Ехал слегка датый мужичок в почти пустой ночной электричке.
И захотелось ему сделать пи-пи. А в наших электричках (кто не знает)
клозетов нетути, а которые есть -- закрыты на замки и VIP ONLY.
У мужичка нашего от выпитого благородство взыграло. Не буду, думает,
между вагонами гадить, и в тамбуре -- тоже не буду. А как же тогда?
А вот как. Дождался он остановки. И перед закрытием дверей сунул
между них ботинок. Самый краешек ботинка, чтобы каплями последними
его не забрызгать. И с этой же целью хозяйство свое подальше в щель
образовавшуюся высунул. Стоит, балдеет как от процесса, так и от
своего благородства. А поезд тем временем скорость набирает. Огни
деревушки какой-то мимо летят. Качает вагон все ощутимее. А на
каком-то стыке его еще и тряхнуло основательно. И тут... Правильно,
ботинок из щели выскальзывает, створки двери плотоядно смыкаются,
и оказывается мужик зажатым в капкане своего благородства за самое
не приведи господь. А двери, хоть и оббиты изнутри резиной, давят
очень сильно. Да и резину эту мягкой не назовешь. Мне один раз руку
зажало, так я чуть не взвыл. А тут не сильная рука, а вон чего.
Да еще и в вялом состоянии. В общем, принялся мужик на весь поезд
орать. Сначала просто так, а потом зовя на помощь. Народ, понятно,
напуганный криминогенной обстановкой, подальше от криков ломанул.
Но не весь. Один особенно смелый (молодой милиционер в штатском,
возвращающийся домой со службы) пошел-таки посмотреть на источник
шума, здраво рассудив, что так долго человека резать не могут,
а когда кого-нибудь бьют, то характер криков, их, так сказать,
рисунок, немного иной, нежели в данном случае. (вот что значит
профессионализм и высокое чувство моральной ответственности
за судьбу ближнего). Входит милиционер в тамбур. Видит картину:
лицом к двери, прижавшись к ней всем телом, стоит наш герой
и самозабвенно орет. Милиционер говорит ему, мол, гражданин,
прекратите безобразие. Ноль реакции. Милиционер хватает гражданина
за плечо и пытается его развернуть лицом к себе, чтобы безобразие
все-таки прекратить. Гражданин делает какие-то судорожные
отмахивающиеся движения рукой, но лицом к милиционеру
не поворачивается. Зато его вопли становятся еще громче и выше.
И в них органично вплетаются какие-то подвывающие нотки. Только
минут через несколько милиционер въезжает в ситуевину. (милиционер,
все-таки). А въехав, делает попытку облегчить бедняге страдания
и вырвать злополучную конечность из дверного плена. Кто хоть раз
пробовал разжать двери в электричке, знает, насколько это
безнадежное занятие. А тут еще и работать не удобно. Над мужиком --
высоко, снизу -- мешают его ноги, а посередине -- прилипшее
к дверям тело. Да и сам одуревший от боли страдалец в этом деле
не помошник. Крикнув, мол потерпи еще немного, милиционер срывает
стоп-кран. Поезд резко тормозит, что приятных ощущений мужику
опять-таки не добавляет. Из динамика слышится рассерженный монолог
машиниста, нехорошие люди, мол, не стоит по-напрасну стоп-кран
дергать, и всем было лучше, если бы стоп-кран привели в исходное
состояние. Милиционер несется через весь вагон к заветной кнопочке
с родной надписью "Милиция" (эта кнопочка, если кто не знает,
обеспечивает связь с машинистом). Нажав на нее, милиционер
кратенько описывает ситуацию и просит открыть двери по правой
стороне. На что машинист ему отвечает, что он прекрасно знает
расположенные неподалеку дачи и дачников, причем знает он их
не с лучшей стороны. Эти нехорошие люди всегда норовят в этом самом
месте поезд остановить. Но сегодня не их день, так как он, машинист,
на поводу у всяких разных не пойдет и будет стоять здесь хоть до
утра, но двери не откроет. Милиционер кричит в переговорник, что он
представитель власти и не придумал всю эту историю, что он требует...
что человек страдает... На что ему отвечают, что электричку ведет
Папа Римский, а сказки про зажатые в дверях члены лучше всего
рассказывать своей бабушке, имеющей внука-недоумка, который
с пьяных глаз ничего умнее придумать не может. И что до ближайшей
станции машинист не намерен нарушать инструкции и открывать двери.
Мужик воет милиционеру, мол, хрен с ними, закрывай скорее стоп-кран,
уж лучше ехать, чем без толку стоять. Милиционер через весь вагон
несется закрыть стоп-кран. А надо заметить, что переговорное
устройство работает только в одну сторону -- в сторону машиниста.
Машинист же отвечает по громкой связи. Поэтому в курсе этой истории
оказался уже весь поезд. Стоп-кран закрыт, поезд опять поехал.
Машинист посылает напарника на всякий случай проверить странное
сообщение. Напарник прибегает. Убеждается. Сообщает машинисту, мол,
все так и есть на самом деле. Машинист отказывается верить,
подозревая напарника в сговоре с шутниками или в подкупленности
дачниками. Напарник прибегает обратно в кабину и предлагает
недоверчивому машинисту убедиться во всем самому. Машинист идет,
строя на случай ложной информации планы мести напарнику. Приходит.
Убеждается. Возвращается в кабину. Связывается с диспетчерской,
обрисовывает ситуацию и просит подать к ближайшей станции
(на счастье мужика, достаточно большой) карету скорой помощи.
В диспетчерской не верят. Грозят машинисту страшными карами
и лишением премии в случае шутки, но все-таки со станцией
связываются. Там тоже во все это не очень верят, но скорую высылают.
Тем временем поезд подходит к станции. Останавливается. Двери
открываются. У совершенно обессилевшего и осипшего мужика
подкашиваются ноги и он падает вперед. Стукнувшись своим измятым
хозяйством об асфальт платформы, мужик теряет сознание, затихает
и начинает скатываться в щель между вагоном и платформой. Вовремя
выскочивший из тамбура милиционер предотвращает падение на рельсы.
Тут подоспели и медики. Они грузят бренное тело на носилки и под
пристальными взглядами прилипших к окнам пассажиров, уносят останки
былого достоинства вместе с их несчастным обладателем.
История эта имеет счастливый конец. Операция хозяйству мужика
не потребовалась, так как, помимо гематом, оно никаких серьезных
повреждений не поимело. Вследствие чего, все довольно скоро зажило
и стало как новенькое, не потеряв ни своих размеров, ни основных и
вспомогательных функций. А вот голосовые связки у мужика еще
не скоро восстановились. Видимо, прав народный фольклор,
утверждающий, что если оттянуть хозяйство до колен, то порвутся
в первую очередь именно голосовые связки, а не какие другие.
P.S. Не, блин, на хрен такое благородство.