К истории 2 основного выпуска от 30.01 про пьяного в поезде. В 2003 году
ездили с женой в Адлер. Билеты попались на поезд, следующий через
территорию Украины, то есть границу он два раза пересекает,
погранично-таможенных проверок соответственно четыре (российская,
украинская, еще украинская и российская опять) – все в течении
нескольких часов.
В соседнем купе ехала веселая компания – двое русских и двое прибалтов
лет 40-45 все. Комашка не протрезвлялась все время, уже в поезд они
садились в зюзю косые. Вели они себя довольно шумно, так что близлежащие
купе были в курсе приколов, ими вытворяемых. Так вот, первая пограничная
проверка – российская. Наши, чувствуется, привыкши. Прибалты – не
разобравши. Надо документы – пожалуйста, документы. Вопросов не
возникло, как и на обоих украинских таможнях тоже. Но на четвертой
границе, где в последний раз российские пограничники проверяют, возникла
заминка. Прибалты были пьяны, и от этого у одного из них при просьбе
предъявить документы взыграла кровушка. "Я не понимаю, уже четвертый раз
документы у нас досматривают. Мы что, не такие какие-то? И что, выпили
чуток! Зачем обижаете? Дискриминация, епт! Не буду вот документы
предъявлять, вы уже меня наизусть запомнили!". Дивный акцент, отличный
русский язык, сохранившийся с советских времен. Вежливый пограничник
(как сейчас помню, вежливость его не срывалась на грубость из последних
сил) еще и еще раз требовал документы, пытаясь объяснить, что граница –
это дело тонкое. Ему вторила из-за спины проводница, предчувствующая
беду своим пассажирам, и, упаси господи, себе. Русская часть пассажиров
в разговор вступала слабо, по причине невменяемости состояния. На шум
потянулись еще двое подтянутых молодых пограничника с папками в руках.
Неожиданно в вагон зашли таможенники, совместно с погранвойсками
проверяющие провозимый багаж. Шум отвлек их от начатой было проверки и
переключил их внимание на наших героев. Вокруг соседнего купе собралась
целая толпа людей в форме, заполонивших пол-коридора. Видя такое
повышенное внимание к своеим персонам, второй прибалт, до этого молча
болтающий головой, разорался так, что говор первого потонул в его
воплях. "Бля, нах, меня еще и спрашивают, что у меня в сумке? А чемоданы
вам не вытряхнуть? Да я вас бл...". При этом настоящий русский мат в самых
изощренных формах был направлен именно в адрес стоявшего в дверях купе
первого пограничника, на свою беду спросившего документы у буйных
иностранцев и успевшего закосеть от перегарочного домогана, прочно
устоявшегося в ограниченном пространстве. При этом надо отметить, что
поезд уже должен был с минут 20 как отправиться. Апогеем этого бедлама
явилось появление двух рослых милиционеров, вызванных по рации для
усмирения бунтовщиков. Один из них протиснулся в купе, и, весомо ткнув
орущего прибалта в плечо, зычно скомандовал – "Молчать, бл... нах...
епт". Милицейскую форму прибалты помнили с советского детства, посему
моментально въехали, что чего-то они где-то не то сказали и надо с
милицией срочно мириться, иначе они инстинктивно почувствовали реальную
угрозу напоминания советских резиновых дубинок и вытрезвителей с
холодным и твердым кафельным полом. Оглушенный внезапно наступившей
тишиной требовавший документы пограничник, которого так многократно и
витиевато давно никто не посылал, с пеной у рта ворвался вслед за
милиционером в купе. Захлопнулась дверь, все напрягли слух. Из-за стенки
долетали невнятные бурчащие голоса проснувшихся русских, пытающих свести
конфликт к взаимному урегулированию вопроса, менторский тон
представителя закона, эти фразы до сих пор сидят в моей памяти: "Лица,
находящиеся в поездном составе в нетрезвом виде, подлежат наложению
взыскания в виде штрафа..." и перебивающий его визгливый голос
пограничника: "Нет! Не штрафа! Эти лица лишаются права проезда, их
высаживают из поезда!!!". Сильно ему не терпелось пообщаться с буянами в
своей альма-матер. Вопрос урегулировали минут 10. Звякнули стаканы,
успокоено вздохнула проводница. Все начали расходиться. Вышли из купе
милиционер без фуражки и торопливо дожевывающий пограничник. В руках они
несли про пакету, из одного предательски торчал хвост купленного на
станции леща, непригодившиеся папки с бланками протоколов и копиями
законов небрежно торчали из-под мышек. Минут через 7 поезд отбыл от
страшной станции и, наверстывая опоздание, продолжил свой мерный бег на
юг. Из купе неслись тихие причитания "Ограбили... Жена убьет... Не х..
было вые...". Через минут десять мы и двое наших попутчиц, отошедшие от
спектакля, пошли в тамбур покурить. Там стояли всхлипывающие от смеха
русские и второй прибалт, пославший погранца. Пряча улыбки, мы
прикурили. Бывший соотечественник, растерявший свою браваду, поднял на
меня красное лицо, встретившись со мной взглядом. И тихо произнес: "Да
если б я только знал, что мы, оказывается, четыре раза границу
пересекали...". Дальше я не слышал ни продолжения, ни стука колес, ни
выскочившей на ржач давешней проводницы... (с) сентябрь 2003. Ruslan