История третья “Об опастности обильного чаепития”
Горбачевское время. Арктика. Баренцево море. Осень.
Научное российское судно “штормуется” в ожидании хорошей погоды, либо
приказа возвращаться на базу.
В столовой ужин. Еду на столы подает миловидная дневальная буфетчица
Таня, которая первый раз в море (не от хорошей жизни) и потому страдает
от морской болезни.
Вахтенный штурман старается удерживать пароход “носом” к волне, но все
равно нас болтает немилосердно - “Баренцуха” поздней осенью на
восьмидесятой широте, кто там бывал тот знает, остальным такого “круиза”
не пожелаю.
Кок, сжалившись над буфетчицей, пожертвовал ей последний лимон из НЗ
и посоветовал заглушать приступы тошноты глотками кислого чая.
Что она и делает при каждом удобном случае, прикладываясь к соску
подвешенного на крючке в раздаточном окне чайника.
За столом судовой команды сидит весельчак боцман Валера, который в
течение рейса безуспешно пытался склонить Таню к сожительсту, и не
прекращает своих ухаживаний даже в процессе ловли скачущей по столу
тарелки с кашей.
В какой-то момент штурман на “мостике” не справляется с напором
шквального ветра и огромных волн.
Судно разворачивает и резко кладет на бок.
Половина посуды со столов и часть экипажа оказываются на полу.
Татьяна с середины помещения вихрем пролетает до ближайшей
стенки-переборки и головой сбивает с нее картину с парусником.
Пароход выпрямляется, народ собирает посуду и рассаживается за столами,
матеря штурмана. Желтая от качки буфетчица метнулась к спасительному
чайнику и жадно пьет свой “бальзам”.
И тут Валера авторитетно заявляет;
“А вы, Татьяна Борисовна, напрасно так много горячего чая пьете!”
Озадаченная Таня отрывается от чайника и, подавляя рвотный позыв,
спрашивает;
“Это почему так, Валерий Геннадьевич?”
Все присутствующие в столовой замерли и прислушались.
И Валера оправдал их ожидания.
“Да потому что от качки мочевой пузырь может не выдержать и лопнуть.
И вы себе ноги обожжете”.
Моряк с Кавказа