О привычках и друзьях.
Советский армия приучила меня курить, а институт добавил прыивычку бухать. Похоже, это были культивируемые совком склонности. Армейские начальники признавали передышку у солдата только в виде перекура. А студенты выдавливали из общения любого, кто не сидел с ними в пивной или не глотал портвейн в общаге, закусывая с газеты.
После распределения в монтажную котору, буквально на втором меясце я впервые увидел человека с белой горячкой. Один из мастеров стоял в раздевалке, и бережно вытаскивал что-то из воздуха, складывая в ладошку. Он очень удивился, и даже разозлился на меня за то, что я не видел всех этих "прозрачных шмеликов". Это был конец его недельного запоя, как выяснилось потом.
Шел монтаж атомного гиганта. Суббота была рабочей, под вечер которой нажиралось 90% мужчин и треть женщин. На их фоне я, с жалкой бутылкой сухаря в месяц, был падлой и белой вороной. И поэтому на меня повесили хранение спирта. И каждый понедельник я должен был раздавать пиздюлины взрослым мужикам, приползавшим ко мне налить опохмелиться. Босх на моем месте озолотился бы от типажей. Было ощущение, что живу в психбольнице, размером с город. А потом меня прокляли, и стали делать пакости за то, что я демонстративно вылил сотню грамм ацетона в бочку, сделав спирт отравой. Но потом снова полюбили. В горбачевскую кампанию бухло в магазинах начали выдавать по два пузыря в месяц, делая отметку в паспорте. А я стал решать все свои производственные дела на раз. Нужен дефицитный инструмент, или что-нибудь выточить или постороить для моего участка вне очереди? За спирт я получал все. И только новый царь Борис Трезво Личико похерил гешефт.
Еще раньше я бросил курить. От надменности. В последние годы Союза курево исчезло из магазинов. На рынке продавали какие-то макароны из неразрезанных сигарет. А на работе стали раздавать махорку. То есть привозили мешки со смесью из рубленных корешков и веточек, и профсоюзная тетка стаканом раздавала махорку желающим. Так вот, однажды я увидел себя со стороны. Складывающего очередную "козью ножку" из газеты. Стало стыдно. После чего смел всю эту хрень в ведро, и почти не курю до сих пор. (Почти, потому что пару раз в год позволяю купить себе дорогую гавану, и пыхаю, не затягиваясь.) А вот с выпивкой дело затянулось.
А кто-нибудь связывал ельцинский беспредел с одновременным прорывом алкогольной плотины? Примерно так же действовали голланцы, купив у поддатых индейцев остров Манхеттен.
Веселился и я. За десять лет я выучился пить, и пить много. Образовалась компания из нескольких семей, и мы гуляли по выходным, и даже уезжали вместе на юга.
И длилось это, пока я не заболел. Когда внезапно любая доза алкоголя стала бы последней. Абстиненция оказалась чудовищной. В первый месяц после отказа мне регулярно снился сон, где я стаканами пью коньяк, как квас. И мне так хорошо... Но прошло и это. Вместе с друзьями. Которые куда-то исчезли. А новые за прошедшие годы так и не появились. Наверное, к лучшему. Потому что до сих не представляю, как можно хорошо проводить время с трезвенниками. С их увлекательнейшими шахматными турнирами, радостными туристическими прогулками, или праведными религиозными песнопениями...