Шеф был сыном репрессированного, поэтому, несмотря на отличную
успеваемость в школе, в университет его не пустили и он смог попасть
только в строительный институт. Его всегда тянуло к физике, в более
поздние времена он смог переквалифицироваться и стать известным ученым в
области электрофизики. В институте шеф тоже не искал легких путей и
дипломную работу (это было примерно в 1954-1955 годах) делал в
командировке на одном из прибалтийских заводов по передовым в те времена
технологиям панельного домостроения. По возвращению в Сибирь и защиты
диплома, его назначили сразу главным инженером только что построенного
завод ЖБИ. Заводов настроили, а специалистов просто не было... Главный
инженер является вторым лицом на заводе, и когда директор ушел в отпуск,
он оставил за себя шефа. Не успел пару дней подиректорствовать,
прилетела правительственная телеграмма "Срочно вызывает товарищ
Каганович". Летел в Москву с многочисленными посадками, тогда по другому
было невозможно, на второй день прибыл и сразу в приемную к Кагановичу.
Там вся приемная набита директорами заводов и строительных трестов.
Досидели до семи часов. Кагановича не было. Секретарша объявила:
- Товарищи, вы свободны. Жду вас завтра в приемной Лазаря Моисеевича в
восемь часов.
Назавтра вся компания собралась к восьми в приемной. Кагановича нет.
Вечером секретарша их опять отпускает.
И так продолжается в течение двух недель! А как же заводы работают? Ведь
первые лица здесь сидят. Просто со всего Союза курьеры привозят бумаги
на подпись к начальникам, отвозят, другие бумаги привозят... Жизнь идет.
Кого-то заочно увольняют, кого-то премируют. А Кагановича нет. Где он,
спросить не решаются.
Обстановка накаляется. Чего ждать? Может там, наверху, решают, куда кого
и на сколько посадить? Или, кому, какой орден дать? Склонялись к первому
варианту, перебирая в мыслях свои настоящие и мнимые грешки...
И вот, эти люди, каждый из которых на своем заводе чуть повыше бога и
чуть пониже царя, кто управлялся с непростым контингентом, состоящим из
зэков в прошлом, зэков в настоящем и, может быть, зэков в будущем, кто у
себя в вотчине изъяснялся в основном на русском-матерном – все эти люди
тихо сидели в приемной в течение двух недель. И покорно ждали своей
участи...
Наконец товарищ Каганович появился. Зашел в приемную, все встали, он на
минуту остановился, угрожающе всех осмотрел.
- Е.. вашу мать! Плохо работаете! Если так будете дальше работать, всех
уволю к е.. ной матери. И пересажу! Все свободны. Пока.
Плотогон