Ее вообще развести несложно. Купальник тоже вверх тормашками одела.
- Не балуй! - предупредил дед.
- Ты чего? Ты ж меня только что спас! - удивился я.
- А это ничего не значит. Сегодня спас, завтра не спас. Кто ты такой, я не знаю. Может, ты и впрямь жинку порешил. Мне что ты, что они - все едины. Ты вона как лихо того парня вздул. Он и охнуть не успел. Ты вот что, паря, отойди, за ради Христа, шагов на десять.
Я повиновался. Как стреляет дедок, я видел. Изображать мишень для его очередных спортивно-прикладных упражнений мне не хотелось.
- Вот так. А теперича видишь ту березку? Вот и подойди к ней, не поленись. Ближе, еще ближе. Теперь прикоснись. Чай, не грязная.
"Что он задумал?" - недоумевал я. Если пристрелить, зачем гоняет по поляне? Если отпустить, зачем угрожает дулом винтовки? Неоднозначный дед какой-то... -дальше-то что?
- А дальше, мил человек, обхвати березу вокруг руками и ногами. Сделал? Теперича руки засунь под коленки. Не падаешь, нет? Вот и ладно. И ползи теперь по стволу вниз, скоко можешь. Понял?
Ай да дедок! Это ж надо, что учудил! Таким приемом японцы еще во время третьего года войны пленных рассаживали. Веревки экономили. Заставят обхватить ствол, навалятся сверху, так, чтобы человек, сползая вниз, ногой ногу заклинил, руки под ремень запустят или свяжут - и вся недолга. Век будешь сидеть, не поднимешься. Не могут ноги из такого положения без помощи рук распрямиться, не могут тело поднять. И главное, чем больше так сидишь, тем больше они затекают. Самураи таким образом целые рощи обсаживали. Стволов не видно - одни фигуры солдат плененной стороны. Ни заборов не надо, ни колючей проволоки.
Правда, в моем случае есть один маленький изъян -- присаживаюсь я сам, на плечи мне никто не давит. Можно попытаться приостановиться на половине, тогда остается возможность выдернуть ноги вбок.
- Ниже. Ниже давай! - командовал старик, зорко наблюдая за моими действиями.
- Не могу. Некуда, - отвечал я, изображая чуть не до кряхтения усердие.
- А ты постарайся, мил человек. Напрягись.
- Все, - категорически заявил я.
- Все? - не поверил дед.
- Да некуда дальше! Хочешь - проверь.
- Это ладно. Это проверим, - согласился дед. Но подходить ко мне не стал. Так проверил. Вскинул свой винтарь, да и ба-бах по стволу над самой моей головой. Пуля, сдирая волосы и кожу, влепилась в дерево. Даже не в миллиметре (не было того миллиметра) выше моей макушки! Я инстинктивно осел.
- А говорил некуда, - довольно сообщил дед и дослал в патронник новый патрон.
- Я все понял, дед. Все понял! - закричал я, пригибаясь под следующим выстрелом.
Трудно иметь дело с любителем. Ведь снесет башку ненароком!
- Вот теперь ладно, - заключил старик. Перейдя через ручей, обогнул березку и еще раз на всякий случай нажал мне на плечи сверху. Кисти моих рук он связал шнурком, выдернутым из ботинка убитого. - Я таким макаром япошек еще на Хасане на столбы рассаживал. Они и научили, - хвастался дед. - Ты пока посиди. А потом мы побалакаем.
Ильин Андрей "Обет молчания (Тайные люди - 2)"
Со стороны гляжу - никакая это не фиксация, надо лишь ручки отпустить. Да, кожу поцарапаешь, побьешься, но - освободишься же.
Olesia➦Maddock• 09.04.24 08:18
если она отпустит руки, она упадет назад и разобьет голову.
"Вот и верь после этого людям,
Доверяйся ему при луне.
А он взял мои девичьи груди
И узлом завязал на спине."