Дело значиться было так:
Пару месяцев назад попал я в больницу с одной болячкой. Ну и хирурги -
други порезали мою самую нижнюю часть тела. Операция болючая. Первые
сутки после нее ваще неподвижно лежать надо. В палате, точно с такими
операциями, лежат еще 4 человека. 3 - представители рабочего класса,
я - представитель студенчества, и один - профессиональный начальник.
Звали этого начальника (условно) - Михал Михалыч. Так вот значить все
переносят последствия операции более-менее мужественно, а Михалыч -
воет непрестанно, всех медсестер на уши ставит, и т.д. Ну, за... он
всех конкретно. День на третий все более - менее оклемались, даже
ворочаться потихоньку начали. Михалыч, вроде тоже оклемался. И начал
он тут рассказывать про то, как он начальничал на одном очень крупном
металлургическом заводе. Травит значить про свои пьянки - гулянки,
охоты на деньги завода, и т.д. Можете себе представить, какие эмоции
эти истории вызывали в душах простых работяг, лежавших рядом, которые
месяцами зарплаты не видели и вообще нормально никогда не жили.
День на пятый у всех после этой операции случается запор, а справлять
нужду - физически очень больно (все в швах). Ну значить все в палате
в течении дня сходили... ясно куда... и вернулись с победой. Один
Михалыч никак победить этот запор не может. Ходить еще говорит, что
не может. Но травить свои истории не перестает, как будто не замечает
недовольства вокруг. Ну, ввечеру он поймал одну медсестру, и за
слабительным ее погнал. Медсестра на редкость незлобивая попалась,
и принесла именно то, за чем слали. Михалычу - то уже лет под 60.
Зрение слабое, просит меня прочесть, как употреблять правильно.
Я, еле удержавшись от подкола, читаю: "Две таблетки взрослым, одну -
детям." Повторяю: дело происходит вечером, часов в 9. Отбой - в 10.
Михалыч лопает две таблетки. Я ему говорю, что не стоит сегодня,
во сне пробъет. Он говорит - не пробъет, мол до утра дотерплю.
Проходит минут 30. Михалыч говорит: "Не-а я большой, мне две - мало.
Нужно еще две..." И выпивает. Я опять предостерегаю, мол
не переусердствуй.
Проходит еще минут 30. В полусне слышу, как он рассуждает, что он -
очень крупный мужик, поэтому не мешало бы еще одну. Выпивает.
Я соображаю, что надо быть полным идиотом, чтобы пить на ночь столько
слабительного. Ну, наконец все уснули. Где - то в 11 просыпаюсь
от быстрого топота ног. Открываю глаза, поворачиваю голову, и вижу
следующую картину: Михалыч одной рукой держит трусы, второй хватается
за ручку двери. Из трусов рекой льется... да-да... оно самое. Тут он,
видимо вспоминает, что нужна туалетная бумага (хотя тут она бы уже
явно не помогла), возвращается к тумбочке, хватает газету, и вылетает
за дверь, оставляя за собой широкий шлейф... да-да... этого самого.
Все это происходит в считаные секунды, хотя до этого Михалыч вроде
как ходить не мог... Все, кто находился в палате (включая меня),
просто дохнут со смеху (в прямом смысле). Запах в палате стоит...
да-да... не CHANEL нр.5. Мой сосед еще не может вставать, поэтому он
накрылся простыней как мумия, так что видны только глаза, но кровать
его трясется от истерического хохота владельца (причем смеяться всем -
ОЧЕНЬ БОЛЬНО!). В палате нашей был балкон. Я, и еще один мужик могли
уже передвигаться, так что мы, стоная от смеха, выползаем на этот
балкон дохнуть свежего воздуха. Проходит минут 20. Смех уже давно
принял форму рыданий. До такой степени, что сильно хочется в... туда,
куда Михалыч пошел... только по-маленькому. Я хочу выйти (а надо
заметить, что кровать Михалыча - возле входа была), и обнаруживаю,
что мы - заперты (в переносном смысле). Все пространство около двери
залито... да-да... Я сообщаю остальным, что Михалыч нас ко всему еще
и запер... У двоих от смеха разошлись швы... Делали повторную
операцию... Михалыч вернулся еще часа через пол- и понуро вытер
откуда-то взятой тряпкой пол палаты, и всего коридора, вплоть
до дверей туалета. Мужик он действительно оказался крупный. :-)
P.S. Вот так простой начальник об... перед простыми рабочими. Остаток
своего пребывания в палате Михалыч преимущественно молчал. Еще
в течении 3-х дней любое похахатывание в палате моментально переростало
в грохочущий смех. При этом не произносилось ни слова... А отчасти
виноват оказался - таки я. В инструкции, в самом низу, мелким шрифтом
было написано: "Начинает действовать через 2 часа после приема..."