Легенда о ложках.
Мы заканчивали институт и впереди замаячили долгожданные военные сборы.
Долгожданные для офицеров кафедры, получивших возможность поизмываться
над студентами за годы откровенного пренебрежения военными дисциплинами,
поэтому попавшие под жесткий прессинг профессионалов студенты,
стремительно глупели, обретая к окончанию сборов, придурковатый вид
лейтенанта запаса.
В нашей столовой были в ходу алюминиевые ложки, самые обычные,
распространенные по всему советскому общепиту. Кажется, они никогда не
мылись и подавались с засохшими остатками пищи еще основателей воинской
части. По примеру отслуживших в армии студентов, я забрал свою ложку из
столовой и хорошенечко отдраив, доставал во время еды чистую и
блестящую.
Однажды после обеда, Юрчик Захаров прижал меня в углу и строго глядя в
глаза, спросил:
- Давно за тобой наблюдаю, зачем ты воруешь ложки в столовой?
Я опешил - формирование моего однокашника, как офицера запаса
завершилось досрочно и похоже, он осваивал новый образ мышления.
Наверное, он видел, как я прячу этот незатейливый прибор после еды, но
не замечал, как я ее достаю.
Надо заметить, единственное, что выделяло Юрчика из зеленой массы
курсантов - трепетное отношение к пище - как все худые, он был
чрезвычайно прожорлив и жестоко от этого страдал.
Я отвел его за угол и зашептал в ухо:
- Ты знаешь, что у Васьки сестра работает в городской столовой?
Я не знал, есть ли у нашего Васьки сестра, но в городке, где мы служили,
родни у него было навалом. И поведал тут же придуманную историю, что
Васькина сестра за солдатские ложки рассчитывается с нами колбасой и
сметаной. Она, видите ли завхоз в пансионате, где подлые отдыхающие для
своих мрачных целей, не останавливаясь воруют столовые приборы из
столовой. Вступительный взнос в преступное сообщество двадцать ложек и
если Юрчик не возражает, то по мере внесения уставного капитала он
становится полноправным пайщиком.
Этот бред в глазах будущего компаньона подтверждался тем, что изредка, с
группой единомышленников, мы устраивали в казарме маленькие пирушки,
скидывая в общий котел купленное в солдатской чайной и присланное из
дома. И Юрчик "загорелся", сглатывая слюну, он делил ложки на колбасу и
переводил полученное в сметану, потом, шмыгнул носом и сказал, что его
все устраивает. А после ужина я стал счастливым обладателем десятка
ложек, которые Юрчик приволок из столовой. В отместку я заставил их
вымыть, заявив, что посуда принимается в чистом виде, а рабочую часть
нужно оттереть наждаком, чтобы не было видно следов от солдатских
укусов.
Одному развлекаться было неинтересно, и я привлек на приемку еще человек
пять студентов, прошедших со мной огонь и воду в медных трубах
Альма-матери. Мы забирали у Юрчика ложки и возвращали в столовую
начищенными и блестящими, а вечерами любовались на сидящего в кустах у
забора стахановца старательно наяривавшего наждаком.
Когда в столовой была начищена десятая часть общего количества ложек,
Юрчик пришел за расчетом. Наша шутка обошлась граммов в триста колбасы
из чайной, которую Юрчик схомячил в гордом одиночестве на рабочем месте
у забора.
Потеря колбасы была для нас ощутимым ударом, потому, что с деньгами дела
обстояли неважно и шутку решили прекращать. На унылую спину драившего
ложки Юрчика насмотрелись, умственные способности оценили, а за свой
счет приводить в порядок имущество ненавистной столовой не очень то и
хотелось. Мне, как инициатору акции было поручено доложить о ее
прекращении.
Юрчик долго не понимал, что запросы провинциальной столовой
удовлетворены - он получил колбасу и хотел еще. Бедняга смотрел на меня
голодными глазами и умолял принять хотя бы вечернее поступление, и моя
слабость обошлась акционерам в банку сметаны. Тогда мы стали скрываться
от выращенного в своих рядах монстра, но увидев любого из нас, он бежал
через плац, хватал за рукава и требовал забрать очередную партию. Мы
говорили, что это была шутка, но он не верил, а нам становилось тревожно
- нормальным такое поведение можно было назвать с большой натяжкой, даже
с поправкой на армию.
Тогда мы собрали Большой совет. Пригласили на него сержанта из
отслуживших студентов, с которым пять лет отсидели в одной аудитории и
знали как облупленного. Он был старше нас, и в силу этого чуток умнее.
Поэтому, когда Боб сказал "решим", мы поверили.
После обеда, Боб устроил построение. Вялые курсанты с трудом исполняя
команду "становись" засыпали в строю.
- Курсант Захаров, выйти из строя! Юрчик сделал несколько шагов и
развернулся ко взводу.
- Сапоги к осмотру!
Команда повергла Юрчика в траур.
- Боря, а может не надо? - повернулся Юрчик к сержанту.
Боб взревел, Юрчик засуетился и начал стаскивать сапог.
- Переверни!
Юрчик еще раз тоскливо взглянул на Боба и перевернул сапог, из него
посыпались ложки. В строю оживились, студенты, толкая локтями друг
друга, стали просыпаться.
- Второй сапог,- скомандовал Неумолимый Боб. Опять зазвенели
Ложки, в строю откровенно веселились.
- Пилотку к осмотру!
Выпала еще пара ложек.
- Надеть сапоги, ложки в столовую. Бе-е-егом!
Юрчик под недоуменные смешки собрал ложки и убежал в столовую.
- Еще раз увижу, - продолжил Боб, когда он вернулся, - зубами плющить
заставлю. Все ясно?
Юрчик закивал. Мы успокоились, неудачная шутка закончилась.
А вечером следующего дня, ко мне снова подошел Юрчик. Лицо его было
загадочным, а сведенные за спиной руки скрывали какой-то предмет.
- Я все понял, - прошептал он, оглядываясь по сторонам: - Нас
предали. За мной следит Боб, и я не смог взять ни одной ложки.
Я облегченно вздохнул, и мысленно поблагодарил Боба.
- Но теперь я богат, - голос Юрчика торжественным, - это меньше чем за
килограмм колбасы не отдавай.
Глаза его вспыхнули безумным светом и счастливая улыбка разодрала губы.
Он еще раз оглянулся и вынул руки из-за спины. Я ахнул - Юрчик
протягивал мне здоровенный, начищенный до блеска полковой половник.
Взято отсюда, там много еще всякого:
http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=2373