Продолжаем читать "Войну и Мир" сквозь призму, предложенную в анекдоте про
письмо Пьера Наташе:
Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее -- тот сын, который
чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот
сын, за которого она ссорилась с баловником-графом, тот сын, который
выучился говорить прежде: "груша", а потом "баба", что этот сын теперь там,
в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и
руководства, делает там какое-то свое мужское дело.