Лет 10 назад приехали ко мне в гости американцы - симпатичная тетка
с двумя детьми. Это был их первый визит в Россию, и в Москве они
собирались пробыть всего несколько дней. Культурная программа была
весьма плотной, и, конечно, в нее входил Большой Театр. Билетов
в кассах в те времена не водилось, но у спекулянтов за доллары можно
было купить все, что угодно. Однако цены на балет впечатлили даже
американцев, и они решили ограничиться оперой. Поскольку свободных
вечеров у них было всего ничего, то выбирать не приходилось, и мы
купили билеты на "Царскую невету" Римского-Корсакова. Надо сказать,
в тот момент я подумала, что нам повезло - русский композитор плюс
знаменитый Ivan the Terrible, да и русской экзотики хоть отбавляй -
как раз то, что надо! Но оказалось, что с выводами я поторопилась.
Когда мы пришли в театр, выяснилось, что либретто есть только
на русском языке. Я пробежала глазами первое действие и ахнула: моего
английского вполне хватало для бытового трепа, но опричники, бояре,
приворотное зелье - это было уже чересчур. Однако отступать было некуда.
Мы пробрались на свои места (а места у нас были в партере, и среди
расфуфыренной публики мои американцы в джинсах и каких-то специальных
мокроступах, закупленных для суровой московской зимы, смотрелись
некоторым диссонансом). Действие началось, а я принялась шепотом
коротенько пересказывать русскую историю. На опричнине я сломалась,
но поскольку без этого понятия в данной опере было никуда, я не нашла
ничего лучшего, чем сказать, что это было вроде КГБ при Иване Грозном.
Дальше все было как в дурном сне - на своем корявом английском я несла
какую-то несусветную ахинею типа "Агент КГБ Gregory назначает date
своей girlfriend Ljubasha", сидящие впереди то и дело оглядывались,
я старалась говорить как можно тише и от стыда готова была провалиться
сквозь землю.
В антракте дети побежали обследовать здание театра, наткнулись на буфет,
и отвлечь их от поглощения бутербродов с красной икрой не оказалось
возможным. Мы опоздали к началу действия, и суровая билетерша отправила
нас на балкон. Детям и мне там понравилось куда больше - народу мало,
вести себя можно как угодно, и мы были не прочь остаться там до конца
оперы, но строгая американская мама думала иначе, и на третье действие
мы поплелись обратно в партер.
Когда мы обреченно протиснулись на свои места, сидевшие впереди
иностранцы обернулись и заговорили наперебой: "Ну куда же вы подевались?
Мы уже совсем ничего не понимаем! Расскажите, пожалуйста, быстренько,
про что там было во втором действии!"