Много лет назад был я с приятелем у нашего общего друга на свадьбе.
Свадьба почему-то была в какой-то жутко глухой деревне, и после первого
дня всех гостей развели на ночлег по местным избам. Ну так вот, мой
приятель принял явно чрезмерное для него количество местной ядреной
самогоночки, из-за чего ночью мучался. А под утро, часов в 5,
захотелось ему, как у нас говорили, «минус попить». Удобства, надо
сказать, там были во дворе. А на этом самом дворе, между прочим, зима.
Снегу по колено. Он об этом помнил, и почему-то пришел к странному
выводу, о чем и поведал сам себе (и мне, так как он меня разбудил). «Не
может так быть, бормочет он, чтоб в такую холодину не нашлось сортира в
доме…». А потом я смотрю – он, в чем мать родила, пошатываясь и
хватаясь за стены, выходит в коридор из комнаты, где мы ночевали.
Причем направляется потом не во двор, а действительно куда-то вглубь
чужого дома. Пока я вскакивал с кровати и догонял его, он успел
распахнуть первую же дверь. И я стал свидетелем следующей картины.
Стоит мой кореш в дверях, пошатывается, и тупо смотрит перед собой. Из
одежды, повторяю, на нем только крестик. А напротив него на кровати
сидит, вжавшись в стенку и натянув на себя одеяло, дочка хозяев дома,
девчонка лет 14-15. И вот смотрят они друг на друга, и вижу я, что у
девчонки глаза все больше и больше. Уже даже не по 5 копеек, а,
минимум, по рублю-полтора. Того и гляди, закричит. Подбегаю я к дверям,
а сам представляю себе, как дочка оглушительно визжит, потом прибегают
родители и родня, и избитых гостей-насильников выкидывают на снег
собакам… Однако, когда я приготовился оттаскивать кореша, он вдруг
вышел из комы, икнул, сказал: «П-п-п-пардон!», с достоинством
повернулся и закрыл за собой дверь, тщательно нажав ручку, чтобы не
хлопать.