Кондрашка...
Не любит меня никто! Ни эксклюзивные соседи, из-за плаката на входных
дверях "Крестьянской бедноте, при входе вытирать лапти"(с), ни жена,
считающая, что порядочный человек не должен жить на иждивении тестя,
хоть и мздоимца, ни идиотка теща, ручкающаяся со всяким сбродом,
полагающими себя хозяевами жизни в этой стране, ни дети, обучающиеся
тому, как незаметно для окружающих ковыряться в носу, в одном из
закрытых пЭнсионов в северной Шотландии.
Одна радость в жизни, мой дорогой друг попугай Кондрат. Двухсот
двадцати лет от роду, подаренный мне, в прекрасном далеком, моей бабкой.
В прошлом, ослепительной красавицей Ниночкой Эстерхази, в настоящем, уже
сформировавшей свое завещание, где требует положить ей в гроб, все
фамильные драгоценности.
Кондрат подхватил непонятную болезнь, стал кашлять, ну так, по птичьему,
плохо ему было, вот и пошли мы с ним в "Айболит".
В процессе сборов, позвонил мой приятель, Гиви. Этот человек, доложу я
Вам, самое добрейшее существо на свете, хоть и грузин (см. П. Мериме).
Детина, косая сажень в плечах, два метра ростом, нога, сорок восьмого
размера, руки, болтающиеся непонятно где, и лицо, всегда улыбающееся, в
общем, полный кретин.
- К тебе еду! - кричал Гиви в трубку,- буду через двадцать минут,
водку купил, закуску тоже! Фильм везу, бестолковый Нэссэльроде прислал
из Лос-Анжелеса, говорит, посмотрите, как Ваш собутыльник Джармушян
издевается над поклонниками его шизофрении.
- Гиви, Гиви, подожди, мы с Кондратом идем к врачу, заболел Кондратий,
так что приходи, на третий этаж, клиника напротив дома, ты сразу
увидишь.
- Вах!!! закричал Гиви в трубку, да так, что она, чуть было не лопнула.
- Кондрашка, заболел? Давай я лекарство куплю, на днях маме покупал,
"Варинхель" называется, ей помогло! - гоготал Гиви. Мама его,
шестидесятипятилетняя "Рафаэлла Карра", не вылезает, потеряв связь с
реальностью, из любимого Сен-Тропе. Несчастная, не может избавиться от
своих комплексов, или хотя бы, найти молодого любовника?
- Спасибо Гиви, подождем пару-тройку лет, не будет ли побочных эффектов.
Ты приходи, мы тебя там будем ждать,- говорил я, подходя к дверям лифта.
В приемной собралась небольшая толпа желающих попасть на прием к
Айболиту. Две девицы, с морской свинкой и глупыми глазами учащихся
бесконечных колледжей, старичок-боровичок с каменным лицом комиссара и
огромным догом, изнемогающим от тяжести собственного веса. А так же,
непонятных лет мамАн, с дочкой и авоськой, в которой попискивал,
стремящийся к свободе передвижения, маленький, пушистый комочек
ламбрадора.
Появился Гиви, ослепляя присутствующих менгелеевской улыбкой. С
пакетами, в которых, по всей вероятности находились разносолы, в чем он
был большой дока.
- Вах!!!- заорал Гиви, - мой маленький Кондрашка, как ты посмел
заболеть, когда я к Вам еду? А?
- Ладно, Гиви, не пугай животных, присаживайся, скоро наш черед, ты
помолчи немного, а то здесь все-таки люди, - попросил я своего приятеля.
Маленькая девочка, сопливо захныкав, с тревогой посмотрела на мамАн, и
жестом показала, что хочет в туалет. МамАн, с выражением сфинкса после
обстрела его солдатами Мюрата, взяла ее за руку, и опираясь на трость,
прихрамывая, повела куда-то в глубь, теряющегося в видимом пространстве,
коридора.
Только они ушли, щенок умудрился выбраться из темницы, и переваливаясь с
ноги на ногу, отправился знакомиться с жирным догом.
Гиви, тоже поднялся. А так как с высоты своего роста, человек-гора не
видит, творящегося под его ногами, то первое, что сделал мой приятель,
так это наступил своим сорок восьмым размером на маленького ламбрадора.
Под тяжестью ста пятидесяти килограмм, щенок, даже не пискнув,
моментально был раздавлен в лепешку.
Почувствовав инородный предмет, он осторожно поднял ногу, и внимательно
стал рассматривать все то, что осталось, а там, мало что осталось.
- Вах, чеми! Что это с ним? – прошептал катерпиллер.
Меня стал разбирать жуткий смех, как только я представил, что было бы,
если Гиви наступит еще и на дога. Что делать? Молча, поднявшись с
кресла, подошел к приятелю. Этот человек, все сразу понял ( странно?).
Спокойно, ногой, подтолкнул, и задвинул, то, что не прилипло к полу, в
авоську.
Появились, несколько поврежденный сфинкс с доченькой. И доктор, выглянув
из-за дверей кабинета, сказал, что они могут заходить. Не в силах больше
сдерживать истерический смех, мы, под томные взгляды девиц, и
неодобрительный, боровичка-комиссара, быстро ретировались. Только на
улице, смогли полностью оценить всю комичность происшедшего, полного
неподдельного юмора и непревзойденного остроумия! Кондрат, правда,
грустно кашлянул, и сказал:
- Домой хочу, болван!
Александр Г. Баратов-Папеску