Когда я учился на первом курсе и жил в общаге, то обитал в комнате с
тремя третьекурсниками – Валерой, Женей и Шурой. Потом к нам
присоседился еще один чувак – Витя Ушаков (мой ровесник – я в институт
поступил после армии), земляк и приятель Валеры. Он уже закончил
институт и уст-раивался на работу в Подольске. Поскольку жилья там ему,
естественно, еще не выделили, то он и ошивался в родной институтской
общаге.
Ну, так вот. Жили себе, не тужили, ходили в "школу", как тогда на
жаргоне обзывали институт, иногда – особенно после "стипы" – довольно
сильно поддавали.
Шура тогда познакомился с одной девчушкой – она работала в местном
почтовом отделении, – и загулял с ней. Когда по вечерам он возвращался
после очередного рандеву, почти всегда подробно делился с нами деталями
прошедшей встречи, восторгался своей, как называл ее Витя Ушаков,
Дуль-синеей – и какая она симпатяга, и как страстно целуется, и
задница-то у нее – о-го-го! Ну, и т. д. и т. п. Мы его, конечно,
прикалывали по этому поводу, но та-ак, с ленцой.
Но вот однажды Шура вернулся с рандеву несколько мрачный и сообщил, что
Дульсинея дала ему мягкий отлуп, сказав, что, увы, но она выходит замуж,
и, как ей не жаль, им придется расстаться.
В общем, Шура от тоски или, желая наверстать упущенное, с головой ушел в
учебу, в науку, и пропадал теперь вечерами в институте и на кафедре.
И вот сидим мы как-то вечерком в комнате в отсутствие Шуры, и Витя
Ушаков предлагает:
– Отцы! А давай напишем Шуре любовное письмо от Дульсинеи!
Идея нас зажгла, и мы дружно стали сочинять письмо. Валера сел за стол и
круглым дамским по-черком стал записывать всю выдаваемую нами фигню (в
основном Вити Ушакова). Содержание было примерно таким:
"Здравствуй, Саша! Пишет тебе такая-то и такая (имя я уже не помню.
ALEPH). Надеюсь, ты ме-ня еще не забыл. Да, как ты помнишь, я вышла
замуж. Но мой муж оказался, к несчастью, не тем че-ловеком, каким он мне
представлялся. Он часто приходит домой пьяный, скандалит и даже
распуска-ет руки... " Ну и тому подобное. И далее: "... Я с грустью
вспоминаю наши с тобой встречи, как мы... " - идет перечисление сцен их
свиданий – "... Я так хотела бы снова встретиться с тобой... ". Местом
встречи мы назначили автобусную остановку напротив нашего окна, чтобы
наблюдать Шурины том-ления.
В тот же вечер мы бросили письмо в почтовый ящик, и через день-два
(почта тогда работала лучше, чем сейчас) письмо пришло. Сияющий Шура
принес его тем же вечером и вслух нам его зачи-тал. Мы внимательно
выслушали и выразили Шуре радость по этому поводу. Честно говоря, мне
ста-ло тогда Шуру немного жаль, но отступать уже было некуда. Тем более
что наметился интересный поворот. Шура обратился к нам:
– Мужики, вы мне комнату оставите часика на два-три?
– Ну, о чем разговор? Конечно!
Тут Витя Ушаков нашелся:
– Слушай, отец. Ты же не в сухую ее будешь встречать?! Надо ж ее
подготовить!
– Да, ты прав, – спохватился Шура и, сбегав в магазин, принес пузырь
водки и пузырь вина.
Через день или два в назначенный час Шура пошел на рандеву. Мы в окно
наблюдали, как он мается, взад-вперед слоняясь по остановке, и с
нетерпением ждали, когда же это ему надоест – мы же в буфете "для них"
уже закусь взяли!
Спустя примерно час печальный Шура вернулся.
– Бля! Не пришла, – с досадой выругался он. – Наверное, муж не во время
со смены пришел.
– Да, скорее всего, – поддакнули мы. – Да ты не переживай – в другой раз
получится!.. Ну, лад-но. Не пропадать же добру. Доставай!
И мы распили Шурин запас, так и оставив его в счастливом неведении.
Прошло еще недели две или около того. И как-то очередным вечером Витя
Ушаков и говорит:
– А давайте, отцы, еще одно письмо Шуре напишем.
Мы стали опять сочинять письмо, но сочинялось как-то вяло – еле
страничку накалякали. Женя сказал, что второй раз раскручивать Шуру на
водку будет слишком уж жестоко. Витя Ушаков махнул рукой:
– Ладно, давай заканчивать! – и продиктовал концовку.
И вот опять сияющий Шура приходит вечером с нераспечатанным еще
конвертом:
– Опять письмо прислала! – он уже по почерку определил.
Распечатал конверт и, улыбаясь, стал нам его читать. Дойдя до концовки,
он запнулся, лицо его вытянулось, и, под наш дружный хохот, он с
растерянной улыбкой лишь промямлил:
– А-а-а, суки, наеба-али!
Содержание письма было примерно таким:
"Здравствуй, Саша! Извини, что я не пришла на встречу. Но я не могла
прийти, так как муж не-ожиданно вернулся с работы, и мне пришлось
остаться дома... " и так далее.
А вот какая была концовка:
"... Если бы ты знал, Саша, как я скучаю по тебе! Вчера ты мне даже
приснился! Как будто ты в виде ангела спустился ко мне в постель... И
нну-у меня ебать! И нну-у ебать! И ттакой иджой!!! Тта-кой инджой!!! "
(Инджой – по-английски enjoy – наслаждение. ALEPH).