И на Лужкова бывает проруха(2). Автор Б. Фельдман.
Ладно, наконец, едем. И даже приезжаем. Новый роскошный дворец, гордость
Лужкова. Великолепная, управляемая сцена, много света и разных
прибамбасов. Расселись. Лужков, замы, вице-премьер российского
правительства, вице-спикер Думы Георгий Боос (этот нам понадобится для
рассказа, потому и называю), все телеканалы, а на сцене Кобзон и Маша
Шукшина ведущие. И в качестве статистов симфонический оркестр человек из
50.
Начинают Кобзон с Шукшиной. Сценарий у них так написан, что каждый
говорит по фразе. Фразы красивые. Они красиво говорят, но все время
как-то пугливо назад оглядываются. Как будто за ними следят. Или грозят
им с висящего за спиной экрана. Наконец Кобзон объясняет, что
параллельно тексту должны были идти по экрану кадры.
Но кадров нет. Они и после объяснений не появляются.
Зал, тем не менее, добродушно улыбается. Всем нравится подтянутый Кобзон
в новом парике и обаятельная Шукшина в вечернем платье с огромным
декольте.
- Александр (!) Шейнин! - произносит Кобзон.
И на экране появляется... Валера Вайнберг. Под рассказ о Шейнине Валера
ходит, демонстрирует свою газету НРС. Но зал не замечает подмены.
Шейнина в лицо никто не знает. А кто знает, вроде нас с Ксенией
Загоровской, - уже лежат от хохота на стульях.
- Валерий Вайнберг!- протягивает руку к экрану Кобзон и начинает
смотреть сам.
На экране Шейнин демонстрирует газету "Час".
- Это же не Валера... - как-то смущенно произносит Кобзон. Потом
вглядывается в первый ряд, находит сидящего там живого Вайнберга и
спрашивает:
- Валера, это не ты?
Что отвечает Вайнберг - не слышно, у него нет микрофона.
Тогда Кобзон берет ситуацию в руки. Объясняет, где Вайнберг, и шутит
снова о картинках, мол, мы так задумали, чтоб вас посмешить.
И тут - третья номинантка.
- Русское слово,- путая название возвещает Кобзон, - Ирина Кривова.
Ее-то уж ни с кем не перепутали,- шутит он.
И оказывается прав. Ее не перепутали. Экран остается девственно чистым.
Нет Кривовой. Нет минуту, нет две.
Шукшина чернеет, Лужков белеет, я начинаю умирать со смеху.
Тем временем действию пора двигаться. Кобзон с Шукшиной в два голоса
произносят что-то вроде:
- Несмотря на всякие накладки, сейчас на сцену вынесут конверт - и мы
узнаем, кто из троих уважаемых номинантов стал победителем. Конверт на
сцену!
Кобзон улыбается, Шукшина подозрительно смотрит в закулисье.
Боос с видом прилежного школьника демонстрирует, что он готов разрывать
конверты и зачитывать имена. Словом, все пытаются сделать хорошую мину.
И делают это совершенно напрасно. Потому что мальчиков и девочек,
стоявших на сцене во время открытия с красивыми конвертами и железками,
- нет. Никто не выходит из-за кулис, никто ничего не несет Боосу...
Кобзон несколько нервно повторяет:
- Конверт на сцену!
При этом Кобзон умело держит лицо, Боос ухмыляется, Шукшина кусает губы.
Страшнее всех Лужков, каменно-белый.
Но все равно на сцене, как на кладбище, ничего не двигается. Замер и
зал. И только мы с Загоровской всхлипываем:
- Нет, нам никто не поверит!- сквозь смех выдавливает Ксения.
- Неужели я это вижу! - бормочу я. - А ведь я мог не поехать сюда!..
И в этот момент тишину разрывает хриплый вскрик Шукшиной:
- Бля!- на весь зал.
Она поворачивается на каблуках и бросается за кулисы.
http://antyaskin.org/forum/viewforum.php?f=1