Посвящается сами знаете кому.
Сидим мы как то на Брайтоне в китайском ресторане. Все вроде ничего, даже
Копейка с Керекешей подвалили, спрашиваю: "А Где Гимзик?". Ответили, что он
нажрался сыров из супермаркета, самых дорогих причем (а я этого и не знал,
что они дорогие, иначе бы спиздил уж давным давно), а теперь его пучит,
и он забаррикадировался в туалете и не отвечает на входящие запросы. В общем,
сидим, отдыхаемся. Смотрим на гостя с Украины, а он этих fortune cookie
штук двадцать набрал, и жрет вместе с бумажками. Мы ему: "Пьетро (у него
дедушка итальянец), что же ты делаешь, надо сначала бумажки извлекать".
Он и отвечает: "Да знаю я, чай, анекдот.ру тоже читаю, вот только кажется мне,
что они эти бумажки салом смазывают". Ну мы удивились - сало-то не кошерное -
но вида не подали. Вдруг раздается взрыв прямо-таки какой-то. "Все!", думаю, -
"это наш стартап накрылся, теперь не смогу никогда больше инвестировать,
а я без инвестирования жить не могу, особенно по утрам, когда давеча пива
перепьешь или острого много съешь". Бежим мы на звук, добегаем до туалета,
а дверь заперта. Что делать? Тут на помощь подвалили эти два русских с такими
редкими прекрасными именами Nickiphor i Nickanore. Высадили они дверь своими
могучими крепкими плечами, а там Гимзик сидит, вид у него, так и да, виноватый
а вокруг все коричневое. Nickiphore i Nickanor в один голос сказали, что есть
они эти сыры больше не собираются, и уехали обратно в Огайо. Мы посмеялись,
возвращаемся за стол, а там нас какой-то мужик ждет лет 20. Роста в нем 7'1"
(это 2.16 по вашему) лицо почему-то злое и повязка на рукаве: "ПОЦ". Я тут
и подумал: "Все, Алекс, погром! Это один из русских танкистов, которые в Киев
вошли на 1 Апреля. Сейчас нас, кажется, будут бить". А он меж нами взгляд свой
тяжелый переводит и спрашивает: "Кто из вас 10 лет назад преподавателем
по физкультуре в пионерлагере был?". Я грудь выпятил (вдруг сейчас грамоту
какую дадут, которую тогда не дали) и гордо так говорю: "Me!" (это "Я"
по английски если кто не понял). А он меня поднимает на метр над полом
и спрашивает: "Это ты меня козявки Ленину выковыривать посылал? Ну так возьми
их обратно." Чувствую, что-то теплое по голове потекло, я сначала не понял,
думал, это клей для марок, которые мы наклеивали, чтобы письма в ЮНИСЕФ,
ЮНЕСКО и газету "Женьминь жэбао" отправить, затем принюхался - ТОЧНО! дерьмо
птичье. Побежал в парикмахерскую, а там хохлушки сидят, на меня пальцем тыкают,
глумятся, мол, смотрите: "Тот самый программист пришел, который по-русски
разговаривает". Я удивился, думаю, откуда они узнали, что я программист.
Побежал скорей оттуда, пришел домой, голову быстро помыл, но чувствую - воняет.
Вбегаю на кухню - точно - Гриша опять картошку на машинном масле жарит.
Он после первого раза всегда так делает, да и нам стало нравится, привыкли.
Тут приходят Пржевальский-Розенфельд, Преображенский-Блюмфельд - они вместо
того, чтобы фамилию поменять, двойную сделали, теперь американцы их вообще
боятся видеть, чтобы не пришлось фамилии называть -, тетя Пиня с дядей Басей
(или наоборот), беременная латинка, облегчившийся Гимзик, Керекеша с Копейкой,
мальчик из пионерского лагеря, Nickiphore i Nickanor, парикмахерская в полном
составе, наш startup в полном составе и много-много другого народу. Я им
рассказал в подробностях о моей жизни, показал вырезки из анекдот.ру, мы очень
долго смеялись, вспоминали Одессу и комсомольцев, выпили водки и покушали
картошки на машинном масле и легли спать, причем мне почему-то достался мальчик
из пионерского лагеря, но я, впрочем, не жалуюсь. Вот такие веселые истории
могут произойти на Брайтоне. Особенно, если на самом деле писать не о чем,
но очень хочется.
Элиас