Как-то ночью долго не спалось, мысли ходили не то по кругу, не то по
квадрату, в голову лезло всякое, и среди прочего вспомнилась вдруг одна
история. А поскольку она каким-то боком связана с колесами, то я вам тут
ее изложу.
Одним из главных действующих лиц в ней состоит баллонная гайка, которой
крепится наружное заднее колесо у грузовика типа ЗИЛ-130. Кто в курсе,
знает какого размера в ней дыра.
Дело было, значит в нашей Непобедимой и Легендарной. Однажды наш взвод
занимался обычными делами в парке: самцы и лимоны наяривали мосты и
диски солярой, а резину гуталином, деды внимательно прислушивались к
тому, что творится в подушках, приближая неизбежный дембель, черпаки
слонялись по боксу из угла в угол, завидуя дедам и срываясь на самцов.
В общем, тишь да гладь, образцово-показательное подразделение.
И тут один джыгит-татарин, позывной Фаргат, Воин Ислама, то ли желая
развеселить ограниченный (интеллектуально) контингент, то ли от
длительного воздержания сперматозавры проникли в его башку и изгрызли
моск, короче, натянул на своего дружка вот эту самую гайку и, приняв
позу сношающего павиана, начал совершать традиционно-недвусмысленные
телодвижения тазобедренными суставами, громко молотя при этом гайкой в
пустое ведро. По ходу действа еще орал что-то такое... если выбросить
весь мат, то получится первое осмысленное слово неандертальца: Бабу
бы!!!
На дикий громовой ржач повысовывали мятые рожи деды из аппаратных.
Настроение личного состава было поднято выше крыши. Но, как говорится,
все хорошее когда-нибудь заканчивается. Интерес пропал и зрители, еще
икая, стали расходиться.
Фаргат приступил к разборке своего ударно-музыкального инструмента, но
то ли гайка с самого начала не по резьбе пошла, то ли дружок его ощутил
себя в чем-то отдаленно знакомом, размечтался и малость припух, да
только расставаться с гайкой он нипочем не захотел.
После двух-трех минут сопенья и кряхтенья раздался рев: Ссуукааа!!
Билат!!!
На эту реплику зрители развернулись, и проявляя неподдельный интерес,
снова окружили бенефицианта. Немного поржав, как того требовали законы
жанра и острота момента, начали давать дельные советы: Снаружи нажимай!
Намылить надо! Давай отработкой смажем! При этом никто, естессно,
деятельного участия, то есть непосредственно руками, предпринимать не
желал, и Фаргат продолжал единоборство с гайкой в полном, так сказать,
одиночестве.
В этот момент каким-то зеленым ветром в бокс занесло прапорщика
Колыхаева, хозяина одной из аппаратных. Поскольку внимание всех было
отвлечено, ему удалось прокрасться в самую гущу событий, и, через
несколько минут, утирая скупую мужскую слезу и сдерживая икоту, он
простонал: Пиздуй в санчасть, мудило!
Почему-то прихрамывая, Фаргат поковылял в направлении санчасти,
придерживая гайку в штанине рукой, чтоб не молотила по чем попало. За
ним с серьезными рожами, как на похоронах, шагали три лоботряса из числа
сочувствующих.
Прибыв в санчасть, группа завернула к фельдшеру – земляку Фаргата.
Вникнув в суть проблемы, он покачал своей мудрой фельдшерской башкой и,
цыкнув на вторгшихся посетителей, скрылся в кабинете начальника –
капитана Скворцова. Тот, надо сказать, лепила из тех, что разломив
пополам таблетку анальгина, протягивают пациенту в двух руках и
говорят:"Вот эту съешь перед ужином, от поноса; а эту – на ночь, от
головы. Смотри не перепутай!" Часов 8 в сутки он спал, остальное время -
пил.
Изложив капитану проблему в своем понимании, земляк Фаргата высунулся из
двери и махнул рукой: Захады! Войдя и поздоровавшись, Фаргат брякнул
гайку на стол перед капитаном.
- Че за хуйня?!? – громогласно поинтересовался Скворцов.
- Снять нада,- просительно промычал Фаргат.
- Снять надо,- согласился Скворцов,- с гайкой не положено.
Тут капитан задумался минут на пять, потом встал, надел фуражку и
скомандовал: За мной!
За ним группа проследовала обратно в парк, а именно в мастерскую
ремвзвода. Войдя в помещение, деятель медицинских наук указал Фаргату на
тиски: Клади сюда! И пошарив в недрах верстака извлек оттуда ножовку по
металлу. Для тех, кто не бывал в ремвзводе, поясняю, - ножовка была еще
тупее капитана Скворцова.
Побледневший Фаргат замычал: Нет, таварыщ капитан, нельзя пилить! Вы ж
мне все совсем на хер отпилите!
Перспектива вернуться домой из армии инвалидом, тем более таким, тем
более, что дома еще девок симпатичных видимо-невидимо, привела Фаргата
на грань умопомрачения.
Тем временем дружок Фаргата, упиваясь оказываемым ему всеобщим
вниманием, раздулся от важности чуть ли не шире гайки, меняя
краснопролетарскую окраску на багровую, а местами и на фиолетовую. Так
что распилить гайку, не нанеся значительного ущерба пострадавшему,
действительно не представлялось возможным.
Капитан задумался еще минут на пять, а затем скомандовал своему
подручному: Заводи буханку! Тот рысью понесся исполнять, капитан пошел к
дежурному по парку и через пятнадцать минут группа тряслась в уазике,
направляясь в гарнизонный госпиталь.
В приемном покое медсестра пришла в такой ужас от увиденного, что тут же
вызвонила из травмы начальника отделения. Спустившись со своих командных
высот, тот выслушал доклад капитана Скворцова, глянул на пострадавшего,
хохотнул коротенько, не роняя авторитета, назвал капитана мудаком, велел
медсестрице набрать ванну холодной воды и посадить туда джыгита.
Через пять минут гайка бумкнула об дно ванны, Фаргат натягивал штаны,
еще не до конца веря в свое счастливое освобождение, Скворцов чесал
репу, так и не поняв фокуса.
А закончилась эта история вечером, в кубрике, когда мы распили за
счастливый, так сказать, конец литр, который сопровождающие успели
купить, пока Фаргат принимал ванну.