Весной, в двухтысячном году,
Я, помню, изнывал от скуки,
Гуляя в городском саду
Под духовых оркестров звуки.
Играли мухи в чехарду,
За кобелем гонялись суки,
Совокуплялись на виду
Коты, числом четыре штуки.
На щелбаны рубясь в балду,
Галдели у ларька урюки,
Снимая с женщин на ходу,
(Глазами) юбочки и брюки.
Лишь я – один. Куда иду,
Ногой пиная каменюки?
Ищу кого-то, что-то жду,
Строчу имейлы в ноутбуке.
...Я знал, что я тебя найду!
Явилась ты! Конец разлуке!
Сказала: «How do you do?»,
Подав для поцелуя руки.
И я решил – «Я ей введу!
Хоть забесплатно, хоть за мзду.
Куплю японскую еду
И пряный соус териюки.
О, я возьму ее в узду,
Ох, покажу я ей звезду!
И, взяв под ручку, поведу
На пляж, к заброшенной фелуке».
Да, я попался на уду
Любви к постельному труду.
Имев соитие ввиду,
Тебе я сунул руки в брюки.
Желал я приласкать п**ду –
Но... на елду наткнулись руки.
О, трансвестит! Гори в аду!
О, как судьбы жестоки трюки!
Пойду и утоплюсь в пруду –
Умри, тоскуя от разлуки!
Как громки были сердца стуки.
И как свербит теперь в заду!
Тебя я встретил на беду
И тем себя обрек на муки.
Весной, в двухтысячном году.
Под духовых оркестров звуки.
(C)AE