В сентябре 1983 года в нашем кабульском авиационном транспортном полку
случился переполох.
Командующим 40-й армии тогда был генерал Генералов. В общем-то,
подходящая фамилия для генерала.
И вот, вылетая в Кундуз, наш дважды генерал из иллюминатора увидел на
стоянке серо-голубых АН-26-х, такой же АН-26, но только
грязно-буро-зеленого цвета с бортовым номером 10. С приспущенным колесом
и по виду слегка заросший мхом.
Хотя, откуда в Афгане мох?
Но про мох генерал спрашивать не стал, а строго задал самый главный
военный вопрос: «Почему?!».
Услышав в ответ нечто невразумительное, мол, самолет не летает давно,
нет запчастей, ничего не можем сделать, Генералов коротко резюмировал:
«Скоро операция. Самолетов не хватает. Даю ТРИ дня на востановление. В
пятницу после облета доложите». И уткнулся в оперативную карту, давая
понять, что разговор окончен.
Легко сказать - три дня, а как сделать?
«Десятка» была нормальным летающим самолетом. Три года назад. Пока на
ней не заболел борттехник. Желтухой.
Ну и что? Да ничего, просто в это же время на другом самолете полетел
топливный насос, а нового на складе не было. Вот и решили - переставим
пока с 10-ки, все равно не летает. Сняли, переставили. Заказали в Союз
новый.
Самолетов много, летают каждый день. Насоса нет. Болезнь продолжается.
Через какое-то время понадобился масло-воздушный радиатор. На складе -
обычное для войны дело - опять нет, значит, снимаем с «десятого», он все
равно не летает, без насоса стоит. Потом был нужен цилиндр разворота
передней ноги. Без вопросов - с N10. Генератор - все оттуда же.
Турбохолодильник - опять с десятого. Он все равно... , ну, вы знаете.
И пошло-поехало. За любой мелочью - на десятку, как в магазин.
Сначала все ампутации старательно записывали в формуляр. Кроме, конечно,
экстренных случаев, когда срочный вылет и заниматься бумагомаранием
некогда. Или когда просто забывали...
Потом записывали только основные агрегаты. Да и какой смысл записывать
всякую мелочь, например, ручку для открывания капота? Со временем и с
крупными записями завязали и брали то, что надо, по прямому указанию
начальства и без оного.
А что - все по законам военного времени!
Не для себя ведь, а для помощи братскому афганскому народу!
И понес куда-то вдаль преобразователь тока...
Добавьте ко всему ежегодную ротацию личного состава, замену, когда
меняются все - снабженцы, желтушные технари, инженеры и командиры, а
сиротинушка-самолет остается дальше заростать местной флорой.
В общем, через три года «десятка» представляла собой жалкое зрелище.
Грязный, заброшенный, полуразобраный, он только номинально носил гордое
звание «самолет».
Не зря на нем по густой бортовой пыли было кем-то написано: «Склад,
работает с 9 до 18, спросить техника Васю»
По слухам там даже мыши жили.
Да что говорить, если на N10 вместо сиденья борт-радиста стояла...
солдатская табуретка!
Вот такое чудо нам и предстояло восстановить за три дня.
Руководить безобразием назначили инженера полка Водовозова.
Командир просто сказал ему: "Водовозов! Не будет «десятка» через три дня
летать - ключ на 32 в жопу засуну. Рожковый".
Получив столь мудрое указание сверху, инженер задумался.
Найти, чего не хватает, достаточно легко. Сначала - визуально. Радио и
электрооборудование покажется при проверке под током. Потом сделаем
движкам холодную прокрутку - где дыры есть, оттуда польется.
Людей для восстановления - навалом, будут технари круглосуточно в три
смены работать как миленькие. У меня ведь тоже набор рожковых ключей на
32 есть!
Но главный вопрос - где, где, черт возьми, взять все эти недостающие
агрегаты?!
И ведь додумался, где их взять!
Все гениальное - просто. Взял наш инженер другой, летающий самолет.
Поставил его рядом с «десяткой». После чего жужжащие технари распугали
всех мышей и трудолюбиво переставили все недостающее с одного самолета
на другой, уложившись в два (!) дня.
Утром третьего дня самолет прогазовали, заменили потекший маслонасос и
назначили облет на 14-00.
Провожали экипаж на облет почти всей эскадрильей. Как настоящих героев.
Не было только оркестра и флагов. Роль пионеров выполняли чумазые
технари.
Командир экипажа, татарин Алик Хасанов, перед входом в самолет широко
осенил себя крестным знамением.
Радист Величко напомнил штурману, что согласно инструкции при экстренном
покидании самолета, он - радист - делает это первым.
На что штурман почему-то злобно сказал «Блядь! »
Остальные хмуро молчали, про себя кляня глазастого Генералова и
проверяя, надежно ли затянуты парашютные ремни.
Все закончилось хорошо. Самолет благополучно облетали. Только на разбеге
передняя стойка стучала так, что, по словам командира «у меня все
коронки почти с зубов слетели!». Ну, да это мелочи.
Радостный сохраненным в пределах ключа на 14 размером жопы инженер
выкатил технарям и экипажу 5-ти литровую канистру спирта и погнал
докладывать об успехе человеческого разума на КП.
Спирт выпили.
Все агрегаты переставили на родной самолет.
А «десятку» после этого стали называть «Летучий голландец»
При мне он так больше и не летал.
В.Х.