Ох и тихо было сегодня на пруду в час рассветный! Птицы видимо наорались за апрель и теперь мирно спали, высиживая яйца. А может, виной тому было холод чуть за плюс - ждали, пока солнце перестанет путаться среди могучих сосен и туч, и конкретно высунется наружу. Встречались и широкие просветы абсолютно синего неба, так что шанс вскоре согреться на ярком солнце был.
Я поежился, обнаружив, что моржовый домик пуст, никого вокруг нет, печь не топлена, а я забыл прихватить хоть чего-нибудь для растопки. Валежник вокруг был сыроват. Вздохнул и вслушался в тишину - не идет ли кто.
Чу! Рванул ветер и донес до меня дальний раскат грома. Этого еще не хватало. Вот уж воистину синоптикам верить - себя не уважать. Я схватил топор и принялся колоть счастливо найденное в домике сухое полено. Дровосек из меня хреновый, так что я надеялся хорошенько разогреться самим процессом рубки, а уж потом нарубленной щепой. С ней можно было пересидеть ливень, как старый дед у жарко растопленной печки, чередуя с вылазками в пруд.
Поэтому рубил я так - серия частых яростных ударов, пауза - вслушиваюсь, где сейчас гром. А он приближался, быстро и неумолимо. Птиц не разбудили ни он, ни я - оглушительная тишина, жуть какая. Язвительно постучал дятел в моем же стиле, зловеще каркнула ворона - и снова тишь, редкие раскаты.
Для ныряния в родниковую воду мне необходимы либо парилка, либо жаркое солнце, либо приятная барышня, либо атмосфера коллективного помешательства. Я не мазохист лезть в пруд в одиночку. На худой конец сгодился бы и веселый птичий гомон по всему лесу для окунуться, но не судьба на этот раз.
Наконец громыхнуло совсем близко и долго, а небо в этом месте как раз прояснело. Гром среди ясного неба?! Вслушавшись, я догадался - это не гром вовсе, а где-то поближе катят по ухабам металлическую бочку. Судя по грохоту и долгим паузам - здоровенную и тяжкую, наполненную увесистыми железяками.
То, что моржам вдруг понадобилась бочка, я ничуть не удивился - весь домик завален гирями и гантелями, а рядом с ним несколько здоровенных ящиков на отдельных замках. Может, придумали новый тренажер с участием этой бочки. Или это будет подставка для самого высокого турника, на котором захотелось повертеть солнышки самому низкорослому спортсмену.
Наконец из-за кустов показалось действительно бочкообразное тело в трениках, плечистое и грудь колесом, с внушительным то ли пузом, то ли прессом. Тело было увенчано раскрасневшейся широкой физиономией крепко за 50 и короткой седой стрижкой. Могучий чувак бодро надвигался лосиным шагом, но изредка оборачивался и громыхал что-то наставительное настигавшему его спутнику, молодому парню ростом повыше и бицепсами тоже не обиженному, но на фоне этого самоходного утёса выглядевшему рыхлым и оплывшим, вроде Пьера Безухова или слегка перекормленного бычка. Услышав очередную сентенцию своего предводителя, парень то конфузился, то задумывался, то вдруг улыбался до ушей, очевидно восхищенный ядреностью оборотов. Всякий раз отставал, переходя на нормальный шаг, а потом рысью догонял за новой порцией мудрости.
То, что старший являлся тренером со стажем, было ясно по его сильному лицу с постоянно меняющейся мимикой сообразно интонации - на нем появлялось то выражение самое зверское, то гримаса бесконечного терпения, то сверкал луч надежды и веры в ученика. Ровно и широко размахивал руками, пока шел молча, но оборачиваясь к парню, жестикулировал не хуже итальянца или дирижера, один раз не удержавшись и от смачного нецензурного жеста, описывать который при дамах я воздержусь.
Приблизившись к пруду, он глянул на него плотоядно, перешел на спринт, на ходу сняв с себя куртку, одним движением смахнул с себя кроссовки, треники, под которыми оказались заранее одетые плавки, и утюгом канул на дно, почти не подняв волны. Мучительно долго тянулась минута, когда я стал уж тревожиться за его судьбу, а подошедший ученик, потоптавшись на берегу, вдруг стал стремительно раздеваться тоже.
Тренер однако шумно всплыл на другом конце пруда, фыркнул и весело глянул на наши охреневшие лица. После чего отправился в обратный путь на спине с феноменальной скоростью, бешено вращая своими ручищами как лопастями колесного парохода.
Пруд небольшой, на этом пути он успел только с чувством пропеть себе под нос "не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз" из песенки парижской институтки. Выйдя наружу, открыл один из ящиков, движениями фокусника нанизал штангу блинами общим весом килограмм в сто, вставил ее в крепления, поставленные низко над лежаком, сказал ученику - примерься пока, щас выйду! - после чего снова отправился в плавание. Однако на корчи парня под штангой поглядывал из воды внимательно. Тот лежа пытался снять ее с креплений себе на грудь.
Не знаю, насколько у него это получилось, собрал щепу и ушел растапливать печку. Когда вернулся, тренер стоял над парнем, на груди того лежала штанга, и он пытался ее поднять яростными рывками. Полевитировав на различные высоты, штанга упорно возвращалась на грудь, категорически не желая принять устойчивое положение в отжатом виде.
- Отдохни пока, дай покажу как - сказал наконец тренер, лег сам и начал отжимать штангу неторопливо, молча, видимо собираясь с мыслями. Наконец темп его ускорился, и он зарокотал свое новое громоподобное наставление:
- Понимаешь, штанга не любит суеты, дерганий. Она как девушка - жать ее надо крепко, но нежно, долго. Захоти ее! Тогда уступит. Пойми ее - ну вот уродилась дурында такая здоровенная, все ее жать боятся, а ты можешь! Ты видишь - она красавица! Поверит в тебя - сама раскочегарится! Сама тебя захочет! Сама застонет! Так возьми ее!
Тренер произносил это с таким жаром, размахивая штангой и мерно качаясь всем телом, что когда темп его возрос до известного возвратно-поступательного, а тирада кончилась триумфальной фиксацией штанги в поднятых руках с довольным уханьем, я заржал непроизвольно, сам себе удивившись. Видимо, при погружении в воду с температурой чуть выше нуля организм решает, что его хотят то ли утопить, то ли заморозить, и счастлив, что сумел выжить, пулей вылетев обратно. Захохотал и парень. С соседнего пруда поднялась на крыло стая уток и молча унеслась туда, где вскоре радостно залаяли собаки, тревожно защебетал весь лес. Шум этот быстро улегся, но вдруг вдали послышалось кукаренье, квохтание и вопли павлинов. В той стороне находится орнитарий, в паре километров отсюда. Штангисты судя по их лицам этого не знали.
- Петя, что ты сейчас слышишь? - осторожно спросил тренер.