«…Не только гения и каких-нибудь особенных качеств не нужно хорошему полководцу, но напротив ему нужно отсутствие самых высших, лучших человеческих качеств — любви, поэзии, нежности, философского, пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, чтó он делает, очень важно (иначе у него не достанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. …»
Соня занялась Клыком около двух лет назад. Тогда псу шел восьмой год, из которых семь тот провёл в загаженном вольере. Хозяин-таджик категорически не хотел давать Соне разрешение выгуливать собаку. Во-первых, здоровенный метис овчарки был нагл и невоспитан. Во-вторых, Клык с Соней были в одной весовой категории. Удержать Клыка у Сони не было шансов. Не будь Соня дурочкой, ей бы и в голову не пришло, что с такой псиной можно справиться в принципе.
Тем не менее, через год ей удалось надеть на Клыка намордник. Приучить гулять на провисшем поводке. Обучить нескольким командам. Выжить, когда Клык впервые в своей жизни увидел ежей, выдр, бобров, коней, коров, телят, коз, белок, кур, и кучу разных других собак. Машин, квадроциклов, велосипедов, мопедов, и воняющих чужими собаками людей. Потихоньку приучить пса к этим существам. И облазить вместе всю округу вдоль и поперек.
Рано или поздно это должно было случиться. Из раны в лапе текла кровь, оставляя на снегу алые следы. Осмотреть рану Клык не давал, при малейшей попытке придержать лапу атаковал. Все, что можно было сделать ночью – напором воды из шланга промыть нижнюю часть зверюги, не то чтобы это прям удалось.
В ветклинике сказали, на месте смотреть не будем. Пёс без хозяина (тот уехал в свой солнечный Таджикистан, оставив пса на попечение своего потомства, которые собаку боялись до судорог) – сопровождаете вы. Приедем, сделаем седацию, погрузим и осмотрим у себя в операционной.
Соня надеялась на двух дюжих санитаров и ружьё, стреляющее снотворным. Ветклиника прислала Васю. Васе на вид было лет восемнадцать, был он ненамного крупнее Сони. Сделать псу укол он не смог. Ничего стреляющего снотворным у Васи тоже не было. «Ладно, поехали так», -- сказал Вася, и открыл багажник. Клык метнулся в багажник за сарделькой, Вася захлопнул заднюю дверь и сел за руль.
Решетки, отделяющей багажник от сидений, в машине ветклиники – не было. «Вася.» -- сказала Соня. «Я не. знаю., какие. у этого. пса. психотравмы. Ездил ли он когда-нибудь в машине. Спросить не у кого. Будет. ДТП., если пёс начнет метаться.» Вася оглянулся назад, -- «Да ладно...!». «Если Аллах есть, молись ему за нас», -- сказала Соня таджичонку. Таджичонок сияюще улыбнулся и помахал на прощание: «Конечно, есть!»
Полчаса дороги с собачьей мордой у собственного уха, хриплое, ненормально частое дыхание. Лапы на спинках сидений. Вася был спокоен, как дохлый лев. Соня седела на глазах.
В белоснежной кафельной операционной высокий крепкий врач долго молча разглядывал Клыка. Вася стоял рядом. Клык тоже был хмур и неразговорчив. «Ну, давай, будем валить в угол», - и началось. Смешались в кучу люди, кони, это месиво перемещалось по операционной, с грохотом налетало на шкафы, падало, поскальзывалось, рычало, металось, хрипело. Вкололи наконец.
Открылась дверь. На пороге появилась симпатичная девушка. Остолбенелым взглядом охватила эту картину: «Что тут у вас происходит?!?»
Все было в крови. Мы все были в крови. В крови был пол, стены. Клык тяжело дышал.
Мы молчали еще долго. Бесконечность. Минут пятнадцать, не меньше. Соня, которая в принципе не умела молчать, да еще так долго, глухо страдала.
«Не подействовало,» -- сказал главный. «Надо еще один укол».
Пропустив нецензурную часть, закончу: Соня стояла на солнышке на заднем дворе, как пыльным мешком по голове ударенная. Чувств не было. Было отупение и равнодушие. Пёс, в отличном настроении, обошел задний двор, обоссав каждый уголок: вольер, ведерко на стоечке, лавочку, все кусты вокруг, полез наверх, на какие-то здоровенные мешки в углу. Навалил кучу под деревом. Пошел в трупарню, залез поинтересоваться.
На лавочку вышли медсестрички посидеть, -- подошел к ним поздороваться. Медсестрички чесали ему за ушами, трепали горло и массивную грудь, и щебетали, Вася, ты только посмотри какой ласковый пёсель, а ты, Вася, говорил, что агрессивный.
Вася курил на крыльце и молчал. Соне тоже впервые в жизни не хотелось разговаривать.
«Ладно, поехали обратно». В багажник была брошена сосиска, Клык метнулся внутрь – и не будь идиотом, тут же обратно. Поэтому Вася не успел. Вася прищемил намордник, Клык выдернул морду, и намордник остался снаружи, а Клык внутри.
И обратно мы ехали с пёсьей мордой возле уха, и пёс дышал громко, хрипло, и очень часто, а Соне всё уже было фио-ле-то-во.
Ближе к дому Вася и Соня начали рассказывать друг другу дико пошлые анекдоты и смеяться до слёз. Приехали, Клык выпрыгнул, побегал вокруг, забежал к себе в вольер, выбежал, запрыгнул обратно в машину, одумался, выскочил, и был запихан в вольер, наконец. Вытирая слёзы, Вася и Соня попрощались, и что я за это всё могу сказать.
Если вы видите человека, который сидит и молча смотрит в стену – не мешайте ему.