Здание районной администрации поселка Караул стоит на самом высоком
месте, прямо над Енисеем. Раньше в таких местах строили церкви. А главой
районной администрации работает маленький круглый человек со сложным
именем Мунгули Удоямпович. Я, оказавшийся здесь почти случайно,
московский журналист, сразу про себя окрестил его Маугли. Как оказалось
потом, так же его звала большая часть села.
ИЗ РАССКАЗОВ МУНГУЛИ УДОЯМПОВИЧА.
“Я в чуме родился. Отец - рыбак. Он меня уже лет с четырех стал к труду
приучать. И не только меня: я у него третий сын был. Вообще у нас в
семье двенадцать детей было, но выжили только шестеро. Это было тогда
нормально.
Отец очень любил когда я ему русские газеты читал. Особенно “Крокодил”
любил и “Огонек”. Сам он русского языка не знал, но всем, что творится в
мире, интересовался очень живо. Причем, восприятие мира у него было
весьма своеобразное. Когда Америка воевала во Вьетнаме, он все
возмущался: “Ну как же так! Америка такая большая, и на такую маленькую
полезла! Так нельзя. Если ты большой и сильный, то ты маленьких защищать
должен, а не давить. Иначе твоя сила тебе пользы не принесет”. И еще он
очень любил Пушкина, которого почему-то считал великим северным поэтом.
В начале шестидесятых его, как героя труда, отправили в Москву на
выставку достижений народного хозяйства. Из Москвы он привез кучу вещей,
книги и медный бюстик Пушкина. Только с бюстиком случилась накладка:
покупал-то он его в сухой Москве, а привез в сырую тундру, так что по
дороге он окислился и из красно-желтого (отец был убежден, что он -
золотой) превратился в зеленый. Когда отец извлек его из холщового
мешка, с ним случился шок. “Идол, - только и говорил он, - русский идол!”
Отец был язычником и верил во множество разных богов, фигурки которых
он устанавливал недалеко от чума. И достойное место среди них занял
зеленый “русский идол”. С точки зрения отца, тут все было закономерно:
великий поэт значит сильный дух, сильный дух - значит идол. Частенько
отец ходил к бюстику и просил у него, чтобы он дал хорошей погоды или
прибавления в семейном оленьем стаде. А когда забивал оленя он всегда
посылал меня мазать богов свежей кровью и всегда особо спрашивал,
помазал ли я “русского идола”. Он у него стал чем-то вроде верховного
божества. И даже когда я, вооруженный знанием химии, попытался доказать
ему, что никакого чуда не было, он меня выслушал и сказал: “Молодой ты
еще. А вот я у него вчера чистого солнца попросил, и вот оно - чистое
солнце. А ты говоришь - не Бог. Всякий, кто помогает - Бог””
(с)