Типичная история советских времён. Типичная, так как подобное было повсеместно, и так как именно такое отношение к сделкам было закреплено в идеологии марксизма-ленинизма. Цитирую из комментариев (https://dzen.ru/a/ZO77sxEcB1bR1KTc):
Пришлось однажды работать в местах не столь отдалённых. Общего режима. В качестве вольнонаёмного специалиста, производство ведомства мин. стройматериалов.
Мы хронически не выполняли план, регулярно что-то ломалось, что-то было в недостаче… Такая специфика — если умные люди не хотят работать, то причина будет очень весомой и объективной.
Очередной директор решил переломить систему. Сам обходил цеха, здоровался за руку (!) со спецконтингентом, пытался дойти до сути. Потом заявил бойцам-работягам: «Сделаете план — телевизор в отряд куплю!».
Как же парни старались! Готовы были на себе вагоны таскать, если техника барахлила. И месячный план выполнили.
Телевизор парни не получили. То ли лагерное начальство запретило, то ли наше вышестоящее указало на нецелевое расходование… Думаю, что оба сразу.
А завод встал. Уже не мелкие аварии, а основные тепловые агрегаты вышли из строя. Ремонт шёл полгода, а потом власть в Москве поменялась, Горбачёв завод ликвидировал совсем.
Капитализм основан на сделках, на договорах. Одна сторона платит, другая сторона работает или поставляет товар. Бывают осечки, но по умолчанию каждый намерен выполнить договор — или по велению капиталистической совести, или из опасения столкнуться с последствиями невыполнения договора. Ожидание награды создаёт сильную мотивацию: ту самую, которая побуждала героев истории «вагоны на себе таскать».
Военный коммунизм и развитый социализм основаны на другом принципе, на принципе моментальной «справедливости». Прошлое не имеет для коммуниста значения: ему совершенно безразлично, что один крестьянин, допустим, 40 лет пахал как проклятый, а другой крестьянин 40 лет пьянствовал и ленился. Коммунист видит, что у одного много, а у второго мало, после чего называет богатого крестьянина «кулаком» и грабит его. Собственно, если бы коммунист отказался от принуждения и грабежа, он стал бы капиталистом, так как без непрерывного «отнять и поделить» общество жило бы в нормальном режиме: одни работали бы, другие платили бы за работу.
Из-за этой идеологической особенности коммунист редко способен держать слово: сиюминутные соображения равенства и справедливости идеология ставит выше прошлых заслуг. Поэтому даже если конкретный директор готов держать слово, его начальство с лёгкостью рушит любые договорённости. В приведённом примере начальство не сочло данное заключённым обещание сколько-нибудь важным, у начальства были свои соображения: тоже, вероятно, веские и разумные. Может быть, начальство считало, что покупка телевизора приведёт к конфликтам, или, может быть, испугалось проблем с проверяющими, которые сочли бы покупку телевизора нарушением финансовой дисциплины. Если бы начальству реально было надо, телевизор бы, конечно, купили — как-нибудь вывернулись бы — однако начальство считало грабёж работников абсолютно нормальным явлением. Ну, обещали. Ну, обманули. И что?
Итог получился закономерным: когда работники поняли, что их обманули, они перестали работать. То же самое было при развитом социализме повсеместно. «Слово купеческое» для коммуниста — предмет для весёлых шуток, так что народ уже в двадцатые годы начал осознавать, что государственный строй сменился, напрягаться больше нет смысла. С оплатой всё равно надуют, то есть заплатят не так, как коммунист обещал, а так, как коммунисту покажется справедливым — к примеру, заплатят плохому работнику больше, так как «ему же семью кормить надо», а хорошему работнику — меньше, так как «он же не потел, смастерил оснастку и выполнил план одним пальцем».
Хуже всего, кстати, было с квартирами, так как их тоже выдавали «по справедливости», и следовательно, легко могли незадачливого специалиста надуть. Полагаю, было обидно ударно отработать 15 лет, чтобы обнаружить, что обещанной квартиры у тебя не будет, так как замдиректора, который её обещал, ушёл на пенсию, а новый замдиректора считает, что твоя комната в общежитии и так достаточно просторна…
Как итог, коммунизм и социализм вынужден переходить к принудительному труду, который крайне неэффективен даже в том случае, если коллектив не пытается сознательно предприятию вредить. Работники знают, что их зарплата не зависит от их работы и минимизируют усилия. Молодёжь ещё пытается дёргаться, но быстро понимает, что если поработать на совесть, то начальство или повысит план, или заставит их делать работу за какого-нибудь лодыря, а оплата останется прежней. Работники постарше уже подобным не страдают — за исключением небольшой прослойки идейных тружеников, которые работают на совесть всегда, независимо от оплаты и обстоятельств.
Исправить тут ничего нельзя: за каждым работником по надзирателю не поставишь, а если поставишь, так и надзиратели тоже напрягаться не захотят. Повторюсь, нарушение данных в прошлом обещаний и обесценивание уже затраченного труда являются самой основой коммунизма.
— Давайте отберём у буржуя завод!
— Но у него же есть право собственности, он построил этот завод на свои деньги, закупил оборудование…
— Плевать на право собственности! Несправедливо, что один в карете едет, а другой босиком по обочине идёт! Отобрать!
Как видите, у коммуниста другие приоритеты: тоже по-человечески понятные и по-своему гуманные, но другие. Обещания, которые были даны в прошлом — например, обещание буржую, что построенный им завод останется в его собственности — для коммуниста не имеют значения. Коммунист живёт одним днём, для него имеет значение только текущий момент. Прямо сейчас коммунист видит, допустим, социальное неравенство, или нарушение режима на объекте, или ещё что-нибудь, и легко, играючи, отказывается от всего, что раньше обещал.
Индустриализация, космический проект и тому подобные большие программы были возможны в СССР только при условии, что кто-то большой и важный осмелится временно наступить марксистской идеологии на горло, взять ответственность за соблюдение обещаний лично на себя. Если советских граждан, купивших внутренние займы, Сталин со спокойной душой грабил, прямо отказываясь возвращать им долги, то договорённости с буржуями Иосиф Виссарионович щепетильно соблюдал. Под личные гарантии вождя американцы ссужали ему деньги под 9% годовых, что вызывало, кстати, немалое недовольство властей США. Берия, в свою очередь, лично следил, чтобы Королёв получал нужные ему запчасти и материалы точно в срок, как если бы конструктор заказывал их на капиталистических заводах. Каждый «крепкий хозяйственник» также договаривался с рабочими и мастерами неформально, выдавая им потом обещанное или из «сэкономленных» ресурсов, или через разрешение где-нибудь слевачить, что-нибудь украсть.
Отсюда, кстати, и всепоглощающая коррупция при развитом социализме, когда даже элементарную колбасу, которую сейчас и кошка-то есть не будет, многие покупали за взятки, с чёрного хода. Откровенные жулики, которые хоть как-то соблюдали договорённости, вчистую выигрывали у государства, которое честно платить за хорошую работу не могло.
Теперь мы можем понять, что мешает коммунистам прямо сейчас собраться в небольшой коллектив и построить нужный стране завод. В самом деле: 100 коммунистов могли бы скинуться по миллиону рублей, чтобы открыть производство гвоздей, двигателей или любимых ими подшипников. На коммунистическом заводе они могли бы оставлять всю «прибавочную стоимость» себе, принимать решения голосованием и, вообще, обходиться без ненавистных им капиталистов.
Но нет — для это им пришлось бы работать по-капиталистически, то есть честно выполнять обещания, соблюдать договора. Для грабежа и перераспределения на таком заводе не было бы простора, следовательно, для коммунистов он совершенно неинтересен. Более того: коммунист ведь тоже человек. Ему было бы обидно, если бы он вложил в завод 5 млн рублей, а зарплату получил бы такую же, как его товарищ-халявщик, не вложивший в общий завод ни копейки. Напомню, надеяться на возврат денег коммунист-инвестор не может, так как защита прав инвесторов, выполнение обязательств перед ними — это уже махровый капитализм.