Финская писательница
Сижу в пресс-центре Экспедиции "Сотый Меридиан". Звонок.
Беру трубку. Оттуда по-фински (а может, еще на каком языке - я же не
понимаю) пытаются что-то объяснить. Не понимаю, бросаю трубку. Звонок
уже из чьего-то посольства. Со мной разговаривает переводчица, которой,
по параллельному телефону кто-то объясняет по-фински.
- Добрый день, так-то и так-то, беспокоят вас из Финляндии, вот наша
национальная писательница, Мария Коэн, которая прослышала об отважных
екатеринбуржцах, которые пытаются пешком пересечь весь материк Индокитай
и так далее. В конце разговора: этот подвиг так вдохновил финскую
писательницу, что она вылетает к вам в Екатеринбург и будет у вас
ближайшим рейсом.
Я пытаюсь тихонько намекнуть, что экспедиция-то все еще в пути, что
"отважные екатеринбуржцы" где-то под Гималаями штурмуют семитысячник и
здесь, в Екатеринбурге, делать-то ей собственно нечего, но...
переводчица извинилась на половине моей фразе и опустила трубку.
В судорожной спешке - ведь не каждый день ко мне финские национальные
писательницы прилетают - я пытаюсь найти расписание аэропорта, чтобы
достойно встретить национального героя...
Перед этим делом успеваю "сорвать куш" - делаю срочную рассылку по
местной прессе о том, что о нашей экспедиции будет писать книгу финская
писательница...
Далее история только начинается.
Одна замечательная местная газета, "Вечерние Ведомости" - уважаемая и
многотиражная екатеринбургская газета, всегда славящаяся лояльностью к
нашей экспедиции, помещает заметку о приезде финской писательницы на
первую полосу под громким заголовком "Финны напишут книгу о храбрых
свердловчанах" (номер выпуска 46 (828) от 21 марта 2002 года). И чтобы
разбавить текст, помещают фотографию... разумеется, фотографии
писательницы никто не видел - ставят крупным планом страусиную мордочку
- как намек на экзотичность нашей экспедиции.
Ну поставили, и поставили... кому какое дело.
Итак. Приезд писательницы. С трапа выходит сморщенный божий одуванчик
(ничуть не лучше фотографии птицы, только клюв не торчит). Мы приветливо
встречаем, нашлись какие-то местные финские представители, все хорошо. И
вдруг я смотрю, как один из этих местных представителей сует ей газетку
и что-то такое на своем оживленно щебечет.
Вдруг старушка просыпается, с непонятно возникшим энтузиазмом достает
где-то из глубин своего саквояжа самый обычный маркер, обводит вокруг
фотографии круг и обращается ко мне. Переводчик, который не обратил
внимание на священнодействия писательницы, обернулся и стал переводить -
так и так, спасибо вам милый молодой екатеринбуржец, мне очень лестно
и все такое. Но больше всего я признательна вам за эту заметку. Я всегда
говорила своим детям о журналистике в России, всегда восхищалась,
благодарю вас (.. и т.п. достаточно долго), потом: и я сейчас же
отправлю эту заметку и любезно найденную мою фотографию своим детям,
чтобы они поместили этот экземпляр газеты на моем фамильном стенде...
и вообще, с этой заметки я начну свою книгу!
Через несколько минут я стоял в холле аэропорта, смотрел, как увозят в
отель старушку, которая обещала появиться через 4 часа в моем офисе.
А в руках у меня был конверт с газетной заметкой, в которой
подслеповатая писательница обнаружила свое фото. И который я должен был
отправить ее детям. ... в конвертик она также вложила длинную записку о
том, какие молодцы екатеринбуржцы,...(((
Немного поразмышляв, я решил спасти репутацию "российской журналистики"
и преступно вскрыл конверт. Извлек оттуда листочки с финскими
каракулями и газету, с обведенной фотографией несчастного страуса и
большим восклицательным знаком рядом.
В новый конверт я вложил новую простую газету (господи, ну кто там у
них по-русски-то читает?) и стал размышлять, что же такое может быть
написано на листочке. Если что-то из серии "вот статья обо мне с моей
фотографией, дети мои" - ясен перец, что класть этот листочек не надо. А
если просто "я же говорила вам, иждивенцы, что российская
журналистика..." и далее по тексту, то можно безопасно этот листок
оставлять. Пусть ее дети радуются.
Пока я размышлял за столиком в кофе над тем, что скрыто за финскими
росчерками и кто могут быть ее дети, и как их волнует судьба российской
журналистики, я увидел возвращающегося переводчика. Безумно
обрадовавшись и едва не опрокидывая столики впереди меня, я несся к нему,
чтобы перевести злосчастный листочек.
"Дорогая Яна. Эту русские абсолютно невежественны. Они уже успели
напечатать в своем листке заметку о моем прибытии. Сейчас наверное будут
просить деньги. Как я устала. К.М."
Мне было жутко стыдно перед переводчиком.
И уже через 2 часа в офисе, я решил не просить деньги на экспедицию, как
планировал это раньше.
A_S