Командировка. Как много романтики, как много свободы в этом слове.
А в наших командировках в Мордовию, в сказочные 80-е годы еще больше
было самогона. ( От водки при сухом законе прилавки ломились только
во сне). В Мордовии мы жили в городке с почти пошлым названием Явас.
Живописнейшее место, окруженное со всех сторон учреждениями с
одинаковыми названиями, начинающимися на буквы УЖ (в народе «зоны»).
Все наши истории там связаны только с поисками самогонки и ее
употреблением. Аборигены хоть и наладили ее серийный выпуск, но
для приобретения надо было знать явки и пароли. И вот повадились
мы ходить к одним старичкам. Стоимость -«класс», и «изделие» всегда
есть. Дед Палыч, всегда вежлив и услужлив. Если дорого время, то можно
с полным сервисом, «квасить» прямо у него в сарайчике. Мы с ним быстро
скорефанились, и он стал, иногда, составлять нам компанию.
Один раз высмотрели мы в отрывном календаре какой-то праздник,
толи день взятия Бастилии парижскими коммунарами, то ли день
рождения какого-нибудь драного Суслова, но решили этот праздник обмыть.
Пили весь вечер у Палыча, с Палычем, суспензию, made in Палыч.
Много тостов и базаров. Утром никто не смог подняться.
Народ лежал обрыганый, синего цвета, и только к вечеру стал подавать
признаки жизни. Героически поднявшись пошли на разборки.
Палыч лежал в койке и покровительственной окраской от нас мало
чем отличался.
- Палыч, пидарюга, в чем дело?!
- Парни, - говорит сконфузившись Палыч, - старуха во всем виновата!
Забыл я ей сказать, что уже пачку порошка (стир.) в брагу сыпанул,
так эта сука еще одну х%якнула.
Чуть не пришибли.
Потом зачастили к одной одинокой мамаше. Пойло крепенькое, такое. Ух!
Прибегаем раз, срочно, а открывает сынишка: «Мамы нет». Давай его
упрашивать: «Ты ж, блин, знаешь, где стоит-то. Неси! Вот денежки!»
Пошел. Через пару минут выходит, держа литровую банку бормотухи,
распылитель «Дихлофос», и виновато говорит:
- Дяденьки! Только вы сами пшикните, хорошо? Я не помню сколько надо.
Чуть не пришибли.