Солдатская столовая нашего героического железнодорожного батальона
представляла собою длинную одноэтажную кирпичную кишку, разделенную
повдоль на обеденный зал и, соответвтвенно, кухню с мойкой. И было два
входа: парадный - в обеденную половину; и служебный - в технологическую.
Между собой эти половинки сообщались посредством узкой двери и обитого
оцинковкой дупла мойки.
Однажды кому-то из начальства вздумалось вскрыть сточную яму (хрен его
знает зачем). А располагался этот ацтойник аккурат под служебным входом
(архитектура така). Приученный к стойкому перенесению ТиЛВС личный
состав бодро прыгал через смердучую яму по досточкам, и все было хорошо.
До одной прекрасной ночи.
В оную ночь я со товарищи до полуночи чистил картофель. А в кач-ве приза
за оный трудовой подвиг нам дозволялось нажарить и, ессно, употребить
вышеупомянутый картофель (блюдо - по армейским меркам -
суперделикатесное; кто служил - знает...). Однако помимо нас, легальных
катрофелеедов, в ту замечательную ночь приготовлением картошки для
"дедушек" занимался некий - назовем его Гусь - молодой зольдат.
И вот: час ночи; мы сидим в темном обеденном зале, наслаждаемся
хрустящей, горячей, на сальце с лучком поджаренной, картошечкой. Гусь,
закончивший приготовление угощения для дедушек, с полным бачком
отправляется к парадному выходу... и тут перед ним возникает наш ротный
старшина прапорщик Завада - здоровэнный хлопче кил в сто десять весом и
ростом под мэтр девяносто. Гусь (неопознанный в темноте) моментально
отрабатывает КРУ-ГОМ БЕГОМ МАРШ и сигает - с полным бачком! на вытянутых
руках! с разбегу! щучкой! - в посудомоечную амбразуру. Лев в горящем
обруче аддыхаед! Такого синхронного ОЙБЛЯ-Я-Я! ни разу от зрителей не
слышал... Грохот, звон... ну думаем, пипец Гусю... Хренушки - топот
сапог в направлении служебного выхода. Вышедший из ахуя Завада тигровыми
прыжками бросается вдогон. Зычные "СТОЙБЛЯ! УБЬЮНАХ!" удаляются вслед за
прапором.
Вот репертуар сменился на "АНУСЮДАБЛЯИДИСУКАНАХ!!!" - аааа, загнал-таки
Гуся... Мы снимаем (мысленно) свои пелотки в память об убиенном бачком
Гусяре. Но! Вопли Завады не стихают. Подозрительно... И вдруг ТИШИНА...
И неожиданно:
"ЭЙБЛЯСУКИНАХ!!!! ХТОНИБУДЬБЛЯ!!!!!"
Осторожно, как к раненому Медведу, идем на зов... То ли забыл прапор про
яму, то ли досточка подломилась - а барахтается наш старшина в ацтойнике
и ревет слова разные... Стеночки-то скользкие, отвесные...
Вытащили болезного. Добрый мы все-таки народ. Душевный.
Авиатор-железнодорожник.