История не то чтобы очень веселая, но интересная, к тому же правдивая,
ибо сам был свидетелем если не ее самой, то последствий. Рассказал отец.
Чтобы читатель "приникнулся атмосферой" отмечу, что происходило все в
конце 80-х, когда для советского моряка загранплавания на свете мало
чего было дороже его внешнего паспорта. А вещь это была очень, я бы
сказал, хрупкая и нежная, и лишиться ее в общем-то ничего не стоило.
Взглянул косо на помполита - и готово...
Теплоход из Одессы зафрахтован отвести хлопок из Румынии в Турцию. На
траверзе - Босфор, раннее утро. Пред очами капитана появляется судовой
врач:
- Михалыч, в трюме ночью какой-то шум (каюта врача имеет с трюмом общую
переборку)!
- Предупреждал тебя, Саныч, - не мешай димедрол с медицинским спиртом.
- Так не пил вчера вообще...
- Ну ладно...
Боцман с парой матросов открывают трюм и некоторое время всматриваются в
плотно упакованные тюки с хлопком (каждый где-то пол-метра на пол-метра
на метр). Кроме хлопка вроде ничего.
Капитан:
- Саныч, а по поводу этих, глюков, ты давно проверялся?...
Судовой врач испаряется c мостика...
Той же ночью... Вахтенный на мостике пялится в темноту. Место
оживленное, на маленькую рыболовную шхуну, стоящую на якоре с подсевшими
аккумуляторами (т.е. без огней) налезть - раз плюнуть. Вдруг на баке
загорается небольшой огонек. Вахтенный начинает материться, потому что
даже маленький огонек убивает его ночное зрение на добрую минуту, и вся
команда это хорошо знает. Вызывается вахтенный матрос, который и топает
разбираться с огоньком.
Локализовав источник огонька, матрос начинает понемногу удивляться, так
как обнаруживает, что в каморке аварийного дизель-генератора сидит пара
совершенно незнакомых ему мужиков и смолят сигарету на двоих. Стряхнув
удивление и проорав в сторону мостика чтобы присылали подкрепление,
матрос вступает в неравный бой, который быстро заканчивается его
победой, - мужики сопротивлялись как-то вяло. Поднятый среди ночи
капитан, обуянный всеми человеческими эмоциями сразу (кроме, пожалуй,
радости), проводит дознание и обнаруживает, что это всего-навсего
румынские беженцы, пытающиеся добраться до Турции. Они каким-то образом
просочились на корабль в румынском порту и ухитрились спрятаться от
погранцов и таможенников (не считая команды судна). Капитан обещает всем
вахтенным на трапе страшных этих самых...
Ситуация нервная, - судно скоро войдет в турецкие территориальные воды.
Иметь при этом на борту людей, не занесенных в судовую роль - нет,
капитану такие осложнения характеристику не красят совершенно.
Разбуженное по радио пароходство отвечает гневным ревом, -
"Что, какие-такие беженцы из соцлагеря, таких не бывает, всех сгноим,
разворачивайтесь, мать вашу, не дай бог турки обнаружат...". Рулевой
перекладывает штурвал на 180 градусов, турецкие погранцы остаются слегка
в непонятке, да и хрен с ними...
Три дня спустя. Солнце, Румыния, пограничный катер с двумя смешливыми
офицерами местного КГБ подваливает к борту, туда спускают двух совсем не
смешливых румын, рулевой перекладывает штурвал на 180 градусов...
Еще четыре дня спустя. Турция, порт, причал, утро. Ленивые турецкие
грузчики к работе приступать не собираются, очередь еще не дошла, да им
и вообще не к спеху. Команда знает, что разгружать их будут минимум две
недели, скорее больше, но сильно об этом не плачет. На мостике
появляется судовой врач. Капитан заметно напрягается, предчувствуя
недоброе. Врач, почти плача:
- Михалыч, шум в трюме...
Капитан хватает со стены огнетушитель: "Убью гада!".
Вся команда, вооружившись пожарными баграми, собирается вокруг трюма.
Крышка трюма съезжает в сторону, и перед глазами моряков предстает
компания из двадцати румын, которые сидят на тюках с хлопком и что-то
жалобно лопочут. Тюки с хлопком, как оказалось, были сложены румынскими
грузчиками в подобие катакомб, где и ютилась вся эта компания беженцев,
включая двух идиотов, которые не смогли без курева. Вылезли "на
поверхность" они по простой причине - кончился запас воды. Не
рассчитывали они, что теплоход будет ходить туда-обратно. Опять же,
из-за тех же двух идиотов...
Ситуация уже совсем хреновая. С точки зрения турок, лишних людей на
борту нет - турецкие погранцы румын не нашли, хотя трюм и открывали.
Пароходство уже не рычит - само валидол глотает, но капитан ясно
понимает, что сдать румын туркам значит водить всю жизнь буксир по Лене,
если не хуже. Отпустить их с судна по-тихому не получится - за советским
судном турецкие погранцы смотрят в оба.
Но в то, что хуже быть не может, верят только пессимисты. У одного из
румын начинается аппендицит. Капитан - врачу: "Будешь резать!". Врач:
"Я ж терапевт, я не хирург, он у меня умрет под ножом, - не буду
резать!". Пустынный причал залит солнцем, турецкие грузчики разгружать
судно пока не собираются...
И спокойствие мирного турецого порта взрывается. За борт вываливаются
грузовые стрелы советского теплохода, и команда, работая на мате,
распечатанном "представительском" капитанском запасе благородных
напитков и остатках медицинского спирта, работая круглосуточно в три
смены, при 40-градусной жаре днем и в свете прожекторов ночью,
перекрывая все возможные нормативы, в два с половиной дня своими силами
вываливает на причал содержимое всех трех трюмов. Под надзором боцмана
разваривается стенка пустого танка для питьевой воды, туда запускаются
все румыны, включая накачанного морфием больного, танк заваривается
снова...
Судно без проблем прошло турецкую таможню. Больного румына на его родину
вернули живым, хотя стало ли ему от этого лучше - непонятно. Капитан и
3-ий помощник (ответственный за прием/передачу груза и проворонивший
архитектурный шедевр румыских грузчиков) лишились загранпаспортов.
Команду теплохода разбросали по другим судам....
Мораль - курить вредно!