Историю рассказали соседи по оффису, вернувшиеся из коммандировки
в Питер. Важно отметить, что мы живем в Латвии и унас со сферой
обслуживания все в порядке, а сервис приближается к европейскому.
Приехали двое ребят в Питер и занесло их в спальный район. Время
было обеденное и решили они зайти в кафе. Это было чтото среднее
между кафе и столовой самообслуживания. Российские цены по сравнению
с латвийскими наших порадовали. Набрали они еды полные подносы,
подошли к кассе и тут ждал сюрприз - за посуду нужно было оставить
залог, который возращался послетого, как посуда сдавалась в мойку.
Ребята поприкалывались немножко по этому поводу, но самое смешное
их ждало впереди. Сели они есть и тут в кафе заходит в прошлом
интеллигентный мужчина, но в настоящее время спившийся. Заходит
естественно с чекушкой. А т. к. интеллигентный человек не может
позволить сибе выпить из горлышка, то он подошел к буфетчице
и попросил стакан. За стакан нужно было платить, а денег естественно
не было и буфетчица послала бича на три буквы. Тот помаялся немного,
но выпить то хочется и наш алкаш подходит к горячим латышским парням
и просит разрешения сесть за их столик и выпить из стакана для
салфеток (которых в этом стакане уже очень давно не было). Ребята
спониманием отнеслись к чужой проблеме и разрешили. Мужик откупорил
бутылку и всю вылил в стакан. Выдохнул, взял стакан..., а он оказался
прикрученным к столу. Что бы описать всю гамму чуств, которая
отразилась на испитом лице, нужно быть поэтом. Но, как учит нас
Задорнов, русский человек найдет выход из любой ситуации. Мужичок
взял у наших ребят столовую ложку(которая к тому времени была уже
не нужна)и начал хлебать водку ложкой из стакана. Можете представить
себе сколько можно вычерпать жидкости из стакана, который нельзя
наклонить? Сколько раз мужик нарушил одну из десяти заповедей,
помянув имя Господа всуе, я незнаю, но помог ему не Бог, а простые
латышские парни. Поев, они приподняли столик и наклонили его так,
что бы мужичок смог выпить водку до последней капли. От хохота в кафе
содрогалось все, что только могло дрожать.