В. Дунин. «Только для любителей музыки! ОСТАЛЬНЫМ НЕ ЧИТАТЬ!»
История 1. Быль.
3й курс консерватории. Милейший и культурнейший человек (Профессор А.
Алексеев) читает курс «Методики Преподавания Игры на Фортепиано».
Но задача у него очень непростая. Он должен, скажем для сравнения, ярко
и убедительно донести до своих студентов знание о том, что земля
абсолютно плоская и покоится на трех китах, в то время, как большинство
из его студентов лично побывало в кругосветке, а некоторые даже
награждены за участие в космических полетах (почти половина из 43х
присутствующих уже стали лауреатами конкурсов и играют на ф-но так, как
всему методкабинету даже и не снилось).
Тема лекции – «Постановка руки». То есть, опять же для сравнения, нужно
убедить студентов в том, что при рубке деревьев в лесу и разборке
механизма ручных часов рука всегда должна иметь одинаковую форму и
совершать одинаковые в принципе движения. (На самом же деле: Сколько
«музык» – столько и постановок. Для каждой конкретной музыкальной задачи
нужна своя форма руки и свои, определенные движения).
Содержание лекции, естественно, очень увлекло студентов. Все они
склонились над своими конспектами, что-то с оживлением записывют, даже
обсуждают вполголоса, лица одухотворены, глаза у многих блестят.
Доносится обмен репликами: «Б1» - « Мимо», «Б2» - «Ранен», «Б3» -
«Потоплен».
Внезапно музыкальный слух и чувство меры художника подводят одного из
студентов. Он теряет контроль над исполнением, и его фраза («Врешь ты
все! Я уже бил на это поле, и ты сказал «Мимо») звучит слишком громко,
то есть на полном форте вместо лишь допустимого в данном контексте
пианиссимо.
Профессор объявляет чрезвычайное положение: сейчас каждый из 43х должен
подойти к роялю и показать, как должна двигаться рука, совершая
(известное лишь теоретикам) «движение рессоры» при исполнении одной
единственной ноты.
Начинается «справа по одному», и один сокрушительный провал следует за
другим.
Профессор что-то отмечает после каждого неудачника в своем классном
журнале и очень похоже, что это страшный «неуд» с вытекающими для
студента последствиями.
Если остальные жертвы этой экзекуции еще как-то сохраняют подобие
самообладания, то очередного «смертника» - пианиста из Румынии Раду Лупу
оно явно покинуло: всем видно, как дрожат его руки и побледнело лицо. И
есть от чего. Не стану утверждать, что он мне это лично рассказал, но
дошло до меня через его более близких друзей, что его отец с семьей
именно в этот момент уже были арестованы (по политическим мотивам) и
Румыния активно добивалась от СССР выдачи на расправу им и нашего
студента Раду Лупу заодно.
Если прочие студенты еще как-то делали вид, что им, мол, это «до
феньки», то Раду изо всех старается (я уверен, что уж он-то и в «Морской
бой» не играл на этой лекции). Однако сыграть эту самую одну единственую
ноту, сделав при этом глубокое и плавное «движение рессоры» и ему не
удается. Профессор не знает, что именно Раду как студент из себя
представляет, просто такое совпадение вышло, что как раз на Раду
профессорское терпение полностью лопнуло. Встает профессор и вроде бы
серьезно так произносит: «На мой взгляд, от таких студентов
консерватория просто должна избавляться! До третьего курса доучились, а
одну единственную ноту сыграть не можете.»
Раду внезапно хватает лежащий на столе у профессора том (сонаты
Бетховена) и раскрывает явно наугад страницу (Ор.10 №1). Затем
напряженно – лоб покрывается потом - ее рассматривает минут пять. Видно,
что никогда в жизни не играл этой сонаты. В классе все это понимают. Все
пять минут – мертвая тишина. Внезапно Раду бросает руки на клавиши и
«выдает» эту первую страницу (что наугад открылась, предыдущая страница
к другой сонате принадлежала) так, что на любом конкурсе без сомнений
первую премию дали бы. Кстати через несколько месяцев после этого
происшествия Ван Клиберн ему первую премию и вручил на конкурсе
пианистов в США.
Вскочил Раду из-за рояля, ноты захлопнул и со словами «Играть мы
умеем!» убежал с лекции. В комнате еще пару минут была полная тишина.
Затем профессор сказал совершенно в другом тоне: «Да! Играть вы умеете.
Перерыв». Нас до конца года никто больше не мучал постановкой руки, и
все на нашем курсе получили очень хорошие отметки по методике. Только
Раду уже сбежал в Англию. Я хотел сказать ему спасибо, когда был в
Лондоне (еще под «строгим присмотром»), но «стогий присмотр» мне не
разрешил, сказал, что во всех 3х консерваториях Лондона такого пианиста
(он сам, якобы, туда звонил) вообще не знают.
В моем городе на Американском континенте есть замечательная 24/7
программа классической музыки, всегда слушаю по дороге. Раду играет на
ней минимум раз в неделю, а когда приезжает и играет свой ежегодный
концерт в самом большом здесь зале – 3 000 зрителей, зал всегда полон. У
меня даже уроки из-за этого срываются – студенты идут слушать Раду
вместо меня. Но я только рад, потому что люблю и уважаю талантливых и
смелых людей.
А вот в Музыкальном Словаре «Оксфорда» можно о Раду Лупу подробную
статью прочесть. И Раду, (по их утверждению) оказывается, настолько
плохой пианист, что пожалуй лишь еще один на свете может считаться еще
более «незаслуженно переоцененным публикой» - это наш самый любимый в
России пианист Ван Клиберн. Ох уж его (последнего) во всех словарях и на
сайтах (тысячи и тысячи полных гнева постов разделывают. См., например,
http://www.pianostreet.com/smf/index.php/topic,11364.0.html
И так им и надо – пусть оба не обижают теоретиков и роботоподобных
пианистов своим «незаслуженным» успехом у слушателей.