Подарочек новоселам
Не о таком зяте мечтала Екатерина Вениаминовна! Хотелось образованного,
обеспеченного, со своим жильем и обязательно с автомобилем. Ежу понятно,
что такие зятья на дороге не валяются – у самой было четыре мужа, и ни
одного путевого. Последний восемь лет назад вышел закрывать ставни и...
по сей день!
Похоже, она и в молодости не блистала красотой, не Софи Лорен, да и
дочь, как то яблочко от яблоньки: сбитый колобок на тоненьких ножках.
И не такую тещу хотел бы иметь Аркаша, арматурщик четвертого разряда.
Прижимистая, склочная, шумливая, как бензопила "Дружба", с неказистым
лицом, которое уже никакая косметика уже не исправит. Сорок пять ей
исполнилось лет десять назад, и с тех пор она упорно придерживалась этой
версии. Называть ее мамой – язык не поворачивался, по имени-отчеству
выходило длинно и нескладно, поэтому называл ее, не без ехидства,
Миновной, а за глаза и вовсе Миной. Они стоически терпели друг друга по
банальным житейским обстоятельствам: у Аркаши не было своего угла, а у
тещи – другого зятя.
И вдруг на общем собрании работников СМУ, где трудился Аркадий, ему
выделили двухкомнатную квартиру в только что их же руками построенном
доме. При всех изъянах, у советской власти было неоспоримое достоинство:
такие гостинцы периодически обрушивались на головы наших неизбалованных
щедростью граждан, причем совершенно бесплатно. Хотя, с другой стороны,
с них и брать-то было нечего.
Молодая семья ошалела от счастья. Не смущало и то, что квартира была на
последнем девятом этаже панельной "хрущевки". Они носились по
комиссионкам (в магазинах же ничего не было) и скупали самое необходимое
на свои скудные сбережения.
Вот тут-то теща и подсуетилась: воспользовавшись благоприятным моментом,
решила одним выстрелом двух зайцев прихлопнуть – новоселам подарки
поднести и избавиться от лишнего хлама, который было не продать, а
выбросить жалко.
Миновна заказала машину с грузчиками, наполнила ее убогим скарбом:
потертым ковром, ветхими стульями, тумбочками, видавшей виды посудой. Но
главный козырь ее щедрости являло собой старинное немецкое пианино
известной фирмы "Беккер", доставшееся ей в наследство от одного из мужей
неизвестно для какой цели – играть на нем никто не умел, а занимало оно
полкомнаты. Она написала записку с адресом и, упиваясь широтой
собственной души, отправила машину.
Возле нового дома царила праздничная суета. Из открытых окон гремела
музыка, новоселы, частично теплые уже с утра, с неподъемными баулами
карабкались вверх по крутым лестницам и разбредались по своим новеньким
квартирам, где еще густо пахло краской, и толком не закрывалась ни одна
дверь. Лифт, естественно, не работал. Машина с четырьмя грузчиками
прибыла раньше хозяев, и крепкие, слегка поддавшие мужики принялись за
работу. Пока силы не были на исходе, начали восхождение с пианино.
Используя специальные ремни, грузчики с альпинистской решительностью
устремились к заветной вершине – девятому этажу.
На каждой лестничной клетке они были вынуждены устраивать привал, во
время которого от всей души материли немецких умельцев, сварганивших
такой увесистый агрегат, и подсчитывали грядущий барыш. Тогда о долларе
имели весьма смутное представление, поэтому конвертируемой условной
единицей считалась бутылка водки. Энтузиазм трудящихся подхлестывала
такса: подъем пианино – одна у. е. за каждый этаж. Выходило по две
бутылки на брата и одну водителю, да плюс остальное барахло...
Хозяин, не подозревая о грядущем счастье, явился в самый ответственный
момент, когда грузчики управились и потирали мозолистые ладони в
предвкушении законного вознаграждения. И здесь подтвердился тещин
зловещий псевдоним – мина была заложена в сопроводительной записке, где
она указала не тот подъезд, а табличек на дверях еще не было.
Когда Аркаша прикинул, во что ему обойдется транспортировка в соседний
подъезд на фиг ему не нужного музыкального инструмента, он почувствовал,
как сердце обо что-то споткнулось в груди.
Однако он взял себя в руки и стал лихорадочно искать выход из непростой
ситуации. А когда неясные мысли приняли отчетливую форму, он перестал
ломать голову над этой шарадой и принялся ходить по соседним квартирам,
пытаясь спихнуть тещин подарочек: сперва за скромную цену, а после и
вовсе бесплатно, лишь за оплату труда грузчиков.
Поначалу охотников не было. Наконец электросварщик с пятого этажа, худой
востроносый дядечка, уже славно отметивший новоселье, широким жестом
указал на свою дверь: "Тащите ентот сундук к мине на балкон, нехай жинка
в ем всякий продукт хранит, будеть заместо погреба". "Ты че, сосед,
офанарел? – горячо запротестовал бетонщик с четвертого этажа, невысокий
лысый бодрячок: "Мы же этот дом сами строили, там же в бетоне сплошной
песок, звезданется твой балкон вместе с этим гробом аккурат мне на
голову. Давай я тебе бутылку поставлю, гуляй на здоровье без этого
сокровища! ". И тут начался концерт по заявкам трудящихся: шустрая
старушка-норушка, сморщенная, как сухофрукт, в незатейливой форме
проявила интерес: "Возьму-ка я енту пианину до себя, пущай на ем внучка
испражняется".
Но вразнос пошел ее сосед – широкоплечий мрачный блондин. Он набычился и
посмотрел на бабульку, как повар на еще живую курицу: "Пущай твоя внучка
на горшке испражняется, а в мэнэ болный папаша, ему хвэршал покой
пропыйсав, лэкарствав-то нэмае. А стены знамо какы, в сосэдской хвантэре
собака забрэхала, так моя Мурка со страху сиганула с балкона!".
Накал усиливался, как на аукционе. Предприимчивый бухгалтер, лыком шитый
старый перец, начал строить заманчивые планы: "Хороший инструмент, и
фирма замечательная. Давайте его сюда. У меня племянница музыкальная
училка, берет по пятерке в час, это какие ж денжищи можно зашибать?
Дело-то не хитрое: "жили у бабуси два веселых гуся..."
Но его умыл другой сосед, эмоциональное лицо кавказского происхождения,
его затрясло от ярости и он стал возмущаться на каком-то гортанном
наречии с вкраплением русского мата. А после, окончательно перейдя на
всем доступную речь, пригрозил: "Я шас твой бэкэр-студыбэкэр в щэпкы
разнэсу, кланусь мамой! – и, сложив ладони рупором, громко прокричал: –
Роза, нэсы тапор!".
Дом стал напоминать потревоженный улей. Спорили до хрипоты. Хмурые
грузчики с холодным недоумением наблюдали за жаркой полемикой. А
завершился диспут традиционным советским способом: всеобщим открытым
голосованием, которое, как положено, оказалось единогласным.
Постановили: "Оказать соседу материальную помощь в виде рубля с носа и
увести злосчастный инструмент к такой-то матери, хоть на его
историческую родину, чтобы не мешал справлять законное новоселье
советскому пролетариату".
Когда грузовик вместе с грузчиками и "Беккером" скрылся из вида, все
облегченно вздохнули и разошлись умиротворенные. Пар благополучно вышел
в свисток.
Но вскоре выяснилось, что коварный инструмент на историческую родину не
доехал, а осел в ближайшем комиссионном магазине, и на нем стояла
фантастическая цена – 850 рублей. Молодой Аркашин организм с честью
справился с подлым ударом судьбы. А от тещи он скрыл этот нечаянный
пролет мимо денег, уж ее бы уж точно кондратий не пощадил.