же, что и им. Неважно, заказали вы плов, мясо в тандыре или баранью ногу на вертеле — то же самое. Расплачиваетесь за весь стол естественно вы. Таксист или уже съебался «проверю-ка воду в радиаторе», или долго ковыряется по карманам, не забывая причитать, как много у него детей и как подорожало топливо и техобслуживание.
- Как выкрутить лампочку? - Нужно взять штангенциркуль и выкрутить лампочку. - Штангенциркулем? - Нет, руками. - А зачем штангенциркуль? - Если соседи увидят штангенциркуль, они скажут: "Он - мастер!"
У одного моего приятеля в 90-е порезали ножом брезент его автомобиля ЛуАЗ, нашли в салоне монтировку, этой монтировкой разбили стекло у стоявших рядом «Жигулей», и их угнали. Приятель тогда очень огорчился, что его машина оказалась настолько непривлекательной.
В незапамятные еще советские годы я работал начальником отдела кадров нашей Кишиневской фабрики "Зориле". Мы выпускали обувь. И вот, один наш работник, Фима Раухвергер, основал кружок по изучению иврита. Кружок подпольный, потому что учебники им присылали сионисты по своим еврейско-шпионским каналам. Короче, к нам поступил сигнал из КГБ, директор созвал совещание. На совещании присутствовал Ион Ионович, секретарь горкома партии. - Что вы можете сказать об этом отщепенце? – спросил меня Ион Ионович. - Если по документам, - сказал я. – То только хорошее. Три рацпредложения, всегда премиальные. Секретарь горкома посмотрел на меня с сожалением. - Эээээ, - протянул он. – Да вы на кадрах случайный человек... В общем, мне пришлось уйти по собственному желанию. Так это называется. И через полгода я оказался в Израиле.
Приятельница рассказывала, как они в годы нищего студенчества на свадьбы ходили. Студенты театрального, с актерскими способностями, надевали вечерние туалеты (ну, или плюс-минус что сойдёт за вечернее), ехали в них на троллейбусе, а потом, хохоча и поддерживая друг друга за локоть, проходили в ресторан. Все принимали их за подвыпивших гостей со стороны жениха/невесты. Один раз они попались, когда, приняв изрядно на грудь, тост стали говорить.
В субботу зашел в гости к знакомым. По дороге заскочил в японский ресторанчик и взял там немного суши и сакэ to go. - О, ты суши принес, - обрадовались хозяева. – Какой ты молодец! И сакэ еще! Давай выпьем! - Давайте выпьем за детей, - произнес я стандартный тост. – За моего Алика и за вашу Рашель! Последовала пауза. - Наша Рашель немного сбрендила, - тихо произнес отец. - Ударилась в иудаизм, - шепотом объяснила мать. - Рашелечка! – закричал отец, чтобы в другой комнате было слышно. – Иди к нам, дядя Вадим суши принес! - Отстаньте от меня! – закричала Рашель в ответ из своей комнаты. – Они же не кошерные! Отвяжитесь! Спустя полчаса, когда сакэ было допито, я зашел поздороваться в комнату Рашель. - Привет, подрастающее поколение! – осторожно сказал я. – Как дела? Есть вопросы по математике? - Дядя Вадим, почему ты не веришь в бога? - весьма логично ответила она. – Почему не идешь по нашей традиции? Зачем ты ешь суши? - Ну, это же сложный вопрос на самом деле, - ответил я. – Суши тут ни при чем. Ведь совсем уж нерелигиозным человеком я себя назвать не могу. К примеру, я соблюдаю десять заповедей… Так называемые ten commandments. - Ten commandments? – переспросила Рашель. – Что это? - Ну как? – удивился я. – Не знаешь разве? Это же основа иудейской религии. Бог дал Моисею скрижали, на которых были записаны десять заповедей. И Моисей передал их евреям. А уже от евреев это дальше пошло. Десять правил от бога, что надо, и чего не надо делать. - А, ОК, ОК, - поняла Рашель. – Только десять? Это легко делать. Я могу! - А какие это commandments? – спросила Рашель. – Что там? - Ну, не убий, не укради, - начал я. - А, ОК, ОК, - кивнула Рашель. – Это можно делать. - Уважай отца и мать своих, - продолжал я. - Ты шутишь, - перебила меня Рашель. – Нет, что, серьезно? Там так написано? Уважай родителей? - Да, - ответил я. – Конечно! Почитай, это в Торе написано. И в Библии. - Я это не люблю! – воскликнула Рашель. – No way! Значит я не religious! - Суши кончились? – спросила Рашель. – Почему ты не сказал мне раньше?
Лет двадцать назад подруга жила в Стамбуле. Как-то нашла в интернете такое развлечение, как переплыть пролив Босфор для всех желающих. Она зарегистрировалась и явилась вовремя в означенное место. Её не допустили к заплыву, потому что: а). пришла без сопровождения мужчины; б). намеревалась плыть в раздельном купальнике типа "бикини", а разрешался только закрытый. И регистрационный взнос - не вернули.
- В последнее время многие новостные ресурсы перешли в формат видео. Плохо, но я приспособился смотреть всё на двойной скорости. Побочный эффект - теперь обычная речь воспринимается как речь олигофрена. - Тоже практически никого не могу слушать на нормальной скорости, постоянно ставлю 2х. Думаю, что и быстрее в общем-то можно. - У меня та же фигня. К сожалению, у жены переключатель 2х не работает. Я думаю, что она уже закончила и перехожу к возражемиям, а она, оказывается, просто воздух в лёгкие набирала...
Гуляем с подругой по пляжу. Доходим до скалы, показываю: - Здесь у нас водопадик, но в этом году дождей мало, он не течёт. - Потрясающе! - искренне восхищается подруга. - Я никогда в жизни не видела пересохшего водопада !!!
Играем мы в немецком развлекательном парке короткое испанское шоу, и задача наша проста и ясна, как весь шоубизнес: народ должен двадцать минут ржать и уйти счастливым. Всё. Иной миссии нет. Ну так вот. В этом нашем шоу всего четыре номера плюс Конферансье, который на живую нитку связывает номера между собой. Конферансье - кукла. И вот он появляется и сообщает, что сейчас по-быстрому расскажет дорогой публике всё об истории Испании. «Испания, граждане, была раньше римской колонией. Очень давно. И все люди там пели и танцевали». И исчезает - пошел первый номер, испанский танец. Снова вылезает Конферансье и говорит, что, пока испанцы там пели и танцевали, пришли неожиданные гости с Востока (типа арабское завоевание) и тоже стали петь и танцевать. И пошел арабский танец. Снова Конферансье: «Потом испанцам стало скучно и они решили открыть Америку. И выяснили, что и в Америке все люди тоже поют и танцуют». И пошли мексиканские мариачи. Ну и под занавес он кричит, что всем срочно пора в Испанию, в Испанию, потому что там голубое море и все люди поют и танцуют! И пошли беситься цыгане. Всё. Народ счастлив, в финале часть публики сама уже поет и танцует. Подходит ко мне на улице женщина и говорит: «Я вас узнала, вы артистка, у вас чудесное шоу». «Спасибо, - говорю, - приятно слышать». «Но я должна вам сказать одну важную вещь, - продолжает дама. - Я была в Испании, это вовсе не такая беззаботная страна, как вы рассказали. В Испании тоже есть свои проблемы».
Наш близкий друг Владик когда-то учился вместе с Димкой на актёрском факультете, а спустя годы вдруг решил сменить окрас и снова пойти учиться в театральную академию, только на этот раз на режиссёра театра кукол. В Петербурге. Сам он уже давно жил в Москве, в академию поступил на заочное и дважды в год на два месяца приезжал к нам на сессию. Дима, который к тому моменту имел двоих малолетних детей и несколько лет плотно работал в шоубизнесе, переводя куклы в деньги, отнёсся к этому плану с исключительно практической точки зрения. Он прикинул, что ездить по стране, ставить спектакли и получать гонорары значительно выгоднее, чем служить в гостеатре на зарплате, и сказал Владику свое «одобряю». Но Владик - он же романтик, он творец. Димин суровый коммерческий взгляд на жизнь Владику абсолютно чужд. Владик воспарил. Он снова был первокурсник - чистый, наивный и преисполненный восторгов, он прибегал с занятий с горящими глазами, он врывался к Диме в мастерскую, он взахлеб рассказывал и рассказывал, чтó сегодня на мастерстве им объяснял Александр Янович, какие тонкости мастерства раскрыла им Тамара Рахматулаевна, как блестяще прошел его этюд, как интересно был сделан зачин, как они в тандеме с… Дима хватал ртом воздух. «Костин, - орал он, - ты взбесился?! Тебе сколько лет?! Какие зачины, какие этюды, какая на хрен рахматулаевна, окстись, опомнись!» Но крылья было не подрезать. По сути дела, в дополнение ко мне, Ане и Васе кукушка сунула Диме в гнездо четвертое яйцо. Владик нам никогда не мешал - в нашей питерской двухсотметровой квартире жили только мы, дети, няня и пекинес Конфуций, и потеряться там было проще, чем столкнуться. Да и потом мы были молодыми, а кому в молодости мешают друзья? Но был договор: мы с Димасом готовим ужин, а Костин моет посуду. Посудомоечную машину мы тогда еще не купили, и Костин всё исправно мыл. Вот только к грязным сковородкам на плите он испытывал неприязнь и игнорировал их, ну, типа, не заметил, далеко стояла, да и близорукость… Обнаружив в очередной раз сковородку на плите, я написала Владику письмо и оставила у него в комнате на кровати. Костин пришел поздно, вскрыл конверт и прочитал примерно следующее: «Послушай меня, любимый. Я знаю, что всё безнадежно…» Там много чего было. И тишина, и долгожданные шаги в ночи, и жаркие мысли о его теплых руках, и его равнодушие, и горечь, и снова одиночество. Пишу я довольно красочно, фигня катилась как по маслу, и на третьей строчке Костин, который дружит с Димасом с семи лет, с выпученными глазами собирал по комнате носки и кое-как пихал их в сумку, чтобы прочь, прочь, беда же, лучший друг, бежать, бежать… К счастью, он дочитал до конца. Письмо было подписано: Твоя Немытая Сковородка. Утром бледный и бешеный Владик ждал меня в гостиной, размахивая письмом, как Мартин Лютер девяноста пятью тезисами. «Ты знаешь, ты кто?! - задыхался он. - Да ты же ведьма! Да я же чуть не умер! Да как ты могла!!» Ах, блестела, сверкала с тех пор сковородочка-то. Разве что розами ее не украшали.
упражнение на концентрацию: сесть на стуле, ничего не делать, не разговаривать, не читать, не кушать , не смотреть в телефон. сначала по 10 минут, потом постепенно увеличивать время каждый раз на 10 минут. вы почувствуете, как приходят МЫСЛИ сначала вы будете думать о том, что в телефоне, потом о работе, потом о бабах и, наконец, наступит момент, когда вы начнете думать о себе и о мире вообще . сначала ваши мысли вас испугают и вы очень захотите проверить инсту и ватсап, вдруг что то срочное, но усилием воли надо сосредоточиться на самом себе! мысли по окончании упражнения немедленно всюду запостить, а то забудутся.
Есть такой редкий тип людей, которые обладают почти гипнотическим влиянием на других, сами при этом ничего собой не представляя. Ч. Мэнсон, например, был мелким жуликом и бездельником. Но как только он оказывался в компании, все через какое-то время слушали только его. В 80 лет, сидя за решёткой больным и полусумасшедшим стариком, умудрился жениться на 18-летней медсестре, которая приходила делать ему уколы. Что он там ей вкручивал, пока она делала уколы (дело-то минутное) - даже не представляю.
Вспомнился диалог с сыном в его школьную пору. Он продирался тогда сквозь "Тихий Дон", ужасно тоскуя. А я стала увещевать, мол, вот мы в его возрасте штудировали ТД под партами из-за встречающегося слова "грудь". Сынище вытаращил глаза, смеялся, приговаривал "бедные дети", а потом с интересом спросил: "Kак же вы тогда читали "Лолиту"?"
Когда-то давно, когда у нас ещё были мопеды, я придумал сконструировать сигнализацию. Но не простую, стандартную, подключенную к гудку, это было бы легче лёгкого. А авторскую, голосовую - чтобы она орала страшным голосом разные фразы: "отойди от мопеда, идиот!", "не трогай, кому сказал!", "я те щас покачаю!" Это было, разумеется, сильно сложнее. Самодельные динамики в мопеде у меня и так были давно встроены - я любил ездить с музыкой. Датчик вибрации/качения присмотрел автомобильный. Вариантов микропроцессора с флешкой и ЦАП, чтобы выбирать произвольные сэмплы и гнать звук в колонки, тоже было несколько. За помощью в записи сэмплов страшным голосом планировал обратиться к Бочарику. В общих чертах электрическая схема и программный алгоритм были придуманы, осталось приступить к реализации. Я воодушевленно поделился своей идеей с другом Алексом Янгом. Он меня выслушал и спросил: ты серьезно собираешься делать всю эту красивую работу для одного мудака, который попытается спиздить твой мопед?
Аккуратнее с неизвестными пакетиками. Один вот жаловался вчера - посидели с подругой в кафешке и он заныкал со стола в карман фирменную влажную салфетку в пакетике, на всякий случай. А потом они пошли за грибами и он отошел посрать в надежде на эту салфетку. Сделал свое дело, открыл - а там соус!
Меня в Китае на временное внж фотографировали. Фотоавтомат в миграционной службе меня не узнавал, писал, собака: «не вижу объект». Меня повели фотографировать вручную. «Не вижу объект, » - сказала программа загрузки фотографий. Короче, дали канцелярскую резинку, стянули ею волосы в хвост, сняли украшения с шеи, вытащили сережки, выдали жуткий черный пиджак, и вот в таком виде меня программа приняла. «Пес с тобой, - сказала, - вижу объект». Получилась фотография на проходную завода.
8 июля 1968 года на советские экраны вышла первая экранизация произведения Ильфа и Петрова — двухсерийный фильм «Золотой теленок» режиссера Михаила Швейцера. В период съемок исполнителя роли Остапа Бендера Сергея Юрского окружающие замучили советами, как правильно играть «великого комбинатора». Он не мог спокойно себя чувствовать ни в гостинице, ни в ресторане, ни даже на улице — везде находились «режиссеры на общественных началах». Юрскому, который в то время служил в ленинградском БДТ, приходилось жить в поездах, так как съемки проходили на «Мосфильме». Не случайно в одном интервью, которое он дал во время съемок, Сергей Юрьевич рассказал, что у него с Бендером появилась общая черта — железнодорожная болезнь. «Помните, когда у Бендера не было жилья, он садился в поезд и ездил неделями, — рассказывал Юрский. — У меня есть жилье, но с начала съемок я провел 50 ночей в поездах, курсирующих между Ленинградом и Москвой». При этом попутчики, зная, что Юрский снимается в роли «великого комбинатора», буквально замучили артиста советами. Так, однажды актер после спектакля в Ленинграде сел в «Красную стрелу», чтобы утром быть на съемках в Москве. Его попутчик представился инженером из Одессы и сразу начал излагать, каким должен быть фильм «Золотой теленок». Было два часа ночи, когда он категорически заявил Юрскому: «Ну, а теперь мы c Вами порепетируем!» Юрского спас стук в дверь их купе. «Я только на два слова, — сказал неизвестный. — Запомните, Остап Бендер никогда не улыбался!»
Преподаватель живописи дала моим деточкам задание по композиции: «Влюбленные в произведениях Пушкина». Вхожу в комнату - на наброске девушка на балконе и куча мужиков внизу. «Аня, - ужасаюсь я, - а где влюбленные-то?!» «Вот, - говорит Аня, - аль не видишь? Вот Царевна, а вот семь богатырей, они к ней свататься пришли. Все влюблены». С перепугу в моей голове внезапно образовалась каша: «Аня, - говорю, - стой, семь было гномов! А богатырей тридцать три! Они не влезут». «Богатырей тридцать, - встрял Дима, - с ними дядька Чермомор. Точно не войдут». «И мы еще боремся за звание дома высокой культуры быта, - невозмутимо ответила Аня. - Неучи. В Сказке о Мертвой Царевне количество богатырей эквивалентно количеству гномов».
Была приятельница одна, бельгийка, в прошлом голландка, она родилась и выросла в каких-то тропических голландских колонях. Её рассказы про детство меня завораживали: типа вышла из школы, взяла доску, побежала на океан, и так изо дня в день… Скука! - вздыхала она. Вспоминаю её каждый раз, приезжая на Гавайи.
Любители птиц в Калифорнии любят вешать ярко-красные кормушки, наполненные сладкой водой, чтобы привлечь колибри в свои сады. И всего за несколько поколений в районах, где такие кормушки были обычным явлением, клювы колибри стали длиннее — более длинный клюв с большим объемом является преимуществом в ситуации, когда корма в избытке. Кроме того, колибри расширили свой ареал на север, от Южной Калифорнии до побережья Британской Колумбии (Канада).
Очередь на кассу. Две женщины показывают друг другу покупки и комментируют их. — Ой... А зачем такие конфеты? Ты же их не любишь? — Даша любит... И тут молодая кассирша, сидящая спиной к ним на кассе, смежной с той, в очереди к которой они стояли, вдруг разворачивается и говорит: — Где конфеты? Я тоже Даша и тоже люблю конфеты. Женщины сразу затихли и стали обеспокоенно переглядываться. Казалось, думают, должны ли они и правда отдать этой девушке конфеты, раз она тоже Даша. Минут за десять до эта же кассирша, после того как мужчина с жутким акцентом поднял шум, возмущаясь, что работает мало касс, и отказался пользоваться "этеме вашеме самоблужини", триумфально шла мимо очереди, воздев над головой пачку чипсов и возглашая: — Идёт покупатель единственного товара и все пропускают его без очереди! Очередь взирала на неё с бессильной растерянностью. — Да шучу! Я кассир, — успокоила она собравшихся. — Просьба в мою кассу не занимать, я работать не хочу... Господи, ну что вы встали? Ну что за люди, честное слово... идите сюда, конечно! Как дети...
Один из лучших московских ресторанов - ресторан при Патриархии в Свято-Даниловом монастыре. Женщин (светских), правда, туда пускают только на официальные мероприятия. Вместо официантов - послушники, чаевых они не берут, сдачу отсчитывают до копеечки, но при этом ненавязчиво приносят урну для пожертвований на храм. Обед на двоих со спиртным там примерно в $500 обойдется, так что храм не зачахнет... Самое интересное там - писсуары: у них спереди торчат рога. Я никак не мог понять замысел дизайнера, пока не увидел, как священники для удобства за эти рога передний край рясы цепляют.
У моей подруги есть дальняя родственница, тетя Валя. Родня эту тетю не любила, тетя Валя очень душная, и к тому же редкая сквалыга. Ейная дочь со своим мужем сделали ремонт в квартире. Денег им не хватало, помогали родители. Где-то через год после ремонта жизнь не заладилась, дочь с мужем расходятся. Муж заявил, что ремонт он делал своими руками, отодрал в доме все дверные ручки, снял лампочки, плинтуса, и т.д. Когда он выносил унитаз, на лестничной клетке столкнулся с тещей. Тетя Валя как раз шла к дочери. Дочь обмерла, представляя, как прижимистая мама щас вцепится в унитаз, и рукопашной не избежать. А тетя Валя вдруг расхохоталась, воскликнула: счастья тебе, Кирилл! Живи в обнимку со своим унитазом! Всего вам! Вся родня взглянула на тетю Валю другими глазами.
в Узбекистане есть древняя и странная традиция – называть близнецов Хасан и Хусен и одевать в одинаковую одежду. До самых преклонных лет. Известны случаи, когда узбекских близнецов одевали одинаково в девяностолетнем возрасте. Оба уже еле слышали, почти не ходили, но их наряжали в одинаковые чапаны и тюбетейки и выкатывали в креслах-качалках подышать свежим воздухом – одного в Самарканде, его брата-близнеца в Нью Йорке. Если вы познакомились с человеком по имени Хасан, смело спрашивайте его, как поживает его брат Хусен и будьте уверены, что сейчас он одет точно так же.
