Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: immar
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Жил-был в Советском Союзе простой хлопец — Саша Медвидь. Молодой, бодрый, слегка наивный и очень электрически подготовленный. Только что окончил легендарное морское ПТУ имени Плавучего Пролетариата, где учили, как чинить провод и любить Родину. И вот, по счастливой бюрократической случайности, его зачислили на гигантский пароход "Маршал Конев", который был примерно такого размера, как гордость американцев — авианосец, только с душой и без истребителей.
Задание было серьёзное: идти за буржуйским зерном в порт Новый Орлеан. Потому что даже идеология не мешает супу быть из настоящей пшеницы.
План "Крокодил" Саша был парень любознательный. Он первым делом спросил второго механика:
— В Миссисипи крокодилы есть? — Есть, — говорит механик. — Здоровенные, почти как председатели колхозов.
Тот кивнул. Видимо, принял это за знак. Наступило утро. Пароход стоит, грузится. Саше поручили ответственную задачу — тянуть телефонный кабель от борта до причала. Он и тянет, тянет… да так и вытянул себя на свободу. Бросил катушку, как последний роман с коммунизмом, и побежал в светлое капиталистическое будущее.
Сбой в системе "Окэй" На его беду (или счастье?) первыми, кого он встретил, были двое американских полицейских, которые были настолько вежливы и туповаты, что когда Саша закричал:
— Ай эм дефектор! Ран фром совьет шип! они дружелюбно ответили: — Окэй! …и доставили его обратно на трап корабля, лично в руки капитану.
Увидев Сашу, члены экипажа, под чутким руководством бдительного помпы, устроили операцию "Обратная загрузка" — два дюжих киборга в майках "СССР-80" подхватили Сашу так, что даже ноги от земли не оторвались. Откуда-то взялись люди с резиновыми палками и понятиями. Сашу заперли в госпитале. На всякий случай.
Контратакуют дивчата На следующее утро пароход штурмовали... лодки с украинскими красотками! Вышиванки, косы, борщи и предложения, которых нельзя было озвучивать в эфире радиостанции "Маяк". Американцы начали спецоперацию: "Отдай Медвидя — получи кока-колу". Но советские матросы были непоколебимы, как цены на галоши. Ни одна душа не дрогнула. Только один кок, глядя на дивчат, негромко шептал:
— Воркута, потерпи…
Победа под трапом Загрузка затянулась на 5 дней, в лагерь КГБ летели срочные донесения и дым телеграмм. Но в конце концов, зерно погрузили, лодки с гарными хлопцами отстали, и "Маршал Конев" отбыл домой, где Сашу уже ждали ребята в пальто и с тонкими усами.
Финал по-советски Через месяц в газете "Правда" вышло героическое заявление:
"Я, Саша Медвидь, упал за борт, отбился от вражеских полицейских с помощью телефонной катушки и вернулся на Родину, которую люблю сильнее чем Pepsi!"
А внизу приписка мелким шрифтом:
"По состоянию здоровья направлен в Воркуту, работает комсоргом шахты 'Свобода №3'."
— Доктор, у меня в голове анекдоты. — Это не страшно. — Но они друг с другом разговаривают! — И что они говорят? — Что я жюри. — А вы кто? — Я холодильник. — Поздравляю! Вы прошли в финал.
Если "я тебя люблю" повторяется менее 3 раз в сутки → система считает, что чувств нет. более 10 раз → подозрительно. Требуется контрольная проверка телефона.
Oбъявление в аэропорту: «Пассажиры рейса 435, вылет которого задерживается на 8 часов! Авиакомпания приносит свои извинения и приглашает вас на увлекательную экскурсию... по залу ожидания».
— Что делать, если ваш рейс задержали на сутки? — Перестать проверять табло вылета и начать проверять, не сменилась ли в стране власть за время вашего ожидания.
Иван да Марья: Сказ о любви, борще и летающей скалке
В одной отдельно взятой квартире, в одном отдельно взятом спальном районе, жили-были Иван да Марья. Ваня был мужчиной видным, плечистым, с добрыми глазами и золотыми руками. Марья была женщиной… эффектной. Голос как сирена, взгляд как лазерный прицел, а в руках любой предмет домашнего обихода моментально превращался в орудие воспитания. Соседи за стенкой знали их расписание лучше, чем программу телепередач: утро начиналось не с кофе, а с истошного Марьиного вопля, день сопровождался звоном бьющейся посуды, а вечер венчался тихими, всхлипывающими примирениями.
Психологи, почесывая бороды, назвали бы их союз «устойчивой садо-мазохистической парой».
Вот, к примеру, обычное утро в семье Ивана да Марьи. Иван, на цыпочках, чтобы не дай бог не скрипнула половица, пробирается на кухню. Его задача – сварить кофе и приготовить завтрак, не разбудив свою фурию. Но сегодня фортуна отвернулась от него. Новая пачка кофе никак не хотела поддаваться. В отчаянной попытке её вскрыть, Иван издал звук, сравнимый по громкости с падением метеорита в Челябинске.
Из спальни тут же донеслось грозное: «Ива-а-ан!»
Иван замер, пачка выпала из рук, рассыпав ароматные зёрна по всей кухне. В дверном проёме нарисовалась Марья. В бигудях, в леопардовом халате, она была похожа на разъярённую самку леопарда, которую застали врасплох во время утреннего туалета.
«Ты что творишь, паразит?!» – прошипела она, медленно надвигаясь. «Я из-за тебя, ирода, сон потеряла! А мне на работу к девяти! Мне нужно выглядеть как королева, а не как жертва твоего кофе-апокалипсиса!»
Иван, вместо того чтобы спасаться бегством, расплылся в блаженной улыбке. «Машенька, прости, родная. Я тебе новый кофе куплю, самый лучший!»
«Новый он мне купит! – взвилась Марья, хватая со стола первое, что попалось под руку. Это оказалась скалка. – Ты мне нервные клетки восстановишь?!»
И скалка, описав в воздухе изящную дугу, полетела в сторону Ивана. Тот ловко увернулся, и скалка с глухим стуком врезалась в стену, оставив в ней живописную вмятину.
«Вот видишь, Машенька, – с нежностью в голосе сказал Иван, – как ты меня любишь! Как страстно!»
Марья на секунду опешила. А потом, не выдержав, прыснула со смеху. «Дурак ты, Ванька!»
Их двенадцатилетний сын, Вовочка, давно привыкший к таким сценам, выглянул из своей комнаты. «Мам, пап, вы скоро? Я в школу опаздываю. И да, мам, в следующий раз целься лучше, а то обои новые поцарапаешь».
Их совместная жизнь была похожа на бесконечный танец. Марья наступала, Иван с радостью подставлял ногу. Она кричала – он умилялся силе её голоса. Она запускала в него тарелкой – он видел в этом акт высшего доверия. «Ведь в кого попало тарелкой не кинешь, – рассуждал он, делясь мудростью с ошарашенным приятелем в гараже. – Только в самого близкого и любимого».
Однажды приятель не выдержал: «Вань, да как ты это терпишь? Она же тебя изводит! Беги, пока не поздно!»
Иван посмотрел на него с искренним сочувствием. «Эх, не понимаешь ты ничего в настоящей любви. У вас с женой как? Скука смертная. "Дорогая, милая". Тьфу! А у нас – страсть, эмоции! Каждый день как на вулкане. Зато я точно знаю: если она на меня кричит, значит, я ей небезразличен. А когда после бури наступает затишье, и она, виновато сопя, мажет мне ссадину зелёнкой... это, брат, и есть настоящее счастье».
И он был по-своему прав. Их странная, вывернутая наизнанку любовь была для них самой настоящей. Они нашли друг в друге то, что искали. Он – свою заботливую мучительницу, она – своего преданного страдальца. И пока в их квартире летали скалки и гремели скандалы, их маленький, сумасшедший мир оставался на удивление прочным и нерушимым. И вот однажды, когда Марья снова бурчала, что он опять перепутал соль с сахаром, Иван глянул на неё с ухмылкой и сказал: — "Марьюшка… без тебя мне было бы скучно жить. Даже ругань твоя — как симфония!"
Она замерла... потом швырнула в него подушкой. А потом… поцеловала.
И жили они долго и громко, и были, как ни странно, счастливы.
На уроке литературы Надежда Петровна решила проверить, как ученики усвоили тему «Сказочные мотивы в русской культуре».
— Дети, — начала она с загадочной улыбкой, — представьте, что вы заблудились в лесу. Вдруг видите поляну, а на ней — избушка. Вы заходите, а там: на столе три тарелки с кашей, у стены — три кровати… Кто живёт в этой избушке?
Лес рук.
— Дашенька? — Три медведя! — радостно отвечает Дашенька. — Умница, Даша. Пять. Очень сказочно.
Надежда Петровна, довольная, продолжает:
— А теперь представим другую сцену. Вы идёте по лесу, и вдруг — мёртвая женщина, рядом — осколки стекла. Что случилось?
Класс притих.
Только Вовочка тянет руку. Надежда Петровна прикрывает глаза, как будто мысленно уехала в отпуск.
— Ну, Вова, удиви нас. — Надежда Петровна, всё ясно как днём! У женщины был аквариум, она его несла домой, споткнулась, упала, аквариум разбился, и рыбки… всё.
— Вовочка, — сдержанно говорит Надежда Петровна, — ну при чём тут рыбки? Это литература, а не "Живой уголок". Где логика?
— Логика? — приподнял бровь Вовочка. — А у вас где логика, что если в избушке каша и кровати, то там обязательно живут медведи? А если там просто дача бабушки Зины? Класс начинает ржать. Надежда Петровна уже держится за виски.
— Вовочка, выйди из класса. И завтра — с родителями.
— А логика где?! — не сдаётся Вова, вставая. — Может, я сирота, а медведи — просто дачники из Подмосковья! Кашу варят, кровати застелили, а тут Маша вломилась — ещё и ложки облизывала!
Как я чуть не стал великим писателем… но не срослось
Первое моё школьное сочинение — шедевр! Правда, не мой. Я просто списал его из журнала для учителей литературы, потому что — а зачем изобретать велосипед, если у кого-то уже есть танк? Тема: открытие памятника ко Дню Победы в нашем городке. А в журнале — идеальное сочинение: ветераны, гвоздики, слёзы, оркестр, пионеры с флажками. Я только поменял слово «Орёл» на «Кукуевск» — и вперёд!
На следующий день училка говорит: — Сочинение гениальное. Я аж заулыбался. — Только вот беда — я уже читала его. В журнале. ДЛЯ ПЕДАГОГОВ. И ставит мне двойку с глухим эхом позора.
Думаю: ну вас всех, напишу сам, по вдохновению!
Дали «Бесприданницу» Островского. Я взбешён. Пишу, как есть: — Все герои психованные, Лариса бегает, как будто вай-фай ловит, купцы кричат, как на распродаже воблы, а сам Островский, возможно, записал всё это со слов подвыпившего соседа.
И что вы думаете? Тройка. С формулировкой: — «Неуважение к классике». Я аж чувствовал, как где-то в районах ВДНХ памятник Островскому нервно зашатался.
На выпускном дали тему: «Творчество Пушкина». Я весь в энтузиазме: уже мысленно рифмую «солнце», «воля», «чай с лимоном»... Но подходит завуч и шепчет: — Если напишешь про Пушкина — золотой медалью можешь даже не пахнуть.
Почему? — Потому что надо писать по книге Брежнева «Малая земля».
Я: — Простите, что?! Он: — Да, Брежнев. Автор. Классика. Политика. Всё серьёзно.
В итоге я пишу сочинение, где герой Брежнева сражается с грязью, холодом и врагами, и где, возможно, на заднем фоне кашляют Пушкин и Островский, прячась от цензуры.
Медаль я получил. А мечту стать писателем — похоронил в Малой Земле. Где-то между окопами и чьим-то героическим «партия сказала — надо».
Теперь пишу только в чатах. А Пушкину — каждый раз мысленно говорю: «Сорян, Сан Саныч, не по моей воле!»
P.S. Да знаю я, что Пушкин не Сан Саныч, а Александр Сергеевич. Это была проверка на культурную вшивость. Если не заметил — ты либо гуманитарий от Бога, либо Пушкин с тобой уже заодно, сидит где-то на облаке, пьёт квас и шепчет: — "Назовите меня хоть Гендальф Сергеевич — лишь бы читали!" 😄
Пассажир подходит к стойке регистрации: — Скажите, а почему мой рейс в Новосибирск всё время откладывают? — Понимаете, мы хотим, чтобы вы по-настоящему соскучились по дому.
Монах спрашивает Учителя: — Как узнать, когда нужно действовать, а когда — терпеть? Будда ответил: — Если тебе наступили на ногу — терпи. Если на горло — действуй.
Начну с главного: моя бабушка по материнской линии — лесная колдунья. Не та, что в ступе летает, а вполне себе практичная — змеиные укусы заговаривала и соседей лечила, когда у тех спина прихватит от копки картошки. В общем, гены у нас волшебные.
Однажды сижу я на участке, смотрю на землю и думаю:
— А чем я хуже? Бабушка — колдунья, а я что? Электрик без диплома?
Решил: найду воду. Но не с помощью скучной геолокации, а по старинке — магия медных палочек!
Взял два Г-образных провода, медные, толстенные — чуть не из стиральной машины выдрал. Держу их в руках, болтаются, как усики у инопланетянина. Начал ходить. Чувствую себя джедаем на пенсии.
И тут — бах! — провода сошлись, как два соседа у общего забора.
— Ага! — думаю. — Тут водица хлюпает!
Отошёл — провода разошлись, как мы с первой любовью. Посчитал шаги: пять метров. Значит, по логике бабушкиной магии — вода на глубине пяти метров. Всё сходится!
На радостях бегу в магазин: — Дайте мне бур, трубы и, если можно, немного удачи! Продавец смотрит, будто я за шваброй пришёл на танковый полигон, но молча продаёт.
Начал бурить. Бурил два дня, не ел, не мылся, соседи начали креститься при виде меня. Земли было столько, что можно было открыть филиал Сахары. Иногда попадались камни, которые я бил ломиком, как будто это был мой бывший будильник.
На 4 метрах 80 сантиметрах стало совсем страшно — может, я не колдун, а просто копаю себе ловушку? Уже начал план «поставлю туда кресло, буду звать это дачной ямой дзена».
Но! На 4.90 — песок! А в нём — хлюп-хлюп! Я чуть бур не обнял. Кричал:
— Бабушка, ты там, с неба, подрулила!
Решил провести эксперимент: проверил детей и друзей. Дал им провода — ничего. У них провода просто крутились, как у старого телевизора без антенны.
— Ну всё, — говорю, — магия по линии бабушки досталась только мне. Колдунство официально активировано.
Нашёл второе место, под черешней. Черешня такая, что в неё можно было въехать на лифте. Видимо, она уже давно тусит на этой подземной дискотеке из воды.
Теперь у меня есть два водных месторождения, почётный статус «Местный Водосказочник» и подозрения от соседей, что я строю подземную лодку.
Бедную старушку обвинили в краже ведра угля у казённого ведомства. Прокурор был ярок и официален: — Покушение на собственность государства! Угроза порядку! Если все начнут таскать уголь...
И тогда вышел Плевако. Он посмотрел на присяжных и сказал:
— Господа…
(Пауза. Тишина.)
— Господа…
(Присяжные слегка подвинулись на стульях.)
— Господа…
(Кто-то уже чувствовал в горле комок.)
— Старая женщина... Зима... Холод... И одно ведро угля... Господа...
На этом он сел. Больше не сказал ни слова.
Судья утирал слёзы, прокурор опустил глаза. Старушку оправдали. А в протоколе написали:
«Речь Плевако длилась менее трёх минут. Вердикт — немедленное оправдание.»
История: "Ядерная тревога и три деда" Жаркий август. Сидят три старых деда на лавке у подъезда. Говорят о жизни:
— А помнишь, как в 85-м хлеб по 20 копеек был? — А помнишь, как в 98-м рубль исчез? — А помнишь, как вчера голубь на Путина сел?
И тут с неба раздаётся голос: — Внимание! Учебная ядерная тревога. Просим сохранять спокойствие.
Один дед снимает кепку: — Ага, "учебная"... как в 62-м!
Второй кладёт семечки в пакет и встаёт: — Ну, я домой — рубашку глажу. Вдруг на небо.
Третий запускает старый планшет на Android 4.0 и орёт: — Погоди! По твиттеру пишут, что кнопку нажал Трамп... нечаянно. Искал кнопку "чай" на микроволновке!
Тем временем в Белом доме:
— Господин Трамп, вы только что активировали ядерную боевую систему! — Я хотел разогреть буррито…
В Кремле:
— Владимир Владимирович, активировано! — Кто посмел?! — Трамп. Буррито. — Ага. Ну ничего. Готовьте лодку. Позовите Медведева — пусть с самогоном едет к канадской границе. Будем переговариваться.
Финал: Всё закончилось мирно: — Трамп сел на диету. — А деды сидят, жуют сушёную воблу. Один говорит: — Эх… ядерная война — фигня. Главное, чтоб пенсия пришла.
"Петров и шлюпка свободного падения" На борту сухогруза «НеШути-89» всё шло как по маслу (разлитому в трюме). Второй механик Петров полез в шлюпку свободного падения, чтобы проверить, почему в ней странно пахнет рыбой и отчаянием.
Тем временем на мостике капитан, слегка недосыпавший и перебравший кофе, увидел на панели большую блестящую кнопку с надписью "LAUNCH". Он задумался: — Наверное, это подогрев капучино...
Щёлк. БУМ.
Шлюпка сорвалась с рампы и ушла в свободное падение, как карась в омут. Изнутри раздался крик Петрова: — "Я фонарик искал! А теперь лечу в Норвегию!"
По пути шлюпка сбила фуражку боцмана, едва не уронила борщ повара и напугала чайку по имени Игорь, которая до этого никогда не видела, чтобы техника "ныряла с разбега".
На горизонте трое дедов в резиновой лодке наблюдали это зрелище. Один сказал: — "Смотри-ка, не шлюпка, а батискаф имени Илона Маска!"
🛑 Эпилог: Петров выжил, но требует доплату за «экстремальный туризм».
Капитан теперь пьёт только из термоса с надписью "Без кнопок".
А на панели над кнопкой "LAUNCH" висит табличка: "Это не кофе. Это шлюпка свободного падения. Петров внутри."
В девятом классе я был не мальчик, а почти десантник. Подтягивался двадцать раз, бегал три километра, как будто за мной КГБ гнался, и в итоге меня торжественно занесли в отряд ДОСААФ, в школу будущих летающих людей СССР.
Три недели мы укладывали парашюты. Инструктор строго сказал: — Кто укладывает быстро — тот падает красиво, но один раз. Запомнил на всю жизнь.
Первый прыжок — почти последний
День прыжка выдался как в кино "В бой идут одни старики", только без стариков и с бетонной свалкой. Ветер был, как в тундре, только без оленей.
Прыжков было три: один — чтобы понять, как страшно, два — чтобы закрепить травму. Но рядом крутились мастера спорта, которым платили 10 рублей за прыжок — почти как инженеру за полмесяца. Они лезли без очереди, улыбаясь, как будто прыгали в ванну с вареньем.
Я же прыгал с травмой лодыжки, полученной в результате боевого приземления с двухметровой табуретки, имитирующей вышку. Попросил инструктора отпустить — а он, как настоящий советский командир, сказал: — Ногу повредил? Отлично. Будет легче найти, если оторвёт.
Дилемма будущего кибернетика
На беду, меня параллельно пригласили на Олимпиаду по кибернетике, где я решил сложнейшую задачу по-простому: — Надо стереть пять палочек? Так сотрём всё и нарисуем заново. Экономика движений, товарищи!
За это обещали награду. Но я выбрал прыжки. Потому что — романтика, небо, бетонная смерть.
Прыжок веры... и гравитации
Прыгнул я с парашютом Д-5, который управляется хуже, чем советская стиралка в режиме «отжим без воды». Меня сносит — вперёд по ветру!
Вижу: в 50 метрах впереди— колючая проволока забора аэродрома, а в 100 метрах по направлению приземления — свалка железобетонного комбината, где арматура торчит, как иголки на пьяном ёжике — в разные стороны и с явным намерением покалечить.
Я тяну передние стропы — меня тащит над проволокой. Тяну задние — и с криком души, инстинкта самосохранения и всех доступных богов — включая забытых языческих и дежурного прапора с вышки — падаю между колючей версией ада, бетоном и арматурой.
Приземлился. Цел. Ушиб только гордость.
Карма по-советски
Одноклассники завидовали. Особенно один — КМС по боксу, которого потом взяли в ту же школу. Говорил: — Вот бы мне так же пролететь между адом и арматурой!
Ну и что? Он прыгнул через пару лет… и приземлился прямо в арматуру. Итог: нога в гипсе, десантура мимо. А я остался жив, без медали, но с опытом.
Советская мораль в трёх пунктах:
Не хочешь быть героем — не прыгай с табуретки.
Хочешь быть кибернетиком — стирай всё к чёрту и думай заново.
Хочешь выжить — тяни за задние и молись всем богам, включая Гагарина.
"Молитва зачётная: эпос одного шпаргалконосца" Экзамен. Аудитория напряжена как Wi-Fi в подвале. Профессор ходит между рядами, сверкает очками и сканирует каждого, будто терминатор с дипломом МГУ.
Подходит к студенту, у которого руки под партой, глаза — в потолке, губы что-то бормочут.
— Молодой человек, вы что, со шпаргалкой?! — Нет, профессор… это молитва.
Профессор поджал губы и ушёл дальше. Видимо, решил, что с этим уже не Министерство, а Господь Бог разберётся.
Но история не кончилась... Вечером студент в приступе гордости запостил это в соцсети. Собрал пару лайков, один смайлик от мамы, и уже почти почувствовал себя героем.
И тут — он появился. Великий Комментатор, брат Стёба и племянник Иронии. Написал коротко, по делу:
— Такой тупой, что даже молитву выучить не смог?
Мир застыл. Телефоны замерли. Где-то в академгородке отключилось электричество от стыда.
Студент перечитал комментарий раз 8. Потом медленно положил телефон, взглянул в потолок и прошептал:
На экзамене. Преподаватель: — Что вы делаете? Парень: — Помогаю девушке! Преподаватель: — Она на другом факультете! Парень: — Это настоящая любовь, она границ не знает.
