Вот несет человек службу. Десятилетиями ненормированный рабочий день,
работа с уголовниками, небольшая зарплата, подрыв здоровья. Все это не
повод для нытья - любители нытья там не задерживаются. Человек не
ворует, не берет взяток - честно тащит службу. Ловит конкретных
негодяев, помогает потерпевшим.
Кому он дает присягу, народу или государству? Кому потом служит, народу
или государству? Кто это может определить? Определить может пылкий
пропагандист, который уверенно запишет этого человека в цепные псы
режима. И сообщит, что никаких других на данной службе не бывает -
сплошь моральные уроды и мутанты. Жаль, пропагандист не может объяснить
это лично, в том числе жене и детям.
Сегодня проводили товарища. На проводы собрались коллеги из числа цепных
псов режима - как действующие, так и бывшие. Бывших держал на цепи один
режим, нынешних держит другой. Все как один, понятно, патентованные
негодяи. В жизни не умеют ничего, кроме как разыскивать, ловить и душить
всякую мразь. Мразь, как было сказано выше, это дело решительно не
одобряет.
Собрались в морге. Постояли у гроба, помолчали. Покойный отошел в мир
иной в возрасте 54 лет. Такая цена у службы. Такая плата, которую
собирают с России демократические реформы.
Закрыли гроб крышкой. Крышка как-то не закрывается, руки покойного
мешают. Стали поправлять - не поправляются. В покойном при шевелении
булькает. Еле закрыли. Понесли гроб наружу. Лучше всего, конечно, носить
со стороны ног, там легче. В этот раз досталось нести с другой стороны.
Положили гроб в автобус, выдвинулись в крематорий.
По дороге вспомнили про Ельцина. Забыв о приличиях, каждый цепной пес
сказал про Ельцина что-нибудь матерное. Доброго слова не нашлось ни у
кого. Вспомнили, как яростно известные граждане глумились над похоронами
Брежнева. Подивилось, как яростно те же самые козлы ныне скорбят.
Лицемеры.
Крематорий, надо отметить, сегодня выглядит значительно лучше, чем
вчера. Правда, из трубы шел радикально-черный дым, что несколько пугало
контингент. Шутку про забытые галоши немедленно пошутили втроем.
Само здание обшили приличными покрытиями. Вокруг бегают с лопатами наши
рабы - таджыки. Работают плохо. Зато, говорят, плодятся хорошо. При
таких раскладах роли скоро поменяются. Внутри крематория открыли кафе.
Пока что не для таджыков. В кафе разливают дешевую водку, по 50 рублей
за 100 грамм - заметно, что не для аллигархов.
Прощались в Среднем зале. Тетенька из персонала учреждения обратилась с
предложением выступить. Выступающий товарищ из числа цепных псов взял
слово. Говорил сбивчиво. Под конец речи заплакал.
Пришел священник с тремя певчими. Отпел, как подобает - кадило,
ароматизаторы, все дела. Половина цепных псов по ходу молитв истово
крестилась. Другая половина просто стояла. Певчие пели жалостливо.
За окном стояло вооруженное отделение ОМОНа, подтянувшееся на трофейном
хаммере. По завершении отпевания дали три залпа. Гроб с покойным уехал в
подпол. Сегодня сожгут. Родным выдадут прах. Лишный прах, кстати, не так
давно отвозили самосвалами в сторонку, и там сваливали в терриконы -
пепел, не прогоревшие кости. Жаль, граждане не видели.
Из крематория поехали домой к семье. Жил покойный скромно. Если не
воруешь, миллионов не бывает. Был одним из последних, кому свезло
получить бесплатное жилье. Скромное, но ведь на зарплату и такого не
купишь никогда. Пропагандисты, правда, об этом не знают.
На поминках выпили водки. Вспомнили, сколько хорошего сделал покойный.
Помянули по отдельности и вместе.
Потом пошли на улицу, взяли еще и в привычной обстановке у забора
добавили. Никогда и ни у кого не было денег ходить в кабаки. Нет денег и
теперь. Посмеялись, как в перестройку постоянно пили паленую водку
"Спецназ" и "Наша водка", с рекомендациями Ван Дамма на этикетке (не
шучу). Весь уголовный розыск покупал эту паленую водку в подвальчике
возле ГУВД. Содержал подвальчик ветеран КГБ. Так и живем.
Погоревали, что встречаемся только по такому грустному поводу. В целом,
понятно, все весельчаки. Такого накала чернейшего юмора и жесточайшего
цинизма, как в уголовном розыске, более не встречал нигде. Покойный был
точно таким же остряком. Но все равно.
Решили, что следующая встреча - когда понесем очередного из нас.
Смешно, конечно.
Но грустно.