Машина медленно ползла по песчаной тропинке среди густого ельника.
Сквозь опущенные стекла джипа в салон врывался запах смолы, хвои и
прохлада июльского вечера. Впрочем, Артуру и так было не жарко. Скорее
наоборот, очень холодно. И очень страшно. Как было страшно в детстве
перед операцией аппендицита, когда за ним в палату пришел врач, взял за
руку и будничным голосом сказал: "Ну, пойдем". Сейчас он, сидя на заднем
сиденье между двумя крепкими ребятами с равнодушными глазами того самого
врача, испытывал слабость, дрожь и тот же животный страх, что и двадцать
пять лет назад. Ему хотелось оказаться за сотни километров от этого
места и от этих людей, везущих его убивать. В том, что его ждет совсем
скоро, сомнений не оставалось никаких, хотя мозг отчаянно отказывался
смириться с этой мыслью.
Еще неделю назад Артур жил беззаботной жизнью тридцатилетнего холостяка,
имеющего хорошую работу и недурную внешность. Он благоухал дорогим
одеколоном, его любили девушки. Все было настолько замечательно, что он
и не заметил, как сделал одну глупую вещь — попытался поиметь свою
фирму. В общем-то для грамотного бухгалтера это нетрудно, особенно когда
внутренний аудитор — мальчишка лет двадцати пяти, скучный и молчаливый
сосунок, наверняка чей-то протеже, тише воды ниже травы. А деньги — они
вот они, живые, их просто нужно увидеть за строчками отчетов о
трансакциях из зарубежных банков. Наверное, все бы сошло гладко, если бы
фирма через подставных лиц не принадлежала Александру Васильевичу — в
рабочее время чиновнику обладминистрации, иногда мелькающему на местном
телевидении с какими-то скучными отчетами о валовых показателях за
истекший квартал. А в качестве хобби Александр Васильевич был одной из
самых влиятельных теневых фигур в городе, его имя с уважением
произносила почти вся братва в Центре и Заречье. Он не имел ходок, не
жил по понятиям, а просто держал в страхе полгорода.
Джип подъехал к небольшому загородному дому, возле которого уже было
припарковано около десятка иномарок. Артура полупровели-полупроволокли
по длинному коридору в какую-то комнату и усадили на пол, пристегнув
наручниками к трубе. Где-то внизу слышался отчаянный собачий лай и вопли
людей. Мысли судорожно метались. Где он? Что здесь происходит? Дверь
открылась и на пороге возникла плечистая фигура одного из двух бойцов,
что привезли его сюда. Потом в комнате появился Сам. Александр
Николаевич не спеша подошел к сжавшемуся в углу Артуру и рассеянно
уставился на него, как будто что-то прикидывая. Потом тихо и спокойно
заговорил: "Слушай меня внимательно, сучонок. Ты очень нехорошо со мной
поступил. И за это ты должен быть наказан. Раньше таких пидарасов я
просто отстреливал, но сегодня мы поступим по-другому. Ты выйдешь против
Цезаря. И если сможешь после этого уйти на своих ногах, я тебя прощу. "
Он еще раз оценивающе оглядел Артура, развернулся и вышел из комнаты.
Один из быков подошел, резким движением разорвал на пленнике рубаху и
кинул ее на пол. Потом снял наручники и подтолкнул Артура к выходу.
По мере того, как они шли по темному коридору, шум толпы усиливался.
Запахло чем-то металлически приторным, как пахнет на бойне или в мясном
павильоне. По лестнице они спустились в просторный подвал с ярко
освещенным помостом в центре. Помост был сколочен из толстых досок,
посыпанных опилками и обнесен по краям сеткой рабица в человеческий
рост. Подойдя ближе, Артур увидел на помосте залитое кровью, мелко
дрожащее в агонии мускулистое тело питбуля. Его победителя, тоже изрядно
потрепанного, осматривал человек в белом халате. Сидящие вокруг хорошо
одетые люди шумно обсуждали бой. Запах крови, витающий над помостом,
всколыхнул в Артуре новый липучий приступ страха. Ему захотелось
кинуться к любому из этих людей и умолять защитить его. Вместо этого его
проводили на помост и закрыли за ним сетчатую дверь. Разговоры и гомон
стихли. Один из людей, сидящий прямо напротив Артура, встал, повернулся
к зрителям и голосом конферансье громко объявил: "А сейчас, друзья мои,
вы увидите то, ради чего вы здесь собрались. Одному из наших лучших
бойцов, Цезарю, бросает вызов человек. " Он подержал паузу, как бы
смакуя только что сказанное и добавил: "Вы можете попытаться угадать,
кто из них останется живым после боя. Минимальная ставка 200 долларов,
так как бой необычный. " По толпе прокатился гул разговоров. Потом
зрители наперебой принялись ставить на соперников. Когда все ставки были
приняты, "конферансье" объявил о начале боя. С мест понеслись возгласы
"Пиздец тебе, малый! " и "Пленных не брать, бля! ".
А еще через некоторое время Артур с ужасом увидел сквозь сетку два
мерцающих желтых глаза, приближающихся к нему в темноте коридора.
Здоровенный амбал вывел Цезаря на короткой сворке. По виду Цезарь
напоминал добермана, с такой же поджарой статью, заостренной пастью и
лоснящейся черной шерстью, но гораздо крупнее, он доставал короткими
острыми ушами почти до уровня груди своего сопровождающего. Публика
полупочтительно-полуиспуганно примолкла. Артур поймал на себе
пристальный взгляд. Это не были яростные глаза сторожевой собаки, ждущей
команды "Фас! ", чтобы ринуться в атаку. Создавалось впечатление, что
Цезарь вообще не нуждается ни в каких командах и никуда не торопится.
Еще молодым псом его учили на этом же помосте, как надо разделываться с
людьми. И, если он торопился и кидался сразу на горло, нещадно били. Так
заодно закалялась невосприимчивость Цезаря к боли. На его счету было уже
десятка два бомжей и таких, как Артур, неугодных фигур. Подобные бои
всегда вызывали интерес у публики, несмотря на то, что за вечер каждый
зритель расставался как минимум с четырьмя сотнями баксов.
Чтобы сохранить интригу, через ограждение плавно перелетел, громыхнув по
доскам пола, небольшой обрезок трубы, чуть больше полуметра длиной.
Человека такой трубой можно было отрихтовать по самое не балуйся, а вот
собаку... К тому же Артем не был заядлым спортсменом. Он просто стоял,
судорожно сжимая обрезок трубы и смотрел, как через приоткрытую дверь на
помост входит его соперник. Дверь за Цезарем закрылась и публика
заревела. Пес по-волчьи пошел вокруг Артура, искоса глядя на него цепким
взглядом убийцы и выбирая момент для атаки. Такой момент не замедлил
представиться. В красивом молниеносном полупрыжке Цезарь сократил
расстояние и сомкнул челюсти на ноге Артура чуть выше колена. Зубы туго
погрузились в плоть, надрывая кожу, будто кожуру от персика и выпуская
наружу сочную мякоть. Боль током пронзила Артура, заставив на секунду
зажмуриться, а в следующую секунду он с силой опустил трубу вниз, на то
место, где только что был его соперник. Труба глухо стукнула в дерево
пола, а Цезарь с интересом наблюдал за происходящим с противоположного
конца клетки. Публика шумно приветствовала первую кровь. Артур
почувствовал сначала легкую дурноту от боли и вида собственной крови,
вязко и тепло стекающей по ноге. Последний раз он испытывал такое
ощущение в детстве, когда училка не отпустила его в туалет и он
обоссался прямо на уроке... На смену дурноте пришла легкость и Артур сам
кинулся на Цезаря, поднимая трубу. С натужным гудением его оружие
описало полукруг и мощно, гулко ударило в пол. Пес был уже сзади и
сомкнул зубы на бедре другой ноги. На сей раз больнее и крепче. Слабая
отмашка трубой опять ничего не дала. Через некоторое время Артур уже
тяжело, прерывисто дышал, залитый кровью, а в трех местах на его теле
лохмотьями висела кожа, обнажая розовую плоть. Цезарь же выбирал
подходящий момент, чтобы кинуться на жертву и сбить ее с ног ударом
головы снизу под челюсть. Он слышал свисток инструктора, неслышимый
человеческим ухом. Сигнал означал, что жертву можно было кончать. Пес
подобрался как сжимается эфа перед броском и прыгнул вперед.
Артур потерял чувство реальности. Ему казалось, что поединок длится уже
полчаса, а может, и больше. Адски болели раны, голова кружилась от
потери крови. Как в полусне он увидел, как мелькнула глянцем черная
шерсть и медленно, рывками как в стробоскопе, на него стала надвигаться
раскрытая пасть, застилая все вокруг. Он успел почувствовать дыхание
зверя, жаркое, мощное дыхание. А потом просто ткнул трубой навстречу,
прямо в раскрытую и летящую к нему пасть. И сам подался вперед вслед за
своим оружием. Труба вошла точно между языком и небом, заставив Цезаря
податься назад и грузно присесть на задние лапы. Еще не успев осознать,
что происходит, Артур поднял трубу и что есть сил опустил ее на голову
соперника, точно между короткими острыми ушами. Потом еще и еще. На
десятом ударе правильные пропорции головы Цезаря нарушились. Глаз
находился уже где-то сбоку и внизу, рядом с пастью, а в месиве трудно
было понять, где шерсть, где кость, а где мозги. Артур не слышал криков,
не замечал, что зверь уже лежит мешком на досках и заливает их своей
кровью. Он просто бил, непонятно откуда находя силы и будто отбивая
трубой некий гимн восторга, звучащий в нем.
Он отбросил, наконец, трубу и чуть отошел, чтобы полюбоваться на свою
работу. Цезарь лежал бесформенной черной кучей, его лапы отбивали
морзянку о пол. Артур, пошатываясь наклонился над умирающим врагом.
Первый спазм сотряс Артура как разряд тока. Он судорожно открыл рот и
фонтаном выплеснул на Цезаря свой полупереваренный завтрак вперемешку с
желчью. Потом поднял трубу и, надсадно кряхтя, засунул ее Цезарю в анус,
прямо под короткий обрубленный хвост, вращая трубу и помогая себе
коленом. Публика заревела, приветствуя Гладиатора. Артур встал и
прихрамывая вышел в открытую сетчатую дверь. Он не слышал ни свиста
одобрения, ни воплей, а просто побрел по направлению к выходу,
беспрепятственно миновал двух бойцов у двери и, не разбирая дороги,
углубился в лес.
Артур пережил Цезаря на двадцать минут. Его застрелили в ближайшем
ельнике. Выстрел из "ТТ" в затылок де дал ему даже возможности понять,
что произошло. Рослая темная фигура убрала пистолет и приблизилась,
чтобы привычным жестом перевернуть тело на спину и пощупать пульс на
шее. Пустая формальность. В остекленевших зрачках Гладиатора отражался
последний в его жизни закат. На секунду во взгляде убийцы мелькнуло
что-то, похожее на уважение.
Фашыстский Мюллер – ®