Дело было в начале 90-х годов прошлого века. Находился я на срочной
службе в доблестных войсках ПВО (противовоздушная оборона). В задачи
нашего отделения помимо всего прочего входило следить за сохранностью
всех кабелей и проводов, растянутых в разных направлениях между
различными будками, строениями и сооружениями, по всей территории нашей
части. Кабеля подвешивались примерно в 30 см над землей на колышках,
вбитых в землю, имеющих вид рогатки, где они себя прекрасно чувствовали
(не разрушались). В трех местах эту идиллию прерывали проселочная
дорога, по которой ездили ЗИЛы, и дабы не подавить кабеля, кто-то умный
сделал бетонные желобки, в которые кабеля и укладывались. Со временем в
желобки попадала грязь, пыль и прочая дрянь, и кабеля оказывались на
поверхности дороги. Нам приходилось чистить желобки и чтобы как-то
оттянуть это увлекательное занятие, мы закрывали сверху желоба досками,
которые месяца через полтора разрушались под колесами Зилонов, мы меняли
доски и все шло тихо-мирно и спокойно. Пока это дело не усек один из
отцов командиров, целый herr майор. Он вызвал меня, сказал, что я
бездарно трачу военные доски (хотя мы их таскали с близлежащей
деревни), и что надо чтой-то придумать. На что я ответил что-то вроде
"Вы майор, я сержант, вот и думайте". Тот сделал сурьезное лицо типа
"а ля гомо сапиенс" и степенно удалился. Прошла неделя, я стоял в наряде
дежурным по роте, и тут в казарму заявляется тот самый herr майор и
тащит с собой трубу и ножовку по металлу. Труба - это отдельная песня,
называется канализационной, изготовлена из металла чугуния, имела длину
около 2,5 метров, диаметр сантиметров 15-20 и толщину стенки порядка 1
см и соответственно вес очень трудноподнимаемый. Где он ее взял (у нас
на точке полностью отсутствовала такая прелесть цивилизации как
канализация) - для меня полный секрет. Далее я получаю приказ распилить
к утру повдоль ножовкой эту трубу, и закрыть этими половинками желобки
на дорогах.
Но, кто знает, гадкий металл чугуний не поддается пилению ножовкой, а
так же электросварке и прочим издевательствам. И пилить пришлось бы мне
ее до сих пор. К счастью, в километре от нас протекала одна из великих
русских рек. Пол ночи я тащил эту трубу к реке, проклиная изобретателей
чугуния, труб, воинских званий, а также строя извращенные сексуальные
фантазии по поводу herr майора и его дальней и ближней родни. Ко всем
недостаткам трубы, у нее было одно великое достоинство - она совершенно
не умела плавать и очень ловко погрузилась на дно реки.
Обратно было идти куда легче, и утром я доложил herr майору, что
вероятный противник, узнав про планы нашего командования по спасению
кабелей от колес Зилов, подло похитил самую важную деталь этого плана, и
использует ее в своих гнусных целях. Короче, труба пропала. В результате
чего я получил нагоняй за часовых, которые, стоя на посту, позволяют
шпиенам воровать столь неоходимые нашим вооруженным силам трубы. И как
результат, был навсегда отстранен от дежурства по роте (неблагодарное
занятие) и в последующие наряды я ходил дежурным по столовой (лафа).
Сбылась мечта любого солдафона "подальше от начальства, поближе к
столовой".