Так себе счастье пребывать в таком казённом номере уровня три звезды и с харчами за счёт государства
Читал у кого-то из сидевших писателей, что чем опрятнее и чище попадалась тюрьма, тем жёстче был режим и злее надзиратели.
demontag➦papavitya• 25.08.25 16:43
В таких тюрьмах везде камеры стоят, кто рискнет нарваться на увольнение или статью? Зарплаты я думаю там хорошие. И если охрана будет лютовать, не вернутся из увольнения. Их же ещё и на выходные отпускают.
Но чтоб там посидеть, это ещё заслужить надо))
При Сталине категория заключенных в одиночные камеры, тюрзаки, была самой худшей из оставшихся в живых.
Они соглано воспоминаниям Евгении Гинзбург, мечтали оказаться в лагере, подышать воздухом:
Форточка нашей камеры продолжала оставаться закрытой. Все вещи от сырости, от плесени, от застоявшегося воздуха стали волглыми. Солома в подушках и тюфяках прела, начинала гнить.
После второго карцера мы совсем расхворались. Хлеб и баланда не лезли в горло. Я уже трижды просила у дежурного надзирателя иголку, чтобы перешить крючки на моей казенной юбке. Вглядываюсь в Юлино лицо, иссиня-черное, с желтыми подглазницами, и догадываюсь, что мы стремительно идем к концу. В довершение всех бед у меня возобновились приступы малярии. Они, видно, провоцировались удушливой сыростью камеры. После приступов сердце совсем отказывалось работать.
Весь период с лета 1938-го до весны 1939-го можно озаглавить фигнеровским "Когда часы остановились". Может быть, это острые физические страдания – постоянное удушье, мучительная борьба организма за полноценный вдох и выдох – затянули все это время какой-то паутиной. Но только оно вспоминается мне сейчас в виде сплошной черной ленты, как бы непрерывно струящейся и в то же время застывшей в неподвижности.
Чё-то параша в кадр не вошла. А то, может, место возле неё! Зашкваренное, корочь.
Vadim Makarov➦finnn• 25.08.25 15:31
Там туалетная комната как в гостиничном номере. Просто не сфоткали.